Лишь одно я знала твердо. Он мой мир. Он лучшее, что со мной было. – Все могло бы сложиться по-другому, – сказал Загорский, и мне захотелось провести пальцами по его лбу, разглаживая пересекшую его хмурую складку. – Я не хотела вешать на тебя свои проблемы… – Глупышка Мира… – выдохнул Мирослав, сильнее прижимая меня к себе. – Разве я тебе чужой? Твои проблемы – и мои тоже. Он слишком хороший. Идеальный. Я его не заслуживаю. – Я тебя не заслуживаю, – сказала вслух. – Не говори ерунды, – ответил Мир. И наконец-то поцеловал меня. Глава 26 Мира То, что я рассказывала Мирославу, снова всколыхнуло воспоминания пятилетней давности. Я как будто опять стала той совсем юной еще девушкой, которая, как позже выяснилось, очень мало знала о жизни. О той ее стороне, в которой совершенно не работают ни представления о порядочности, ни принцип поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Бабушка собиралась, но так и не успела написать завещание или дарственную на мое имя. Так что по закону все ее имущество перешло к моей матери. И всем, что касалось продажи недвижимости, занималась тоже она. Мне в то время было совсем не до того. Я была потеряна, дезориентирована. Меня точно вытащили из теплой ванны и бросили в ледяную прорубь. Вся моя жизнь раскололась на «до» и «после», переменившись окончательно и бесповоротно. А самое паршивое, что на какое-то время я даже поверила женщине, которая произвела меня на свет. Поверила в то, что, если не мне, то хотя бы Владке она смогла стать настоящей матерью. Но эта вера длилась недолго. Мы с Загорским сидели за столом в кухне и пили глинтвейн, который совместно все-таки доварили. Пряности пощипывали губы, помнившие вкус его недавних поцелуев – то нежных и трепетных, то страстных и головокружительных, как хорошее вино. Еще совсем недавно я думала, что больше никогда такого не почувствую. – Что сейчас с твоей сестрой? Она… здорова? – Похоже, Мир хотел, но не решился произнести слово «жива». – Да, – кивнула я. – Сейчас она в порядке. Мать отказалась от родительских прав. Владу удочерили. Семья очень хорошая… Мне вспомнилось, что я чувствовала, когда сестренка пошла на поправку. Гордость за нее, за себя. Мы смогли, мы справились! Когда мне позволили встретиться с ней после трансплантации, Влада повернула ко мне повязанную платком голову и несмело улыбнулась. Я впервые увидела ее улыбку – какая же она была красивая! Очень не хотелось отдавать ее чужим людям, но со мной ее не оставили. Молодая, незамужняя, нет постоянного места жительства. Да еще и работа… аморальная. То, что я согласилась на эту работу, чтобы помочь младшей сестре, никого не интересовало. Однако, несмотря на дорогостоящее лечение и успешно проведенную пересадку костного мозга, вероятность рецидива оставалась. Влада по-прежнему рисковала здоровьем и жизнью, точно день за днем находилась под занесенным над ней дамокловым мечом. Ей могла потребоваться новая трансплантация, а также переливание крови. Моей крови. Именно поэтому в ближайшие несколько лет мне ни в коем случае нельзя было забеременеть – в этом случае я больше не смогла бы стать донором. Так мне сказал лечащий врач сестры. Заверив также, что прием контрацептивов противопоказанием не является. Прошло немало времени до того, как я начала встречаться с мужчинами. И нет, не с клиентами агентства. С теми я общалась лишь в рабочее время, интимные услуги не оказывала, сразу оговорив этот пункт в договоре. Пришлось лишь дать согласие на фото – их задачей было заинтересовать, визуально соблазнить мужчин, которые, как известно, любят глазами. Те же, с кем я ходила на свидания, были самые обычные парни с обычной работой и средними доходами. Мне казалось, я смогу наладить с кем-то отношения, бросить работу в агентстве, зажить простой жизнью. Забыть Мирослава Загорского. Но не получилось. И я оставила эти попытки. Смирилась с одиночеством. Ездила к Владе – мне разрешили ее навещать. Она все еще продолжала лечиться, так что мои заработки