— Прошу прощения, сэр, мы тянули, сколько могли. Но в конце концов пришлось предъявить ему обвинение в ограблении. И тут же, как из-под земли, выскочил адвокат. Отказать в освобождении под залог причин не было. — Черт. Мне надо с ним поговорить. — А до завтра отложить нельзя, сэр? Понесетесь за ним, он скажет, что вы его запугиваете. Мы же не хотим, чтоб он вывернулся за счет процедурных вопросов? Маклин постарался взять себя в руки. Отложить можно. Девушку уже не оживишь. — Вы правы, Билл, — признал он. — Простите, что ворвался. — Ничего страшного, сэр. Но, к слову сказать, сделайте доброе дело, подпишите рапорты о сверхурочных. Документы у вас на столе. Подходит конец месяца, надо разобраться с нарядами. — Сделаю, — пообещал Маклин и вышел из дежурки. Вместо того чтобы подняться к себе, инспектор вернулся в следственный кабинет, где Макбрайд копался в картонных коробках. — Не нашел? — Она где-то здесь, сэр. А, вот! — Констебль вытащил пакетик с нарядной запонкой и отдал Маклину. Не оставалось ни малейших сомнений в том, что запонки парные, хотя та, что найдена в подвальной нише, чище и меньше исцарапана, как будто оставшуюся продолжали носить. Пока она не попала в коллекцию мистера Фергуса Макриди. Маклин взглянул на часы. Четверть восьмого. Давно пора домой. Мучительно досадно, когда разгадка близко, но приходится ждать. Однако дежурный сержант прав: выдернуть Макриди на допрос сразу после освобождения — слишком похоже на запугивание. Тем более после того, как столько тянули с предъявлением обвинения. Придется ждать до утра. — Как у твоего Майка с компьютером? — спросил Маклин. — Говорил, что к утру расколет. — Хорошо. Иди домой, Стюарт. Займемся этим с утра. Я вообще не понимаю, что ты здесь делаешь так поздно. Констебль покраснел до корней светлых волос и забормотал — мол, ждет человека, у которого смена кончается в девять. — Ну, раз так, вот тебе особое поручение: займись для разнообразия настоящей полицейской работой. — А можно? — Макбрайд обрадовался так, словно ему посулили рождественский подарок раньше времени. — Да, можно. Иди в мой кабинет и разбери рапорты о сверхурочных. Утром вернусь — подпишу. Маклин не стал дожидаться благодарностей констебля. * * * От участка до парка Инверлит и района Стокбридж Колониз было недалеко и пешком. Солнце скрылось за домами, марево отступило куда-то на северо-запад, но было еще светло. В это время года темнеет двумя часами позже. За мостом через Лит кварталы георгианской застройки сменились отдельно стоящими особняками. Карстайрс назвал инспектору адрес внушительного трехэтажного здания неподалеку от Ботанического сада. Особняк стоял в узком переулке, оканчивающемся тупиком, так что водители не совались туда объезжать пробки. Здесь было тихо и чисто. Место напомнило Маклину улочку, на которой стоял бабушкин дом. Эдинбург полон таких престижных мест, прячущихся среди менее благоприятных кварталов. Подходя к дому, инспектор мельком заметил молодую женщину, пьяную, хотя вечер едва начался. Покачиваясь, она удалялась по мостовой. Эдинбургский фестиваль искусств был в полном разгаре, поэтому гуляки заполонили город. Маклин выбросил пьянчужку из головы. Его на мгновенье отвлек прогрохотавший по улице тяжелый грузовик, а когда инспектор снова повернулся, женщина уже скрылась. Он покачал головой, поднялся по шести каменным ступеням на крыльцо и протянул руку к звонку, но заметил, что дверь открыта. Где-то в глубине дома пробили стенные часы. Рассудив, что Карстайрс его ждет, инспектор шагнул через порог. Возможно, потому адвокат и оставил дверь открытой. У входа в прихожую виднелась стойка с тремя зонтиками и парой тросточек. На чугунных крючках вешалки висели старомодные пальто. Еще одна открытая дверь вела в центральный вестибюль. — Мистер Карстайрс? — громко окликнул Маклин, не представляя, где в этом огромном доме искать хозяина. Инспектор ступил на черно-белые плитки пола. Здесь было темнее, свет просачивался в высокое окно над лестничным пролетом, затененное с улицы большим деревом. — Мистер Карстайрс? Джонас? Оглядевшись, Маклин отметил темные деревянные панели стен, громадный камин, наверняка очень уютный в зимнее время. Портреты суровых джентльменов, затейливая медная люстра под высоким потолком. И странный запах. Инспектор совсем недавно сталкивался с этим запахом. Едва воспоминание пробилось на поверхность, Маклин машинально опустил взгляд на клетчатый пол. Темные пятна тянулись от приоткрытой двери слева. Инспектор осторожно прошел по следу. — Джонас? Вы здесь? Уже зная ответ, Маклин толкнул дверь. Она легко распахнулась на смазанных петлях, выпустив наружу невыносимый смрад раскаленного металла и фекалий. Сдерживая рвоту, инспектор носовым платком прикрыл рот и нос. За дверью находился кабинет, уставленный книжными шкафами. В центре, за старинным письменным столом, запрокинув голову, сидел Джонас Карстайрс. Нижняя половина тела была милосердно скрыта от взгляда, а обнаженный торс превратился в кровавое месиво. 