Этот пассаж Рид перечел несколько раз и, сняв очки, задумчиво куснул кончик дужки. «Скоро я снова буду с моими детьми». Он профильтровал свои записи и нашел заметку Молли Уилсон: «Глубоко травмированная личность; травмирован трагическим событием, в котором задействованы его дети; живет в плену иллюзий; взбадривает себя алкоголем и наркотиками; религиозный психоз…» Религиозный психоз! ФБР сообщило Молли о наличии у подозреваемого еще одного ключевого свойства. Рид просмотрел ее материал. Ага, вот оно. Такие люди всегда ревностно следят, как их дела освещаются в новостях, чтобы быть в курсе того, что известно полиции, и упиваться ощущением своей непобедимости, превосходства. Келлер тогда сказал Риду, что подробно читал его статьи о Дэнни Беккере и Таните Доннер. Рид потер усталые глаза, в которые будто песок был насыпан. — Ты с ума сошел, Рид! В этот час здесь торчать! — В библиотеку, позванивая браслетами, продефилировала Молли Уилсон. В руке у нее был только что отпечатанный сигнальный выпуск «Стар». — Дай глянуть, — протянул руку Рид и взял еще теплый и влажноватый, только что из-под пресса, экземпляр газеты. — Я думала, ты сейчас зависаешь где-нибудь в баре. Мы, между прочим, занимаем передовицу. Аршинный заголовок из заглавных букв вопил: «СЕРИЙНЫЙ ДЕТОУБИЙЦА ПОХИЩАЕТ ВТОРУЮ ЖЕРТВУ!» — Я не поверила дежурному, когда тот сказал, что ты сидишь здесь за работой. Что тебе приспичило, в такой час? Уилсон склонилась над Ридом, ее душистые волосы мягко задели его плечо (о, этот аромат «Наваждение»[39]!). — Пойдем пропустим по пивку? У фотографов зарезервирован столик в «Лу». — Я пас. — Ты пас? Интересно, кого и зачем? В чем срочность этих твоих бдений? Рид посмотрел на Уилсон. Эх, была не была. Резко встав, он закрыл библиотечную дверь. — Молли. То, что я сейчас тебе скажу, пусть останется только между нами. Он возвратился к своему стулу. Уилсон заинтригованно присела на стол. — Помнишь, я пошутил насчет того Келлера из группы скорбящих, когда ты составляла профиль для ФБР? — Ну да. — Прежде чем продолжим, прочти вот это. Он дал ей свои заметки о Келлере, старые вырезки насчет трагедии двадцатилетней давности, а также ее собственный материал с психологическим профилем. Молли потребовалось меньше двух минут, чтобы все это проглотить. После этого Рид протянул ей листок с полицейским фотороботом и снимок с любительской видеозаписи подозреваемого, а также отчет Генри Кейна с фотопленкой группы скорбящих, которую он наснимал в гостях у доктора Мартин. Хотя Эдвард Келлер не хотел, чтобы его фотографировали, Кейн все равно его щелкнул — тайком, как заведено у большинства фотографов. Таково уж неписаное правило их профессии: никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться фото того или иного персонажа. Как, например, сейчас. Уилсон поднесла пленку к фотомонитору и сощурилась на кадр с Келлером. — Обалдеть, Том. Надеть на этого парня темные очки, и будет вылитый фоторобот. А ты что думаешь? — А то, что он, может, и есть подозреваемый. Согласись, в этом что-то есть. Уилсон пододвинула стул, села рядом с Ридом и начала просматривать бумаги. — Как ты думаешь, что происходит? — Мне кажется, он так и не смог смириться с тем, что трое его детей утонули. Погибли. Внутри на почве горя что-то перемкнуло, и он схватил Дэнни Беккера и Габриэлу Нанн как… заместителей, что ли. Суррогатов. — А с делом Доннер это, по-твоему, стыкуется? — Не уверен. Пока характер действий другой. То есть в том случае было найдено мертвое тело. Может, что-то пошло не так или это вообще никак не связано. Больше на ум ничего не идет. Да я и не знаю. — Ого. Ты глянь! Уилсон подчеркнула возраст детей Келлера на момент их гибели, после чего вертикальной чертой разделила пустой лист. Слева она обозначила «Джошуа Келлер» и написала цифру «3». Напротив него — «Дэнни Рафаэль Беккер, 3». Ниже, под именем Джошуа — «Алиша Келлер, 6». А напротив — «Габриэла Мишель Нанн, 5». — Том, сличи эти заметки. Как раз двадцать первого, в юбилей трагедии, Габриэле исполняется шесть. — А ведь верно. — Теперь кое-что еще. Эти имена, — Уилсон обвела имена «Рафаэль» и «Габриэла». — Это же имена ангелов. Рафаил и Гавриил. — Я тоже обратил внимание. А ты уверена? — Я ж бывшая католичка. В старшем классе даже реферат писала про ангелов. Рид вдумчиво изучил имена. — Ангелы. В чем здесь смысл? Для него дети — типа ангелы или что? — Может, ангелы-хранители? — Возможно. Как раз соответствует его профилю. Он зациклен на трагическом событии с детьми. — Да. Которые утонули. — Религиозные эскапады — тоже о нем. — Строительство церквей, двинутость на религии. Псих, который на почве горя крадет детей с ангельскими именами, причем по возрасту совпадающих с его собственными, ушедшими на тот свет. Уилсон покачала головой. — Что? — спросил Рид. — Не знаю, Том. Звучит как-то неправдоподобно. — Ну почему же, Молли. Помнишь ту мою статью о женщине, которая, выдав себя за акушерку, вынесла из роддома Ист-Бэй новорожденного? — Да, интересная статья. — По статистике ФБР, ключевой мотив при похищении младенцев — из клиник их, кстати, крадут в основном женщины — это страстное желание заменить ребенка. Так что не настолько уж это и фантастично. Нечто подобное, вероятно, мог испытывать и Келлер. — Да, но ведь прошло двадцать лет? Ничего себе разрыв. — Бывает и покруче. — Хм, в таком случае все сходится. Почему б тебе тогда не пойти в полицию? Рассказать о твоей гипотезе Сидовски? Пускай все выяснит. Рид молча на нее смотрел. Предложение было логичным, но он не мог. Уилсон это чувствовала. — Это из-за той твоей осечки с прошлой догадкой? Ты теперь побаиваешься грохота выстрелов? — Типа того. Что, если я скажу Сидовски, тот отправится к Келлеру, а он возьмет и окажется нормальным парнем? Он сейчас исцеляется в психологической группе, а тут еще близится годовщина смерти его детей. Что, если полиция его вспугнет, а он, недолго думая, возьмет и… Рид осекся. — Не хватало тебе еще одного суицида, — закончила за него Уилсон. Том яростно потер лицо. — Может, я и вправду ошибался насчет Франклина Уоллеса. Это меня преследует. Я просто не знаю. — А вот я не думаю, что ты ошибался. Так или иначе, Уоллес был как-то связан с убийством Таниты. Может, это было преступление с сообщником. — Ладно, допустим, что насчет Уоллеса я был прав. Но мне через это пришлось хлебнуть такого… По самое горло. Я этим просто разбит. — А что, если все это действительно Келлер? Подумать только, что поставлено на карту. Речь идет о жизни детей. — Я понимаю. Он измученно ткнулся лицом в ладони.