я в большей степени тратила на нее, оплачивая больничные счета, а иногда, если имелась возможность, помогала другим детишкам с таким же недугом. Сестренка росла, взрослела, превращалась в привлекательную девушку. Я очень надеялась, что все у нее сложится хорошо. Жалела лишь о том, что они с бабушкой так ни разу и не встретились. – А твоя мать? Где она сейчас? – продолжал расспрашивать меня Мирослав. – И что насчет ее замужества, о котором ты говорила? – Она в самом деле вышла замуж, – отозвалась я, передернув плечами. – И теперь у тебя есть сводный брат, который влез в долги? – напомнил о моей легенде Загорский. Я закусила губу. Мысли лихорадочно завертелись в голове, мигом разгоняя все опьянение глинтвейном и поцелуями. – Да, – кивнула я. – После того, как продали бабушкину квартиру, мне пришлось прописаться у матери. В столице. – Ясно. А жила ты где? Тоже у нее? – Только первое время. Затем сняла квартиру. Вместе с другими девушками из агентства, – добавила я. – И нет, это вовсе не походило на притон, – добавила язвительно. – Работай мы, к примеру, в салоне сотовой связи, жили бы так же. Я все еще немного злилась на Мира за его предположение о том, что я развлекала клиентов не только на каких-то мероприятиях, где требовалось сопровождение, но и в постели. Однако таковы уж стереотипы. В представлении большинства работницы в сфере эскорт-услуг ничем не отличаются от девушек с низкой социальной ответственностью. Таких тоже хватает, чего скрывать. Но я никого из тех, кто работал в том же агентстве, не порицала – у всех свои обстоятельства. Как говорится, «Прежде чем осуждать кого-то, возьми его обувь и пройди его путь, попробуй его слезы, почувствуй его боли. Наткнись на каждый камень, о который он споткнулся. И только после этого говори ему, что ты знаешь, как правильно жить». Но обычно люди предпочитают клеить ярлыки, считая, что уж они-то на месте других ни за что не наломали бы дров. Вот только свою мать я никогда не смогла бы понять и простить. Даже не столько за себя – за Владку. За то, как та предала доверчиво ждущего ее в больнице ребенка. Может быть, встреться ей в жизни такой мужчина, как Мирослав Загорский, она была бы другой и поступала иначе? Или дело не в этом? Ведь на свете немало женщин, которым не повезло в личной жизни, но они остаются людьми, не бросают детей и родителей, не ставят собственные эгоистические интересы превыше всего. Мне не хотелось ни думать о ней, ни говорить. У Влады теперь другая мать, приятная, светлая женщина, добрая и радушная. А я взрослая, я справлюсь. – Прости… – Мирослав накрыл мою ладонь своей. – Прости меня, Мира. За то, что ничего не знал. За то, что меня не было рядом, когда тебе пришлось тяжело. За то, что усомнился в тебе. Простишь? Глава 27 Мира Глазам стало горячо. Такие слова… Не думала, что когда-нибудь их услышу. Мирослав просил прощения, хотя я сама пять лет назад разорвала наши с ним отношения. Глупая девчонка, максималистка… В то время, когда он был нужен мне как никто, я заставила себя уйти. Выдержала его непонимающий взгляд, когда сердце рвалось от боли и тянулось обратно к нему. Знала, что этим причиняю боль и ему тоже. Наша пара привлекала много внимания. Сначала одноклассники, затем однокурсники – мои и его. Знакомые, соседи. Некоторые откровенно завидовали мне. А еще не упускали случая напомнить о том, что я по сравнению с Загорским сущая голодранка. Из обычной семьи, без отца, без матери. Еще и в университет не поступила, слишком уж мало там было бюджетных мест. Я отвечала остро и резко, но порой, когда злые языки в очередной раз напоминали мне о разнице в нашем с Миром положении, меня одолевали сомнения. И все же я неизменно напоминала себе о том, что мы любим друг друга. Что наши чувства зародились еще в детстве. Что мы вместе, и это главное. Вот только я не знала о том, что думает отец моего парня обо мне и наших отношениях. Просто боялась спрашивать. К тому же о свадьбе мы говорили еще не совсем всерьез, а