— На этой неделе ты без дела не сидишь, Тони! Маклин скорчил патологоанатому рожу. — И тебе доброго дня, Ангус. Кстати, спасибо, что пришел вчера. — Не стоит. Старушка меня кое-чему научила. Вдобавок хотелось убедиться, что ее проводят как следует. Кадволладер уже надел комбинезон и натянул тугие хирургические перчатки. Они прошли в прозекторскую, к столу, где в чрезвычайно бледном виде возлежал Петер Эндрюс. Если отвлечься от жуткой раны на горле, он выглядел на удивление чистым и спокойным. Всклокоченные волосы были седыми, но лицо оставалось молодым. Маклин дал бы ему около сорока. Впрочем, по бледному мучнистому трупу трудно судить. Кадволладер начал скрупулезный осмотр тела, отыскивая следы повреждений, употребления наркотиков или болезни. Маклин наблюдал, почти не вслушиваясь в тихие комментарии и гадая, что могло заставить человека покончить с собой таким жестоким способом. Почти невозможно представить себе образ мыслей, при котором самоубийство выглядит соблазнительнее жизни. Маклин не раз испытывал отчаяние, но всегда помнил о боли и страхе людей, которые обнаружат труп: подобная находка наверняка оставит в их памяти страшные шрамы. Может быть, в том и состоит разница между человеком в депрессии и суицидником: второму нет дела до чувств окружающих. Если это так, Эндрюс представлялся подходящим кандидатом в самоубийцы. По словам его босса, он не знал жалости в делах. Маклин плохо разбирался в вопросах инвестиций, однако понимал, что Эндрюс вполне мог погубить любую компанию, избавившись от ее акций в инвестиционном портфеле. Беспощадностью он походил на человека, способного покончить с собой, но в остальном располагал всем, ради чего стоит жить. Он был богат, преуспевал, любил свою работу. Собственно, никто в фирме не сказал о нем дурного слова. Предстояло еще поговорить с родителями, которые жили в Лондоне и сейчас спешно выехали в Эдинбург. Размышления инспектора прервало восклицание Кадволладера: — Ага, это интересно! — Доктор приступил к исследованию внутренних органов. — Что интересно? — Вот это. — Патологоанатом указал на блестящую массу внутренностей. — Рак всего на свете. Похоже, началось с кишечника, но метастазы захватили все органы. Не покончи он с собой, умер бы через месяц или два. Нам известно, кто его лечил? При его состоянии он должен был получать серьезную лекарственную терапию. — Разве при химиотерапии не выпадают волосы? — удивился Маклин. — Тонко замечено, инспектор. Вот почему вы — сыщик, а я — патологоанатом. — Кадволладер склонился к голове покойника, пинцетом выдернул несколько волосинок и положил на подставленное ассистенткой стальное блюдце. — Отдай на спектрографический анализ, Трейси. Похоже, он не принимал ничего сильнее ибупрофена. — Доктор обернулся к Маклину. — Химиотерапия оставляет на теле и другие, не столь заметные следы, Тони, но у него ничего подобного нет. — Он мог отказаться от лечения? — Не представляю другого варианта. Он наверняка знал, что с ним, иначе зачем бы ему убивать себя? — В самом деле, Ангус, зачем? 27 Вернувшись в участок, Маклин не застал Дагвида, мысленно вознес благодарственную молитву и прошел в свой крошечный следственный кабинет. Из открытой двери несло жаром: совместные усилия бившего в окно солнца и жарившей на всю катушку батареи. Макбрайд и Боб сняли пиджаки и галстуки. На лбу у констебля, склонившегося над клавиатурой компьютера, проступил пот. — Напомни потом, чтоб я спросил, где ты раздобыл эту машинку, Стюарт. Макбрайд поднял голову. — Майк Симпсон — мой двоюродный брат. Я спросил, нет ли у него свободных. — Чудик Симпсон? Айтишник из экспертизы? — Он самый. Он не такой уж чудик, просто так выглядит, сэр. — Ага, и еще — когда он говорит, я понимаю каждое слово в отдельности, а вот общий смысл в голове не укладывается. Двоюродный брат, значит? Это может пригодиться… Ты попросил его заглянуть в компьютер Макриди? — заметил Маклин и подумал: — «Уже пригодилось, судя по новехонькому лэптопу». — Майк сейчас этим занимается. Среди эдинбургских хакеров Макриди — почти бог. Известен под кличкой Клузо. Маклин припомнил диски с «Розовой Пантерой». Все заигранные, кроме последнего. — Странно, что он выбрал такой ник. Ему больше подходит персонаж Дэвида Нивена. Лицо констебля Макбрайда выразило полное недоумение. — Ну, фильм «Розовая Пантера», — пояснил Маклин. — Нивен играл роль сэра Чарльза Литтона — вора-джентльмена. Форточника. — А, вот оно что! Я думал, вы про мультфильм… Маклин, покачав головой, отвернулся. Взгляд его упал на фотографии убитой девушки, так и оставшиеся на стене за спиной Ворчуна Боба. — Кстати, ты что-нибудь узнал о пропавшем штукатуре? Макбрайд нажал еще пару клавиш, и только потом ответил: — Простите, сэр. Я был