ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ В семи милях от того места, где мужчина по имени Дэвид «Дейви» Армстронг дремал на кровати в камере, другой мужчина резко открыл глаза, лёжа в собственной постели. Он посмотрел на циферблат часов и увидел, что было 5:05. Внутренний будильник с самого детства – лет с десяти – будил его в это время. Как на автомате, он встал с постели, сделал шесть шагов до коврика перед кроватью (шесть шагов, которые он тихо отсчитывал каждое утро) и лёг на пол для отжиманий. Он сделал сто быстрых отжиманий и сразу направился в душ. Тоже как на автомате, он начал тереть тело мочалкой и мыть короткие чёрные волосы. Пять минут спустя он вытерся полотенцем и вернулся в спальню. Он быстро оделся – чёрная футболка, выцветшие джинсы – и вышел в кухню. Часы показывали 5:27, и он нахмурился. Он пришёл на две минуты раньше. Он жил по очень строгому расписанию. И даже две минуты в ту или иную сторону могли либо обрадовать его, либо испортить настроение. Сегодня утром у него было очень хорошее настроение. Он чувствовал себя хорошо, лучше, чем последнее время. Может, поэтому он пришёл в кухню на две минуты раньше? В конце концов, последнюю неделю он жил в очень плотном графике. Он сел за кухонный стол, поставил перед собой чашку с хлопьями, открыл Фейсбук на iPhone’е и просмотрел ленту. Как обычно, там не было ничего интересного. Трамп опять сказал какую-то глупость. Какой-то расист сказал что-то расистское. Люди публиковали короткие видео с кошками, милыми детишками и женщинами в откровенных купальниках. Он усмехнулся, продолжая есть хлопья. Он сконцентрировался на грядущем дне – не на работе, а на некоем задании, которое он нашёл для себя помимо скучных рабочих обязанностей. Он работал на небольшом заводе по производству пластмассы, расположенном в другом конце города. Там он нажимал на кнопки, обрезал провода и повторял это триллион раз подряд. Он люто ненавидел то, что делает, но на работе у него было много времени, чтобы думать. Там он мог думать о прошлом, чтобы понять, когда всё пошло не так. Конечно, в голову приходило только убийство матери отцом. Он был таким маленьким, когда это случилось… Может, было что-то ещё, когда он стал взрослее? Часть рабочего времени он тратил на то, чтобы вспомнить, когда в его разум проникла тьма, когда у него впервые появились жестокие и кровавые мысли. Попытки всегда были тщетны. Он не любил подолгу размышлять об этом, а то начинал думать, что с ним что-то не так, и поэтому переключался на мысли о чудесных вещах, которым в последнее время уделял свободное время. Эти мысли всегда поднимали ему настроение. Он решил, что если не будет снижать темп и покончит со всем в течение следующих нескольких дней, то, возможно, может действительно стать лучше. Может, он сумеет наконец забыть прошлое. Закончив с хлопьями, он поставил тарелку в раковину и вернулся в комнату. До работы оставалось пятнадцать минут. В свободные минуты он любил читать, но в последнее время для этого он был слишком занят и отвлечён. Вместо того чтобы достать книгу из стопки у кровати, он залез рукой под кровать и достал коробку из-под обуви. До последнего времени крышка коробки всегда была покрыта толстым слоем пыли, но две недели назад он смахнул всю пыль и погрузился в изучение содержимого. Более того, именно вещи, которые лежали в коробке, последнее время занимали все его мысли. Он с невероятной осторожностью снял крышку и улыбнулся тому, что увидел внутри. Он достал мягкую игрушку – маленького серого кролика, одно ухо которого висело, а второе настороженно стояло. Кролик глупо улыбался ему маленькими стеклянными глазами. Пусть он уже был взрослым, но эта глупая улыбка всегда дарила ему чувство защищённости и безопасности, словно в этом грёбанном мире был кто-то, кому он был небезразличен. Он положил кролика на кровать и снова заглянул в коробку. Там была ещё одна вещь, которую он извлёк с той же осторожностью, что и кролика. Он