— Ничего из вами перечисленного. — А как насчет дела Беккера: никаких контактов? — Никаких. — Не напрашивается ли вывод, что детей убили? Может, вы имеете дело с серийным детоубийцей? — У нас нет никаких улик, которые бы указывали на убийство. Так что пока мы придерживаемся версии, что детей где-то удерживают. — Почему вы думаете, что эти дела между собою связаны? — Схемы во многом аналогичны. Преступления совершались дерзко, днем, и в том и в другом случае в похищениях фигурировал незнакомец. В случае и с Нанн, и с Беккером описания подозреваемого весьма схожи. — Есть ли какие-то предположения насчет мотивировки обоих преступлений? Шеф повернулся к спецагенту ФБР Расту, который дал ответ: — Наш психологический профиль предполагает, что мотивация подозреваемого проистекает из травмы в его жизни, связанной с участием детей, насилием, личной трагедией. — Насилие в том числе сексуальное? — Не исключено. — Вы не усматриваете здесь связь с какой-нибудь сектой, в том числе и сатанистской? Или, скажем, с террористическими организациями? Не связано ли это с профилем работы Натана Беккера — компьютерного разработчика по оборонному заказу? — Все вами перечисленное не рассматривается. — Что общего может быть у этих похищенных детей? Почему этот человек остановил выбор именно на Дэнни Беккере и Габриэле Нанн? — У нас есть определенные зацепки, но мы пока не можем их раскрыть. Ну а теперь, прежде чем закрыть нашу пресс-конференцию, я еще раз хочу призвать население Залива к бдительности. Пусть все сознают опасность ситуации, с которой мы сейчас сталкиваемся. Родители, будьте неусыпно бдительны к своим детям и сообщайте нам обо всем подозрительном. Спасибо, что пришли. Шеф поднялся уходить под возбужденный гвалт вопросов, которые вспыхнули с новой силой. Рид, вырвавшись из общей сутолоки, нагнал Сидовски. — Уолт, у тебя есть минутка? Сидовски коридором провел его в свободный закуток возле лестницы. — Ну? Давай, только быстро, — поторопил он, прикрывая дверь. — На записи действительно тот парень? — Именно он. Мы показывали его отцу Дэнни Беккера. — И он же подозревается в убийстве Таниты Доннер? — Понятия не имею. — Ну а тот, которого ты недавно шерстил? — Я же сказал: это крыса, которая дала нам ниточку для зацепки. — Как его зовут? — Не скажу. Мы еще только проверяем. — По-твоему, Дэнни Беккер и Габриэла Нанн мертвы? — Не знаю. — Что у тебя есть, Уолт? В смысле, на самом деле? — Да не так чтобы много. Расплывчатый портрет. Волосы Габриэлы. — Ты думаешь, этот тип снова сделает выпад? — Не для протокола? Как если бы этого разговора не было? — Какого разговора? — Тогда скажу. Я думаю, он ударит снова. Мы пытаемся его отследить, предугадать следующий шаг. Но работать нам просто не с чем. Рид кивнул и задумался. — Мне пора, — сказал Сидовски. — Погоди, Уолт. — Рид сглотнул. — А если я… знаю того парня? Сидовски помрачнел лицом. — Не морочь мне голову! — Он ткнул Рида пальцем в грудь: — Этот тип тебе звонил? — Нет. Дело вообще не в этом. — Тогда о чем ты мне тут говоришь? — Его борода. Он похож на одного деятеля, которого я однажды встречал, только вот уверенности нет. — Уверенности нет? — ощетинился Сидовски. — Вот что я тебе скажу. Если ты этого парня знаешь, если у тебя есть какая-то о нем информация, то тебе лучше выложить ее сейчас. — Ну, просто… Сидовски бдительно повел пальцем у Рида перед носом. — Потому что, если ты сидишь на информации просто ради гребаной истории, то мы прижучим тебя сильней, чем тогда за Доннер. Причем на этот раз жучить буду я. — Понимаешь, он показался мне знакомым, но смутно. Как кто-нибудь, кого я встречал когда-то, но толком вспомнить не могу, — замешкался Рид. — Его описание подходит к любому из двухсот тысяч, что живут здесь, в районе Залива. — Я просто хотел кое-что узнать в связи с расследованием. Сам понимаешь, история большая, многоплановая. Сидовски с багровым от гнева лицом изумленно покачал головой. — Нет, вы только гляньте. Он тратит мое время. На мне висит убийство ребенка и двое похищенных детей, а для него и ему подобных это просто игра, одна «большая многоплановая история». — Сидовски вскипал: — Для них это, видите ли, игра в бирюльки. Нас собирают здесь, закидывают вопросами, в свете которых мы смотримся тупыми долболобами вне зависимости от того, что мы отвечаем. Вы строчите свои истории и расходитесь по домам. А мы остаемся. Нам нужно разыскивать этого подонка; есть, спать и дышать тем, что он выкинул и может выкинуть снова. Мы с этим срастаемся, для нас оно становится личным… В общем, не подходи ко мне с этими своими заумными играми! — На нас это влияет не меньше, чем на вас. — Ты когда-нибудь видел трупик убитого ребенка? Знаешь, как это на тебя действует? Нет? Тебе когда-нибудь приходилось сопровождать мать в морг, на опознание гниющих останков ее двухлетней дочери? Ты вот обними, подержи ее в ту минуту, когда она бьется в рыданиях так, что кажется, еще секунда, и она развалится на части прямо в твоих объятиях! Глаза Сидовски блестели от слез. — Ты знаешь этого гада, Том? — Наверно, все же нет. — Что ж, ладно. Тогда, если у тебя нет на руках ничего конкретного, то лучше меня не беспокой. Он ушел. А Рид подошел к окну и оттуда уставился на город. 39 Послеобеденный брифинг «Сан-Франциско Стар» прервался, а редактор субботнего выпуска Блейк Маккриммон со своим желтым блокнотом пустился в обход новостной редакции. Городской маньяк похитил очередного ребенка. Освещать события Маккриммон сверхурочно вызвал шестерых журналистов. Под это дело в «Стар» было расчищено четыре внутренние полосы. До дедлайна оставалось два часа, но не это вызывало у Маккриммона тревогу. А то, чем заполнить это пространство. Просмотр размытых кадров похищения Габриэлы Нанн пощипывал ему кожу словно электричеством; такого с ним не бывало со времен его репортажей о Вьетнаме. В районе «Золотых ворот» у него жило четверо внуков. Маккриммон остановился у стола Тома Рида.