в отделе пропавших, но компьютерные базы начинаются только с шестидесятых годов. Более старые дела надо искать в архивах. Я собирался туда сегодня к вечеру. — Штукатур? — переспросил Ворчун Боб. — На самом деле это идея констебля. — Инспектор кивнул на покрасневшего до ушей Макбрайда. — Наши убийцы были люди образованные, они не умели класть кирпичи и штукатурить стены. Но кто-то должен был заложить ниши и замуровать комнату. Им бы понадобился строитель. — Никакой строитель не стал бы их покрывать, — возразил Боб. — То есть он же наверняка увидел бы труп. И склянки с потрохами. На его месте я бы отказался. Я бы поднял жуткий шум. — Да, но ты — не представитель рабочего класса, родившийся в начале двадцатого века. Боб. Сайтхилл был в те времена почти деревней, крупного землевладельца считали почти королем. К тому же убийцы не погнушались бы пригрозить его семье. Преступники были не из щепетильных. — Крупного землевладельца? — Фарквар-хаус принадлежал Мингису Фарквару. Тому самому, кто банк Фарквар основал. — Вы думаете, это он? Заставил местного работягу все заштукатурить, а потом и от него самого избавился? В устах Ворчуна Боба подобная версия звучала скептически, да и сам Маклин не взялся бы упрекать старого друга в недоверчивости. То, что представлялось очевидным на месте страшного преступления, выглядело натяжкой в духоте крошечного следственного кабинета. Натянуто, как оправдания школьника, но ничего другого у них не было. — Нет, Мингис Фарквар не мог. Но его сын, Альберт? — Маклин припомнил короткий разговор с Джонасом Карстайрсом. Неужели все так просто? Нет, так не бывает. — Впрочем, все это пока — косвенные подозрения. Мы ничего не знаем ни об этом семействе, ни о тех, кто работал на них в военное время. Вряд ли кто-то еще жив и может рассказать. Фаркваров уже точно не осталось. Но я хочу, по крайней мере, узнать имя погибшей. Мы сможем выйти на след, если разыщем пропавшего штукатура. — Он повернулся к Макбрайду. — Стюарт, откопай все, что сумеешь, на Мингиса и Альберта Фаркваров. А потом помоги Бобу в архиве. — Мне? А что я буду там делать? — заерзал старый сержант, изображая недоумение. — Перелопатишь рапорты о пропавших, будешь искать опытного строителя и штукатура, проживавшего в Сайтхилле или окрестностях. С сорок пятого по пятидесятый — этого должно хватить. Если ничего не найдем, расширим временной промежуток. — С сорок пятого? Шутишь? — в ужасе воскликнул Ворчун Боб. — Ты же знаешь, дела хранятся еще дольше. — Угу, в подвалах, в огромных пыльных коробках… — Ну, возьми в помощь кого-нибудь из констеблей. — В это время в дверь постучалась констебль Кидд. — Вот, и далеко ходить не надо. — Сэр? — удивленно переспросила девушка. — Не обращайте внимания, — отмахнулся Маклин. — Чем мы можем вам помочь? Она вкатила в кабинет тележку, нагруженную картонными коробками. — Это барахло из квартиры Макриди, сэр. Эксперты с ними закончили. Говорят, все чисто, как душа констебля Портера. Не знаю уж, как это понимать. — Портер — свидетель Иеговы, констебль. Он еще не пытался обратить вас в свою веру? — Нет, сэр, не припомню. А с проходной просили передать, что вам звонили в кабинет, но не застали. Ваш мобильный переключается сразу на голосовую почту. Маклин вытащил мобильник. Он точно помнил, что ночью его заряжал. Сейчас экранчик не светился и на нажатие кнопок не отзывался. — Проклятье, опять батарейки сели. Что бы им не позвонить прямо сюда? Нет, это я зря. — Инспектор покосился на телефон рядом с лэптопом. Если аппарат и работал, он ни разу не видел, чтоб им кто-то пользовался. — Что они хотели передать? — Там какой-то мистер Дональд Эндрюс хочет вас видеть. Насчет опознания сына. — Черт! — Маклин бросил Макбрайду свой мобильный. — Констебль, одолжи рацию. Мне в морг пора. * * * Дональд Эндрюс не слишком походил на своего сына. Острые скулы, узкий нос, угловатые черты лица, словно кожу оттянуло назад встречным ветром. Волосы он стриг коротко, на висках пробивалась седина. Глаза были ярко-голубыми, и в речи отчетливо слышался выговор южной Англии. Чтобы довезти Эндрюса до морга, Маклин взял служебную машину с водителем. Констебля-шофера оставил ждать у входа, в надежде, что они не задержатся внутри. Доктор Шарп подготовила тело для опознания. Покойный, накрытый простыней, лежал на столе в отдельном помещении. Трейси проводила посетителей к телу и бережно отогнула простыню, открыв лицо покойной, но не показывая страшного разреза на шее. Дональд Эндрюс долго молчал, уставившись в застывшие черты, потом повернулся к Маклину. — В чем дело? — требовательно спросил он. — Что сталось с моим сыном? — Простите, сэр. Это действительно ваш сын, Питер Эндрюс? — уточнил инспектор, охваченный неясной тревогой.