по-детски прижался к одеялу, будто собирался снова лечь в кровать, завернувшись в изорванную ткань. Вместо этого он поднял одеяло за обрезанный край и начал рвать дальше. Ткань разрывалась легко, так же легко, как и предыдущие два раза, когда он отрывал от неё куски. Он посмотрел на оторванный лоскут и улыбнулся. Ему хотелось сделать это сейчас, выполнить задуманное прямо утром. Он мог отпроситься с работы по болезни и заняться делом. Но нет… Ему нравилось ждать целый день, пребывая в трепетном волнении. Он спрятал коробку под кровать, предварительно сложив в неё все вещи. Все, кроме одного кусочка ткани, который он положил на центр кровати. Он с любовью смотрел на него минуту, а потом вышел из комнаты и отправился на работу. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Было чертовски странно проснуться и увидеть кого-то на другой половине кровати. Кейт мгновение наслаждалась этим чувством, а потом тихо встала. Она взяла бельё и халат, а потом неслышно вышла из комнаты, где продолжал спать Аллен. Она чувствовала себя молодой и счастливой. Аллен был первым со смерти Майкла, кто остался у неё на ночь. Его присутствие дарило ей некую свободу, напоминало, как хорошо иногда жить для себя. Она вошла в кухню и начала готовить кофе. Она разбила пару яиц, чтобы сделать омлет. Кофе варился, яйца жарились, а Кейт прошла к столу и открыла iPad с документами по роанокскому делу. Это был её обычный подход, и она понимала, что не сможет перестать думать об этом расследовании, пока его окончательно не закроют. Она пролистала документы в поисках деталей, которые могла упустить раньше. Ничего не было. Она понимала, что у них будет больше информации, как только коронер закончил со вскрытиями, а криминалисты представят свои отчёты. Кейт казалось, что на эту минуту они с Демарко сделали всё, что было в их силах. И всё же она не могла избавиться от чувства, что они что-то упускают, что-то явное. Кейт закрыла файлы с документами и открыла почту. Там было несколько новых писем, все относились к расследованию, по поводу которого у неё на сегодня была запланирована встреча. В письмах были сухие данные, но если агенты, прикреплённые к делу, работали слаженно, то они должны были очень скоро завершить это расследование. Кейт заметила, что её просили прибыть в Вашингтон к трём часам дня. Она дважды прочитала краткое изложение дела, которое подготовили специально для неё, стараясь всё хорошо запомнить. Всё указывало на то, что от завершения расследование отделала одна хорошая теория или зацепка. Кейт услышала шаги за спиной. Не успела она обернуться, как руки Аллена легли ей на плечи и начали нежно их массировать. Он поцеловал её в шею, отчего по телу Кейт пробежал приятный холодок. «Доброе утро», – сказал он. «И тебе тоже доброе утро», – ответила Кейт. Она выключила iPad и повернулась к нему лицом. «Ты сразу выключила планшет, – заметил он. – Там секретная информация?» «Вроде того, – ответила она. – Ты голоден?» Аллен посмотрел на барную стойку, на которой Кейт расставила тарелки для завтрака. Омлет немного подгорел, потому что она отвлеклась на чтение материалов дела, но Кейт решила, что Аллен не будет сильно расстроен. «Ещё бы», – сказал он. Он подошёл к высокому стулу у стойки, одетый так же, как был одет вчера вечером. На его лице Кейт читала те же эмоции, что ощущала внутри. Она решила, что и Аллен редко попадал в такие ситуации. «Ты вернулась к работе, потому что скучала по ней, или потому что пенсия – это не твоё?» – спросил Аллен, кивая в сторону планшета. «Я каждый день задаю себе тот же самый вопрос, – сказала Кейт. – По большей части я скучала по работе, ведь за всю жизнь преуспела только в ней». «После этой ночи я готов с этим поспорить», – с хитрой улыбкой ответил Аллен. Кейт смущённо отвернулась: «Как бы то ни было, к трём часам дня мне нужно быть в Вашингтоне, но думаю, что я вернусь уже довольно скоро, так что мы можем решить, что будем делать завтра». «Отличный