– Да мне плевать на эти чёртовы деньги! Мне всегда было плевать на все это – поездки, этот дом – мне всё это было не нужно! Всё, чего я хотела... – теперь я кричу. – Всё, чего я хотела, это ты, разве ты не понимаешь? – слова застревают в горле. – Скажи что-нибудь, – мой голос переходит на шёпот. – У тебя появилась другая? – спрашиваю я, стараясь сохранить ту капельку самообладания, которая у меня осталась. – Я уже говорил, я никогда тебе не изменял, – настаивает мужчина, почти что раздражённо. – Тогда почему? Люди не решают на пустом месте вот так взять и уйти. Должна быть причина, скажи мне, что ты влюбился в кого-то ещё, что ты устал от меня, что ты попал в беду, просто скажи мне что-нибудь, – умоляю я его, выпрашивая хоть какое-то объяснение. – Я ничего не могу тебе сказать, – холодно отвечает Кэл и даже не смотрит на меня. Я смотрю на него, мужчину, которого я любила все эти годы; мужчину, которого я любила так сильно, что у меня болело всё тело. Сколько ночей я рыдала, пока не засну, скучая по нему? Сколько раз мой разум говорил мне уходить, но я оставалась? Если для него это так легко, он не заслуживает и капельки того, что я сейчас чувствую. Он не заслуживает знать, как сильно я люблю его. Я даже не знаю, что ему ответить. Как бы вы ответили, когда ваш муж говорит, что он уходит, и не может сказать, почему? – И что я должна делать? – спрашиваю я его, ожидая какое-то подобие ответа. – Хелен с Декстером позаботятся о тебе... – Хелен с Декстером? – я не верю своим ушам. – Они знают об этом? – кричу я. Он отворачивается уже в сотый раз за сегодня. – И как долго ты знал, что уйдешь от меня? Я тебе надоела, или тебе это только что пришло в голову? – Всё совсем не так, – говорит он, подходя ко мне. Я быстро отхожу назад. – Тогда как? Скажи мне, как так. Скажи мне что-нибудь. Скажи почему, – говорю я, жжение в горле усиливается. – Не могу поверить, что ты делаешь это со мной! – кричу я так громко, как только могу. Горло горит огнём. В глазах всё настолько расплывается, что я не могу отчётливо его видеть. Подхожу к кровати и опираю голову на руки. Я полностью опустошена. Каждая эмоция внутри меня зашкаливает, но всё, что я могу – это плакать. Кэл подходит ко мне, протягивая руки. Я поднимаюсь и отхожу в сторону, но он притягивает меня к себе. – Почему? Почему ты так поступаешь со мной? – хнычу я, чувствуя, что у меня не хватает сил оттолкнуть его, я и не хочу. Я хочу крепко держать его и никогда не отпускать. Я ощущаю себя полностью сломленной. – Мне жаль, – говорит он, поправляя мои волосы. Но вместо того, чтобы почувствовать утешение, у меня такое ощущение, что я беспомощный щенок, которого сейчас усыпят в приюте для животных. – Нет, тебе не жаль, – ошеломленно говорю я. Я даже не понимаю, что всё это происходит в данный момент. Могу только смотреть сквозь него. И я ничего не вижу. – Нет, мне жаль, – тихо говорит Кэл мне на ухо. Я не замечаю и намёка на сарказм или веселье в его голосе, что заставляет меня плакать ещё сильнее. Я ещё крепче обнимаю его и смотрю ему в глаза. – Не заставляй меня просить тебя остаться, – я начинаю плакать ещё сильнее. Я даже не могу контролировать, что говорю, что ощущаю. У меня такое чувство, будто всё вокруг меня рушится. – Если бы я мог, – отвечает он шёпотом. – Нет! Даже не смей выставлять это так, словно ты не можешь ничего сделать. Если бы хотел остаться, ты бы остался! На это у меня уходят все силы, но я высвобождаюсь из его объятий. В глазах всё настолько расплывается, что я вижу только его очертания. Чувствую, как его руки обнимают меня за талию, и его губы целуют мои. Я даже не отвечаю. Не могу. Я хочу поцеловать его в ответ, обнять его, но я вся онемела, настолько, что не могу реагировать, я слишком беспомощна, чтобы оттолкнуть его. Я даже не могу осознать это, не могу поверить в то, что он целует меня в последний раз, в последний раз прикасается ко мне. Я закрываю глаза, притворяясь, что всё это плохой сон, и что я проснусь в любой момент. Но когда его