— Вранье. — Киндхарт покосился на Тарджен. — И не только это, — продолжал Сидовски, слегка блефуя. — Данные из лаборатории мы еще не получили, но снимки Таниты с Уоллесом и тем кренделем в наколках, скорей всего, были сделаны с твоего «Полароида». — Бред. — А еще есть записка, — вбросил Сидовски еще одну порцийку блефа. — Какая записка? — Уоллеса, перед самоубийством. — И чего там? — Да ничего хорошего, Перри. Это все, что мы можем тебе сообщить, уж извини. Киндхарт сраженно смолк. Сидовски, не сводя с него глаз, ждал. Киндхарт смотрел на Тарджен, на ее красивое терпеливое лицо. Она молчала. Урчал лишь желудок Киндхарта. Он закурил очередную сигарету и вдумчиво заморгал. Колеса закрутились. Сейчас это произойдет. Ну-ка посмотрим. — Уоллес пытался меня впутать? Меня, после всего, что я сделал для него в Виргинии? Там про это, что ли? — Где вы были в ту субботу, когда на станции похитили Дэнни Беккера? — присаживаясь, спросила Тарджен. — В Модесто. Я же говорил. — Вы можете это доказать? — Меня там видели. — Ну а в прошлом году, когда похитили Таниту Доннер, а потом нашли мертвой в парке? — спросил Сидовски. — Точно не помню. Наверно, был в городе. — Киндхарт, щурясь, глубоко затянулся. — Гм. — Сидовски надел очки и, с минуту поизучав какой-то документ, строгим голосом объявил: — Задержанный Перри Киндхарт. Прежде чем продолжать, мы должны огласить вам определенные права. Уверен, они вам известны. Блеснув золотом в зубах, он продолжил уже более мягко: — Вы имеете право хранить молчание… — Не так быстро. Сидовский остановился: — Отказываешься от прав Миранды?[35] Киндхарт кивнул. В допросной стояла прослушка, поэтому надо было, чтобы на записи прозвучал голос Киндхарта. — Требуется устный ответ, Перри. Отказываешься? — От своих прав я отказываюсь, потому что никак не был связан с этими детьми. Не знаю, что у вас там на меня якобы есть, но это все неправда. — Так скажите нам правду, Перри, — произнесла Тарджен. Дыхание Киндхарта участилось, и он затравленно посмотрел на них обоих. — Франклин хотел, чтобы я присоединился к той их вечеринке. Мол, только мы втроем. Он, я и тот его новый кореш. Дескать, они думают устроить междусобойчик с одной малышкой, потешатся денек, а затем ее отпустят. — Когда это было? — задала вопрос Тарджен. — Примерно в то время, когда пропала та девчушка. — Какое именно число? — спросил Сидовски. — Да бог его ведает. Только мне кажется, речь шла как раз о той девчушке, Доннер. — Почему? — Франклин сказал, это будет малышка, которая не сможет ни на кого указать. — И что же? — спросил Сидовски. — Я никуда не пошел. — Почему? — Мне в тот день надо было отмечаться у инспектора по УДО. — Какой конкретно день? — бдительно спросила Тарджен. — День, когда пропала Танита Доннер. Вы же это сами можете установить, разве нет? А я из новостей узнал, когда именно она пропала. И как раз был у своего инспектора. — Гладко, Перри, — ухмыльнулся Сидовски. — А ты не знавал такого парня, Тома Рида? — Это кто? — Ты ж только что сказал, что следил за новостями. — А почему я должен его знать? — А откуда нам знать, Перри, что вы не были замешаны? — настойчиво спросила Тарджен. — Потому что это так. Франклин пришел ко мне в тот вечер и спросил, хочу ли я с ними на те их посиделки. Я ответил «нет». Мне тот его кореш не нравился. Мне от него было не по себе. Душегуб конкретный. — А кореш тем вечером тоже к тебе приходил? — осведомился Сидовски. — Нет. — Так что же произошло? — допытывалась Тарджен. — Я одолжил Франклину свою камеру; сглупил, конечно. Назавтра он ее ко мне закинул, вот и все. Это был последний раз, когда мы с ним пересекались. После новостей о девчушке и самоубийстве Франклина я свою камеру вытер дочиста. — Где они девочку держали? — спросил Сидовски. — Он сказал только, что в безопасном месте. — Ну а тот таинственный человек с татуировками? — напомнила Тарджен. — Я и встречался-то с ним всего раз, в книжном магазине, за месяц до того случая. Клянусь. — Почему ты в прошлом же году не рассказал об этом полиции? — спросил Сидовски. — При моих-то сроках? Меня страх взял. А еще я боялся, как бы тот дружок не заявился ко мне. — Можешь нам еще что-нибудь рассказать об этом таинственном знакомце Франклина? — Клянусь, рассказал вам все, что помню. Еще, что он вроде как сидел за мошенничество в Канаде, а Франклин разок назвал его Вердж. Киндхарта они отпустили, установив за ним наблюдение, после чего связались с Королевской полицией и Исправительной службой Канады. Там сегодня был официальный праздник и выходной, а при наличии всего лишь имени в качестве идентификатора проверка и присылка факсов на возможных подозреваемых могла у канадцев занять несколько часов. Этот перерыв Сидовски и использовал, чтобы повидаться со своим стариком. На эту ниточку Сидовски смотрел с оптимизмом. Она действительно могла стать поворотным пунктом. Обычно к алиби в духе «это был не я, а неизвестно кто» Сидовски относился скептически, но тут речь действительно шла об участии незнакомца. На момент похищения Беккера Киндхарт находился в Модесто; это подтвердилось. К тому же он явно не подходил под описание подозреваемого. Никаких татуировок, даже близко. Сидовски держал путь на север, мимо Шарп-парка, когда у него зазвонил сотовый. Это что, пришли канадские факсы? Ничего себе оперативность. — Сидовски. Голос Тарджен, сухой от напряжения: — Уолт, дела плохи. У нас еще одно похищение. — Как, опять?!