так, с замахом на будущее. – Ты меня тоже прости… – сморгнув набежавшие слезы, откликнулась я. – За то, что ушла тогда. За то, что ничего даже не объяснила… Я действительно не хотела, чтобы моя мать узнала о тебе. Она и без того-то постоянно заводила разговоры в духе «Вот бы выдать тебя за богатого, мы бы тогда все наши проблемы одним махом решили»… Я поморщилась, вспоминая эти ее слова. Для моей матери я была не дочерью, не родным человеком. Просто капиталом, который можно выгодно вложить и получить с этого прибыль. – Красивая деваха выросла, в меня, – первым делом заявила она, едва переступив порог бабушкиной квартиры. – А тут, я гляжу, ничего не меняется. Даже вещи мои донашиваешь… – прищурив глаза, добавила совершенно чужая мне женщина в вульгарном красном платье, которое скорее подошло бы в качестве наряда для посещения ночного клуба. Я вспыхнула. Халат, что был на мне, я нашла в старых вещах, которые тогда как раз недавно разбирала. Бабушка даже не сказала, чьим он был раньше! – Не надо. Забудь об этом… – Мирослав притянул меня ближе, усаживая к себе на колени. – Главное, что сейчас ты здесь… Ты со мной… Тепло. Покой. Защищенность. Вот что я сейчас ощущала в его объятиях. Но я также знала, что в любой момент к этому может добавиться обжигающая страсть. Та, что зародится где-то в груди, жидким огнем скатится к низу живота, охватит все тело желанием – прикасаться, ласкать, целовать, прижиматься, дышать в унисон. Одним воздухом, одним чувством. И такими упоительными, такими сладкими и волнующими были его поцелуи, что у меня снова закружилась голова, а веки сомкнулись сами собой. Так, что я даже не сразу заметила, что Загорский подхватил меня на руки и куда-то понес. Кажется, в комнату. В его комнату. В спальню, куда я заглядывала лишь тогда, когда делала уборку в квартире. Там было темно, лишь узкая полоска света пробивалась из коридора. Мир поставил меня на ноги, поймал в полумраке мой взгляд. Наклонился, касаясь моего лба своим. – Я безумно скучал по тебе… – хрипло выдохнул он. От этих слов захлестнула нежность. Захотелось ответить, что я тоже по нему скучала. Безумно, изматывающе, день за днем, год за годом… Даже сейчас не верилось в то, что Мирослав рядом. Прижимает к себе, целует, касается обнаженных участков кожи так, что одежда вот-вот вспыхнет от жара наших тел. А мне так и кажется, что сейчас я проснусь, и все исчезнет. Растворится, как обрывки счастливого сна. И эта комната, и единственный мужчина, к которому я стремилась всем существом. У меня нет слов, чтобы сказать ему, что с ним все по-другому. Всегда было по-другому, даже в первый раз – самый первый для нас обоих. Потому что никого, кроме него, я не… А впрочем, не нужны нам сейчас никакие слова. Он все понимает и так. И мое согласие, и безмолвные признания, и мою тоску по нему, которая наконец-то отодвинулась в прошлое. Может быть, я действительно совершила в жизни немало ошибок. Но сейчас я словно обретаю второе дыхание. Рядом с человеком, который ничего от меня не требует, не заставляет быть такой, какой желает меня видеть. Просто дарит свою любовь и заботу. Внимательно, терпеливо. Я потеряла себя. Это не просто слова, такое действительно случается, когда жизнь поворачивает не в то русло. А он мне меня вернул. Все происходит так, словно мы и не расставались. Без неловкости, смущения. Наши губы и тела вспоминают друг друга. Я знаю, какие ласки ему нравятся, а Загорский точно наизусть выучил все мои эрогенные зоны. Я не закрываю глаза, чтобы пусть даже в полутьме не только чувствовать, но и видеть его. Мне мало наших поцелуев, мало прикосновений, хочется, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Потому что это только наша ночь, и все дневные тревоги отступают перед ней. Наконец Мир засыпает, а ко мне дремота все никак не приходит. Я лежу рядом и тихонько шепчу ему, как он мне дорог. Как я заново влюбляюсь в него каждый день. Как благодарна за то, что он ждал меня все это время. Ждал так долго…