губы отрываются от моих, я знаю, что не проснусь. Это не кошмар, это на самом деле. Теперь я чувствую его губы на моей щеке. – Ты справишься с этим, – говорит Кэл после того, как целует меня в щёку. – Тебе придётся. Я вытираю глаза и бросаю быстрый взгляд на него, прежде чем в них снова всё расплывется. – Если ты уходишь, так уходи! – говорю я, стараясь удержать последнюю каплю достоинства, что у меня есть, единственное, что не позволяет мне умолять его остаться со мной. Я злобно поднимаюсь и смотрю ему в глаза. – Уходи, – я толкаю его. – Я ненавижу тебя! Ненавижу тебя, чёртов ублюдок! – я начинаю бешено бить его в грудь, в истерике, задыхаясь от рыданий, а он стоит и принимает это, даже не пытаясь остановить меня. Он тоже выглядит опустошённым, и я ненавижу его за это. Ненавижу это, даже в эту секунду, я надеюсь, что с ним всё в порядке. Ненавижу то, что выражение его лица смягчается, и он кажется уязвимым. Это всё обман: Кэл пытается показать, что на самом деле ему не хочется уходить. Как он может так поступать, а мне его всё равно жалко? Почему в этот самый момент я переживаю за него? – Просто иди, – хнычу я. Усаживаюсь на пол, не хочу больше ничего чувствовать, даже удобство кровати, которую мы раньше делили. Наверное, ему непонятно, но это не важно, потому что ему всё равно. Я не могу поверить, что его волнует всё это, не сейчас. Я должна поверить в это. Я не отпущу свою злость. Это всё, что я могу удержать. Альтернатива ещё хуже, но я чувствую, как она берёт верх. Она уже вот-вот победит, и я молюсь про себя, что Кэл уйдет прежде, чем меня накроет, потому что я уже на грани. Это вырывается из подложечной ямки – отчаяние. Я сжимаю кулаки вместе и под руками. Слышу приближение его шагов. Он уже возле меня, и мгновение спустя его шаги слышатся отдаленно, всё дальше и дальше с каждой секундой. А затем закрывается дверь, и у меня такое чувство, будто у меня остановилось сердце. Я поднимаю голову и вижу, что его нет. Моя имитация молитвы сработала, и то отчаяние, разраставшееся у меня в животе, теперь перерождается во что-то ещё, что-то ещё более пугающее – полное и абсолютное горе. Я закрываю глаза и теперь молюсь, чтобы быстрее уснуть. Я хочу, чтобы этот момент закончился, закончилась эта жизнь, которую я начала – и в которой я теперь в ловушке, одна. Моя единственная временная привилегия – это сон. Я закрываю глаза, сжимая их как можно сильнее, и больше всего на свете хочу уснуть, и побыстрее. Но я не могу, не через несколько минут, ни через час. Такое ощущение, что я в ступоре, пялюсь на часы над моей кроватью. Когда я слышу, как дверь снова открывается, сердце начинает биться как бешеное, но я закрываю глаза, почти что боясь увидеть его. Интересно, забыл ли он что-то здесь – ключи, или что-то достаточно важное, чтобы взять с собой. Я всё ещё лежу с закрытыми глазами и пытаюсь замедлить своё дыхание, когда слышу, как Кэл двигается возле меня. Надеюсь, он быстро возьмёт, что ему нужно и оставит меня в своём отчаянии. Я снова слышу его шаги возле себя. Задерживаю дыхание, словно хочу не дышать до тех пор, пока он не исчезнет. Но когда его руки оказываются подо мной и поднимают меня, я совсем перестаю дышать. Боюсь дышать, и делаю вдох только тогда, когда Кэл кладёт меня на кровать. Он поднимает мои ноги, снимая мои туфли, или что он там делает. Разве я что-то говорю? Разве я его выгоняю? Мгновение спустя меня накрывают прохладные простыни. Затем его губы нежно целуют меня в лоб, и я чувствую себя оцепеневшей, зная, что он думает, что я сплю. Его шаги снова отдаляются, свет выключается, открывается дверь, и то чувство, что било во мне ключом до этого, снова рвётся наружу в полную силу, и я вырываюсь из своего состояния зомби. – Ты можешь остаться? – выпаливаю я и сразу же жалею об этом. Он останавливается на полпути, спиной ко мне – и тишина, и я вспоминаю, что должна спать. Но я «проснулась», наказывая его за его любезность по отношению ко мне. – Только-только пока я не усну, – мне удаётся