план», – ответил Аллен, принявшись за еду. «Прости ещё раз, что вчера заставила себя ждать». «Всё нормально, – сказал он. – Честно. В глубине души я восхищаюсь тем, что ты делаешь. Не надо меня разубеждать, но я прямо так и вижу, как ты выбиваешь двери и валишь преступников на землю. Это сексуально». Кейт не сдержала улыбки, вспомнив, как вчера повалила Дейви Армстронга на землю. «Да, ты прав, – сказала она. – Так проходит каждый мой день: бегаю и дерусь». «Итак, – сказал Аллен, насаживая на вилку последний кусок омлета, – если тебе нужно быть в городе к трём, полагаю, что тебе уже пора ехать?» «Да, думаю пора собираться». «Это будет большая наглость, если я попрошу воспользоваться твоим душем перед уходом?» – спросил Аллен. «Вовсе нет, – ответила Кейт. – Дай мне пару минут, и, может, я к тебе присоединюсь». Теперь Аллену нужно было скрывать смущение. Он поставил свою тарелку в раковину, сделал последний глоток кофе и вышел из кухни. На ходу он поцеловал Кейт в уголок губ и вернулся в спальню. Кейт действительно собиралась составить ему компанию в душе, но её мысли сразу вновь обратились к делу. Перед глазами стояли куски ткани, части одеяла, которые убийца затолкал в горло жертвам. Она посмотрела на часы над раковиной и, увидев, что было уже 8:37, решила позвонить Демарко. Демарко ответила после второго гудка. По голосу казалось, что она была рада слышать Кейт. «Здесь в Роаноке довольно одиноко», – сказала она. «Новостей нет?» «Нет. Я даже успела проверить школьные записи о Нэшах и Лэнгли, надеясь найти хоть какую-то связь. Я также запросила из округа все документы, касающиеся участия Лэнгли в программе фостерной опеки. Я получу их уже сегодня, но, если верить Управлению социального обеспечения, Лэнгли почти идеальны: ни приводов, ни странностей. Я не думаю, что найду скелеты в их шкафу». «Нэши никогда не брали детей под свою опеку, нет?» «Если верить нашим данным, нет. Нет никаких сведений, которые бы на это указывали. А это могло бы быть отличной зацепкой, правда?» «Да, но если это не так, то это не так, – Кейт вздохнула и добавила. – Как там Дейви Армстронг? Все продолжают думать, что он и есть убийца?» «Да, и у нас есть кое-какие доказательства в пользу этой теории. Улика не самая весомая, но её хватит, чтобы какое-то время держать его у нас. Например, у нас есть запись в полицейском отчёте о том времени, когда ему было семнадцать. Он заперся в ванной в доме Лэнгли с пистолетом и угрожал себя убить. Вчера в его компьютере были также найдены неприглядные сообщения в Гугл-чате, где он рассказывал о Лэнгли другу из колледжа. В сообщениях он говорил о нездоровых сексуальных фантазиях, касающихся Бетани Лэнгли, и несколько раз упоминал слово «изнасилование». «Сможете переслать мне эти сообщения?» – попросила Кейт. «Если хотите, то да». «Ещё что-нибудь?» «Нет, на этом всё. Я говорила с этим другом из колледжа о сообщениях, и он совершенно уверен, что Дейви не смог бы никого убить. Однако он сказал, что иногда Дейви словно теряет связь с реальностью. Скажу честно, не удивлюсь, если уже завтра Дьюран отзовём меня назад в Вашингтон при условии, что мы не найдём ничего нового». «Держите меня в курсе, – сказала Кейт. – Дайте знать, если нужна помощь». Они попрощались, и Кейт сразу попыталась представить Дейви Армстронга подростком, живущим в доме Лэнгли и скрывающим сексуальные фантазии относительно собственной тёти. Эта новая деталь изменила её взгляд на ситуацию. Возможно, Дейви действительно что-то скрывал. Возможно, он стыдился не только наркотиков, но и своих чувств к родственнице. От этих мыслей Кейт стало не по себе. И хотя она сказала Аллену, что присоединится к нему в душе, новые подробности из жизни Дейви Армстронга убили в ней всё желание. Вместо того чтобы идти в ванную, она осталась у барной стойки в кухне, чтобы снова просмотреть материалы дела и выпить кофе. «Что же я упускаю?» – спрашивала она себя. Это было что-то очевидное, что она пока не могла разглядеть.