31 Прибывшая через пять минут бригада застала Маклина сидящим на каменных ступенях крыльца. Инспектор дышал свежим воздухом и старался забыть увиденное. Он убедился, что задняя дверь заперта, отправил двух полицейских огораживать место происшествия и стал ждать прибытия врача. Тем временем подкатил фургон экспертизы, из него вышли пять человек. Маклин поймал себя на том, что ему приятно видеть лицо мисс-а-не-миссис Эммы Бэйард, уже повесившей на шею расчехленную цифровую камеру. Потом он вспомнил, что ей придется фотографировать. — Вы раздобыли нам еще один труп, инспектор? Это, похоже, входит в привычку. Маклин вместо ответа вымученно хмыкнул, наблюдая, как криминалисты натягивают бумажные комбинезоны и достают из фургона оборудование. — К чему прикасались? — спросил старший в бригаде, протянув комбинезон Маклину. — Входная дверь, внутренняя дверь и задняя дверь. Телефоном тоже пришлось воспользоваться. — Что, нынче инспекторам не выдают мобильных? — Батарейки сели, — пояснил Маклин, спрятал мобильник в карман и надел комбинезон. Тут подкатил потрепанный «Фольксваген Гольф», остановился посреди улицы и изверг из себя тучного мужчину в мешковатом костюме. Достав с пассажирского сиденья медицинский чемоданчик, мужчина подошел к ним. Доктор Бакли — милый человек, если не задавать ему глупых вопросов. — Где тело? — Вам нужна защитная одежда, док, — напомнил Маклин, предчувствуя хмурый взгляд — и не ошибся. Подходящий по размеру комбинезон пришлось поискать. Они вернулись в дом. Инспектор провел всех прямо в кабинет. Запах не ослабел, скорее усилился. Вокруг тела кружили сонные домашние мухи. — Мертв, — заключил доктор Бакли с порога и собрался уходить. — Это все? Осматривать его вы не будете? — Вы же знаете, инспектор, это не моя работа. Я и отсюда вижу, что у него перерезано горло. Смерть наступила почти мгновенно. Подробности вам сообщит доктор Кадволладер, когда приедет. Всего хорошего. Маклин проводил взглядом удаляющегося вперевалку толстяка и повернулся к криминалистам. — Хорошо, начинайте работать, но тело не трогайте до прибытия патологоанатома. Криминалисты засуетились, как усердные муравьи. Сверкнула вспышка камеры Эммы Бэйард. Маклин заметил одежду, аккуратно развешанную на спинке кресла в углу: рубашка, пиджак, галстук. Инспектор перевел взгляд на обнаженный торс убитого, потом обошел стол, поморщился при виде внутренностей, сползших на колени адвокату и свисающих до полированного паркета. Убитый сидел прямо, опустив руки. Кровь стекала по обнаженным предплечьям, капала с пальцев и собиралась лужицами с двух сторон. Японский кухонный нож с коротким клинком лежал на столе, весь в крови и слизи. — Господи, что здесь произошло?! — воскликнул Кадволладер, появляясь в дверях. Из-за его плеча нервно выглядывала доктор Шарп. — Тебе это ничего не напоминает, Ангус? — спросил Маклин и отступил в сторону, чтобы эксперту было виднее. — На первый взгляд — напоминает. Копия убийств Смайта и Стюарта. — Кадволладер склонился ближе, обтянутыми перчаткой пальцами коснулся разреза на горле убитого. — Но сказать, с чего начали — перерезали горло или выпотрошили, — сразу не сумею. Вдобавок трудно разобрать, чего не хватает. Гм, что там у нас? — Склонившись над трупом, он раскрыл ему рот. — Трейси, пакет и пинцет. — Взяв инструмент, Кадволладер принялся копаться во рту убитого. — Просто не верится, что влезла целиком. А, нет, разрезана. Тогда понятно. — Что понятно, Ангус? — Маклина замутило. Господи, только бы не стошнило. Он же не зеленый констебль на первом трупе. С другой стороны, он пришел сюда поужинать с Карстайрсом. — Это мы, врачи, называем печенью. — Кадволладер подцепил пинцетом и поднял вверх длинную слизистую буро-багровую ленту и опустил ее в пакет. — Ваш убийца нарезал ее на полосы и запихнул в рот жертвы. Не могу утверждать, что это его печень, но не вижу других причин так его обрабатывать. — Эксперт указал на изрезанную грудь и живот Карстайрса. — Давайте-ка заберем его в морг, посмотрим, какие тайны он скрывает. 32 — Извините, Тони, но это дело мне придется отдать старшему инспектору Дагвиду. Маклин стоял в кабинете главного суперинтенданта Макинтайр — не то чтобы по стойке смирно, но и не расслабляясь. О том, что его вызывают к начальству, коллеги сообщили, едва инспектор с утра пришел в участок после неспокойной ночи с ужасными кошмарами. Маклин стиснул зубы, чтобы сдержать резкий ответ, и заставил себя расслабиться. Выходить из себя, разговаривая с боссом, — пустое дело. — Почему? — наконец спросил он. — Вы слишком близки с Карстайрсом. — Что? Я с ним почти незнаком! — Он был душеприказчиком вашей бабушки. Вы, как я понимаю, единственный наследник. Он занимался ее похоронами. Вы собирались с ним ужинать. Короче говоря, он был другом семьи. Я не могу допустить, чтобы это обстоятельство нарушило ход важного расследования. Вы представляете, каким влиянием Карстайрс пользовался?