выдавить эти слова так, чтобы мой голос не надломился, без самодовольства, с которым я говорила раньше, как измученная и злопамятная женщина, которой стала за последние пару месяцев. Кэл ничего не отвечает, но снова подходит к кровати. Я медленно понимаю, что мои пальцы запутались в простыни. Он садится на край кровати, всё ещё не смотря на меня, оперев локти о бёдра и сложив руки в замок. Я ощущаю, как в груди начинает что-то жечь, а после появляется и жжение в горле. Через несколько минут я уже не смогу перестать плакать. Я сразу же жалею о том, что попросила его остаться. Говорю себе, что ему пришлось задержаться из-за жалости, или какого-то испорченного чувства долга, исполняя последнюю просьбу отчаявшейся жены. Жены, которая даже не знает, куда он, чёрт возьми, едет и почему он сидит так далеко от меня на нашей кровати, словно я отвратительна? Я передумала. Хочу, чтобы он ушёл, но не могу сказать ему об этом, не выпустив наружу то, что не смогу контролировать. Так что я быстро ложусь на кровать, натягиваю простыни на лицо и стараюсь изо всех сил рыдать как можно тише. Его вес переносится, и я понимаю, что он встал. Я знала, для него это будет слишком. Зачем ему надо сидеть здесь и заниматься этим? Он всё равно уходит, и то, что Кэл здесь сейчас никак не улучшит ситуацию. Ему вообще не стоило заходить сюда снова. Ему надо было оставить меня в печали, лежащей на полу, одну. В конце концов, именно это он, по сути, и собирается сделать. Когда с меня стягивают одеяло, это как будто мне в лицо плеснули водой. Когда Кэл забирается на кровать рядом со мной и притягивает меня к себе, это спокойствие, так что борьба с ним почти что вызывает у меня головную боль. Мой разум говорит мне оттолкнуть его, отвергая любую другую мысль. Я пытаюсь сделать это, кладя руки ему на грудь, но Кэл прижимает меня к себе сильнее, обнимая меня своими сильными руками, и я больше не пытаюсь драться. Он крепко держит меня. Я чувствую, как быстро бьётся его сердце, но когда смотрю на него, то его лицо спокойно. Кэл смотрит сквозь меня, и я задаюсь вопросом, здесь ли он сейчас, со мной ли. Не знаю, хочу ли я, чтобы он был со мной, но я точно знаю, чего хочу. Поворачиваюсь в его объятиях, и Кэл опускает взгляд на меня. Я подношу губы к его губам и надавливаю на них, задерживая дыхание насколько возможно. И когда он отстраняется, у меня замирает сердце, и я не могу посмотреть ему в глаза. Быстро встаю с кровати, но он хватает меня за руку. Мужчина выглядит смущённым и запутавшимся, и от этого всё становится ещё хуже. Единственное, в чём Кэл никогда не отказывал мне – это в поцелуе, прикосновении, его теле – всё это было моим, и то, что он сейчас делает, сломило мой дух. – Я... мне по-прежнему надо уехать. Его голос звучит непреклонно, но тихо, и от этого у меня тает сердце, он нежно, но довольно крепко держит меня за запястье, так что я не могу убежать, а ведь это было моим основным намерением. Жаль, что я не могу удержать его. Я прокручиваю в голове его слова, стараясь расшифровать их значение, и в моём омраченном эмоциональном состоянии я понимаю, что он пытается дать мне выбор. На этот раз Кэл не пытается использовать секс в качестве бандажа, или как способ контролировать меня, или манипулировать. Но, должна сказать, что он неудачно выбрал момент. Я делаю глубокий вдох и приказываю своему голосу быть твердым. – Я хочу спать, – голос звучит хрипло и как-то резко. Прочищаю горло и убираю все признаки ранимости и искренности. Я хочу, чтобы Кэл знал, что если он даст мне своё тело, то это всё равно, что пронзить меня ножом, что это не просто какой-то способ удержать его здесь – мне это нужно, сейчас. И его чувство вины по этому поводу сейчас для меня не самое главное. – Уложи меня спать, – говорю я, строго приказывая своему нормальному голосу вернуться, и его брови скептически поднимаются. Должно быть, он удивлен. Прежде, чем Кэл что-нибудь скажет, я атакую его губы, в этот раз без колебаний, стремительно, что, как я думаю, застигло