Присутствуя при появлении своего сына на свет, он ощутил накал любви, который в себе даже не подозревал. Но уже вскоре сцепился с мыслью о собственной бренности. Она его пугала; ошеломляла сознанием того, что в его жизни, по сути, так мало времени для свершений. Он был отцом. И страшился с этим отцовством не справиться, не оправдать. А потому компенсировал это единственным известным ему способом: стремясь через работу обеспечить сыну наследие как человек, так или иначе оставивший на земле свой след. Чтобы Заку было кем гордиться. Как следствие, «Стар» стала для него и семьей, и любовницей. Энн и Зак становились людьми, которых он, казалось, ценил только по мере надобности. Они делили с ним мебель, продукты из магазина. Внешне он мало чем отличался от любого другого молодого мужа и отца. На самом же деле он делился собой лишь тогда, когда это было ему удобно. Было мило, когда Зак подражал ему и хотел стать репортером, таким же как папа. Успокаивало понимание Энн, что у него никогда нет на них времени. Но что-то рушилось — мало-помалу, день за днем. Рид был слеп к тому, что происходило, не обращая внимания на то, что Энн с нуля одна поднимает свой магазинчик, а Зак предоставлен сам себе. Он стал чужаком, принуждающим их обходиться без него. Его прошлогодняя ошибка с убийством Таниты Доннер вывела все это на поверхность. В своих приоритетах он обманулся. То, что он каждодневно вкладывал в погоню за тщеславием, любой мог получить за пятьдесят центов. Но цена, которую он выдавливал из себя и своей семьи, была несопоставима. Теперь он сидел одинешенек в своей комнате со всем, что считал ценным: наградами, работой, самим собой и кипой газет, норовящих рассыпаться по полу. Как он мог быть таким глупым? Что сделал с Энн? С Заком? Ему было очень жаль. Надо им позвонить, сказать обо всем. Прямо сейчас. Поднимаясь, чтобы пойти к телефону, он услышал звон стекла и чуть не упал. Была половина четвертого утра. Он был изрядно подшофе. Все. Перестань, забудь. Шаткой поступью подходя к кровати, Рид заметил торчащий из кармана куртки конверт от университета. Небрежно проглядев письмо от доктора Мартин о каких-то там исследованиях группы скорбящих, он с кривой усмешкой отбросил его в сторону. Тут обнаружился в куртке еще один конверт, из фотоотдела. Позаимствованный снимок Дэнни Рафаэля Беккера. Кто-то сунул его Риду в карман с запиской, предлагающей вернуть его Беккерам лично. Рид долго смотрел на снимок. Ну уж эту историю он так бездарно не испортит. Снимок Дэнни он нежно положил на каминную полку, рядом с фотопортретом своего Зака. 11 Зазвонил телефон. Рид, полусонный, угловато поднес трубку к уху. — Да? — Рид? Проснулся? — Нет. Тишина. Рид сжал трубку. — Кто это, черт возьми? — Ты там что, пьяный? Железные нотки в голосе Майрона Бенсона вывели Рида из дремоты. После того просчета главред в офисе перестал Рида узнавать. Смотрел как бы насквозь. С чего он вдруг звонит? Решил со скуки поизмываться над подчиненным? Принял судьбоносное решение? Сегодняшнего выпуска Рид не видел. Может, с его стороны вышла какая-нибудь промашка? Какая именно? Шеф думает уволить его прямо сейчас? — Я весь внимание. — Прочел твой сегодняшний материал. Хорошо ты отца обрисовал. Рид ждал, что дальше будет: «Но…» — Надо, чтобы ты сегодня освещал пресс-конференцию Беккера. Рид сел. — Но Дагган ночью сказал, что вы меня отстраняете? — Я передумал. Будешь пока участвовать в освещении. Хочу понять, куда клонится вся эта история с похищением. — У меня, гм, есть несколько рабочих версий. — Вот и выдавай их понемногу. Мне нужны здравые, весомые суждения. Уяснил? — Уяснил. «Что ты мудак». — А еще мне нужна статья об университетских исследованиях доктора Мартин. Прочти ее письмо. Увяжи это с делом Беккера. — Хорошо. — И, Рид… Любая некомпетентность будет иметь последствия. Ишь ты, как крылышки у мух обрывает, садюга. Тащится, наверное? «Брось хандрить и начинай что-нибудь делать», — внушал он себе за бритьем и одеванием. До пресс-конференции оставалось около часа. Времени позавтракать не оставалось. С собой Рид прихватил два банана съесть по дороге. Вовремя вспомнив захватить с камина снимок Дэнни Беккера, он очутился лицом к лицу с Энн, Заком и своей виной. «Брось хандрить. Начинай что-нибудь делать». Он посмотрел на часы. Время еще оставалось. Рид набрал номер телефона. Со времени их последнего разговора минуло несколько недель. Что, если она вызовет адвоката? С чего вообще начать? «Я люблю вас с Заком больше всего на свете и хочу, чтобы мы снова были вместе». Он теперь понимал, что мог ошибаться, и готов был это признать. Первый гудок зуммера, за ним второй. — Алло? — послышался на третьем голос матери Энн. — Привет, Дорис. — Ой, здравствуй, Том. В голосе никакой злобы или желчи. Дорис была тещей не из назойливых, общаться с ней Риду было всегда приятно. — Я вижу, ты там завален работой. Дорис была преданной читательницей «Стар». — Это точно. — Не зная, что еще сказать, он спросил: — Как у вас здоровье, в порядке? — Да ничего, все нормально. Ты как, Том? — Я? — Глаза непроизвольно упали на пустую бутылку «Джека Дэниелса». — Тоже в порядке. — Все это ужасно грустно, тебе не кажется? Она имела в виду похищение или замужество ее дочери? Дорис продолжала: — Этот малыш, Дэнни Беккер. Его мать с отцом, должно быть, места себе не находят. — Я в этом не сомневаюсь. Судя по чуть изменившемуся тембру, где-то в доме сняли еще одну трубку. — Том? Голос Энн был как бальзам на душу. Он уже признал, что мог ошибаться, и хотел рассказать ей об этом. Она и Зак были его жизнью. Он знал, что жить без них ему невмоготу, и хотел сказать ей об этом. Но он этого не сделал. А лишь сказал: — Привет, Энн. — Привет. Как ты? — Вроде получше. Как вы там вдвоем? — Прекрасно. — Ни в чем не нуждаетесь? — Да нет, ни в чем. — А машина как ездит? — Трансмиссия чего-то пошаливает. — Это мне известно. Она начала барахлить как раз перед тем, как ты… — Он осекся, не докончив фразы: «Перед тем, как ты меня бросила». — Отгони ее к Отто. Гарантия все еще действует. — Хорошо. — Хочешь, я с ним обговорю? — Да ладно, я сама. Прошло несколько неловких секунд.