его врасплох, и с такой силой, что я сама в шоке. Забираюсь на него, ногами опутывая его тело, руками крепко обхватываю его шею и целую его с такой крайней необходимостью, какую я раньше не испытывала. В этот раз Кэл отстраняется, по-видимому чтобы перевести дыхание, но он берёт мое лицо в свои руки, пытаясь понятно выражение моего лица, его глаза находят мои – ситуация изменилась, и он пытается выяснить, чего я хочу. Но у меня нет на это времени, он пытается в последний раз дать мне волю, но я не хочу этого, я хочу от него, то единственное, что поможет мне забыть обо всем на свете. – Чего ты ждешь? – спрашиваю я, разрушая мрачность момента. Не проходит и секунды, как его губы целуют мои, парируя мои лихорадочные поцелуи и безумную необходимость со страстным спокойствием, к которому не готова моя поддельная храбрость, с неспешным желанием, из-за которого моя чопорность исчезает. Его губы держат мои так, словно он пытается втянуть меня в себя. Его руки начинают медленно снимать с меня одежду, но его задающий ритм заставляет меня почувствовать себя ранимой, почти что невинной. То отчаянное увядание чувств, которое я пыталась создать, сейчас исчезнет, но я стараюсь его удержать. Я прерываю наш поцелуй, снимаю через голову свою рубашку и начинаю расстегивать его брюки, и у меня каким-то образом это получается, хотя пальцы двигаются быстро и неуклюже. – Лорен! Я похищаю его губы, чтобы он замолчал, перенося на него всю тяжесть своего тела, из-за чего мы моментально падаем на кровать. Я понимаю, что на мне всё ещё надеты брюки, и быстро избавляюсь от них. Когда я снова стараюсь забраться на него, Кэл хватает меня за талию, останавливая. Его глаза смотрят вниз, его губы плотно сжаты – он расстроен, но сейчас мне плевать. Не ожидала увидеть смущение на его лице, но я не хочу знать, почему он смущён. Мне надо отвлечься. Мои губы снова находят его, и Кэл опять целует меня так медленно и чувственно, почти как тогда, когда меня это чуть не сломало. Я отстраняюсь. Я смотрю на его грудь, не могу смотреть ему в глаза. Я пересиливаю свою нервозность и снова пытаюсь страстно его поцеловать, прикусывая его нижнюю губу. В этот раз отстраняется он, и я не успеваю переключить взгляд с его лица. Там я заметила проблеск чего-то такого, чего я никогда не видела раньше, и думаю, что это его душа, возможно, разочарование, и это пронзает меня, но это выражение лица кратковременно. Вскоре на его лице появляется знакомая коварная ухмылка. Его пальцы скользят между кружевной тканью на моём бедре и кожей. Кэл оттягивает её вниз, и я снимаю их. Через секунду я уже на кровати, руки над головой, зажаты его руками. Вот чего я хочу. Похоть, а не любовь. Телесная близость, а не чувственная. Он трахает меня в переносном смысле, а я хочу в буквальном. Я не хочу, чтобы со мной занимались любовью – с этим покончено. Я не могу пустить его в сердце, не сейчас, когда он уходит. Не буду. Я целую его шею, и он двигается. Его палец скользит вниз по моей руке, и я пытаюсь не замечать покалывания на спине от его прикосновения, мне придётся забыть об этом. Кэл хватает меня за руки и держит их вместе, берёт мои кружевные трусики и связывает ими мои запястья. Довольно туго, но я ничего не говорю. Всё равно я не хочу нежности. Хочу ощущать его внутри себя. Хочу быть вымотанной до такой степени, чтобы я забыла. Хочу забыть этот момент, ведь это могло быть или есть прощанием. Когда его губы касаются моей шеи, то задерживаются там совсем ненадолго, его язык скользит вниз к изгибу, посасывая кожу. Его путь медленный и мучительный, и я ёрзаю, чтобы остановить эту пытку. Его пальцы путаются в моих волосах, заставляя меня посмотреть на него, и я закрываю глаза. Я не буду. Я не буду смотреть на него. Его губы шепчут мне на ухо: «Открой глаза». Его голос глубокий и непреклонный, но я игнорирую его. Я не могу смотреть на него. Я прикусываю губу и сжимаю глаза ещё сильнее, и вскоре его язык оказывается у меня в ухе. Моё тело невольно изгибается дугой под ним, из-за того места, о котором он знает, теперь я полностью под его контролем. Мои глаза открываются. Я молюсь, чтобы собирающиеся слёзы не потекли. Я стараюсь сфокусироваться на волнах страсти, проходящих сквозь моё тело, а не на том, что после всего этого Кэл уйдет. Вот что я хочу забыть. Я хочу забыть, что я не хочу, чтобы он уходил. Чувствую, как твердость упирается в меня. Это пытка, и я больше не могу ждать. Я хочу, чтобы он вошёл. – Сейчас, – требую я, но слышится так, словно я умоляю, и понимаю, что я беспомощна. Я пытаюсь освободить руки. Его губы оставляют моё ухо, путешествуя вниз по шее, мимо грудей, и когда они доходят до пупка, я замираю, пока его язык кружится вокруг него. Это не то, чего я хотела. Знаю, что Кэл будет делать дальше, и это не то, чего я хотела. Я пытаюсь отодвинуться от него, но он удерживает меня на месте, его губы опускаются всё ниже и ниже. Я стараюсь сжать ноги вместе, но Кэл легко удерживает их открытыми и неподвижными, и его язык начинает исследовать ту часть моего тела, которую я совершенно не контролирую. Я не могу удержаться и выкрикиваю: – Кэл! Кэл, перестань, – задыхаюсь я. Мой разум требует, чтобы я как-нибудь остановила это, но моё тело не может устоять перед каждым движением его языка, из-за чего мои мысли и чувства сталкиваются друг с другом, мои стоны наслаждения сражаются с просьбами, чтобы он прекратил. Это не то, чего я хотела. Закрываю лицо руками как можно плотнее, пока его язык всё глубже погружается в меня. Я пытаюсь увернуться от него, но Кэл крепко схватывает мои бёдра и подтаскивает к себе. Он замедляется, давление нарастает, и мои протесты становятся короткими и невнятными. Живот сжимается, он начинает ускоряться, и я едва могу перевести дыхание. Я окончательно сдаюсь, и когда чувствую приближение оргазма, у меня начинают дрожать ноги. Я думаю о том, когда мы встретились, о нашем первом поцелуе. Стараюсь отгородиться от этого всего и сконцентрироваться на абсолютном удовольствии, которое ощущает мое тело – никаких эмоций. Но мой разум не сдаётся. У меня перед глазами тот вечер, когда он сделал мне предложение, и затем день нашей свадьбы. Затем я почему-то вижу нашу первую ссору, когда Кэл впервые оставил меня на несколько дней и даже не звонил. Я вижу, как он выходит из комнаты, а я сижу на полу одна, и представляю, как мне звонит Декстер и говорит, что он мёртв. И в тот момент, моё тело сдаётся окончательно, и удовольствие моментально подавляет эти ужасные мысли. Я прихожу в себя, ноги перестают дрожать, и меня накрывает невыносимая печаль. Я пытаюсь восстановить дыхание и оправиться после жутких видений, давящих на меня. Теперь, больше чем когда-либо, я хочу, чтобы он держал меня. Я хочу, чтобы Кэл поцеловал меня так медленно и чувственно, как раньше, но он просто развязывает мне руки, идёт в ванную и хлопает дверью. Я не знаю, что и думать или что чувствовать, все мысли затуманены. Я потираю запястья, которые теперь свободны, и задаюсь вопросом, что же будет дальше. Он что, просто выйдет оттуда? Он скажет что-нибудь? Кэл зол, и я не знаю почему, у него есть какое-то право злиться. Я надеваю свою футболку и притягиваю колени к груди. Когда он выходит, то опирается о дверной проём, губы плотно сжаты, руки сложены на груди. – Ты ведь этого хотела, да? – злобно спрашивает он. Кэл снова полностью одет. – О чем ты говоришь? – спрашиваю я, потирая виски, у меня нет желания смотреть на него. – О разрядке. Ты ведь этого хотела. Хороший секс напоследок, да? – ворчит он, отходит от дверного проёма и берёт свои ключи с прикроватной тумбочки. Не могу поверить, что он сказал мне это. – Что? Это совсем не то, чего я хотела! – в глубине души я знаю, что это ложь. Я не хотела чувствовать его, я хотела только его тело, и Кэл пытался унести меня туда, куда я не могла попасть. Я хотела, чтобы он дал мне что-то, чтобы я перестала думать о нём, чтобы избавиться от всего этого. Я знаю, что это неправильно, но ведь это он, чёрт возьми, уходит после всего.