Глава 4. Или «Кто любит науки, тот не знает скуки» В школе решительно ничего не поменялось с того дня, когда Артур так неожиданно сюда попал. И как земли Троссард-Холла отличались от других, уже известных Артуру, земель! Казалось, тут даже время шло по-другому — тише и размеренней, нежели в городах покрупнее. Невзирая на то, что жителями здешних мест были в основном студенты, которые во все времена отличаются живым буйным нравом и присущей для молодых суетностью, в долине, где располагалась школа, всегда было как-то слишком спокойно и умиротворенно, словно какие-то неведомые человеческому глазу дремотные чары властвовали в этих краях. Спал таинственный лес, заботливо защищающий территорию Троссард-Холла от чужаков. Спала бурая промерзлая земля. Спал ветер, который только и сделал в начале смрадня, что рассыпал снежок по земле и повесил его на ветви дубов. И всякая живая тварь прозябала в тех местах тихо, без никому ненужной торопливости: и лесные звери, и прекрасные птицы, изредка пролетавшие над вензелем «ТХ». Живя здесь, нельзя было даже вообразить, что есть на свете такие беспокойные и суетливые края, как Беру. Троссард-Холл был настолько оторван от всего остального мира, что тут поневоле создавалось ощущение покоя и единения с природой. Хотя, надо отметить, сейчас в школе все-таки было довольно шумно, поскольку все студенты возвращались с каникул и, волнуясь перед учебой и вместе с тем радуясь встрече со старыми друзьями, трещали и галдели наперебой, напоминая стайку беззаботных соек. У каждого был с собой приземистый квадратный чемоданчик — солидный багаж, но, увы, отнюдь не знаний, а множества одежд, заботливо сложенных родителями. Ребята узнавали в толпе знакомые лица и невероятно радовались этим встречам. Наверное, в глубине души они догадывались о том, что лучшего времени так беспечно веселиться и наслаждаться жизнью с друзьями, как в эти бесшабашные школьные деньки, уже не будет во взрослой жизни, обычно полной тревог и забот. Среди гостей Троссард-Холла были и те, кто впервые попал сюда; те, кто еще не вкусил в полной мере веселой студенческой жизни. Словно неприкаянные, они бродили по улицам, с любопытством таращась на животных, которые невозмутимо прохаживались по территории школы. Ребята, конечно же, с нетерпением ждали первого учебного занятия, но не стоит удивляться этому нехарактерному для школьников желанию. Дело в том, что сегодня вечером проводился вступительный урок для первокурсников — своеобразное представление для вновь прибывших, где организаторами выступали преподаватели. Для этого торжественного мероприятия отводился главный церемониальный зал Троссард-Холла, а также обширная площадка близ озера под открытым небом. Учителя с особой тщательностью продумывали первый урок, как некую театральную постановку, в которой участвовали сами первокурсники. По результатам комиссия преподавателей во главе с Дейрой распределяли учеников на факультеты. Конечно же, на уроке проверялись разные качества учеников, кто-то больше проявлял себя в полетах — тогда место ему было со Всадниками. Кто-то обладал сострадательным сердцем, что необычайно располагает к умению врачевать. Другие же показывали свое бесстрашие и любовь к открытиям и путешествиям — тогда, безусловно, их ждали на факультете Морских львов. Ну а неисправимые изобретатели, любители переделывать мир вокруг себя, умные, сильные и стойкие находили себе место среди Энергетиков. Таким образом, факультетов, куда могли попасть школьники, было четыре: Всадники, Лекари, Морские львы и Энергетики — по шестнадцать человек в каждом. Впрочем, почти все ребята, если бы им самим предложили выбрать специализацию, не задумываясь, пошли учиться на Всадников. Один только предмет — полеты — выглядел настолько привлекательным в глазах юных романтиков, что они не могли даже думать ни о чем другом. Слово «всадник» в обиходе студентов стало нарицательным и означало следующее — молодец, храбрец. Если новенький хочет добиться расположения старшего, то он будет обращаться к нему не иначе, как «всадник». И напротив, если пожелает кто кого оскорбить, то непременно скажет «двуногий» — ругательство, подразумевавшее человека, недостойного летать. Так ребята общались, и в их кругу действительно было важно считаться именно «всадником», а не «двуногим» и не «гадом ползучим», что было еще хуже. Возможно, этот немаловажный фактор повлиял на то, что в группе «летунов» все невероятно задавались. И неудивительно. Их учили летать на единорогах, общаться с ними, учиться у них мудрости (причем этой мудрости у единорогов было гораздо больше, чем у людей, как это и ни прискорбно осознавать представителям человеческой расы) и постигать так называемую «кадоросаму»: это неизвестное словечко Артуру довелось услышать от Тина в первые дни своего пребывания в Троссард-Холле. Что оно означало, он так и не разобрался, но про себя решил, что вряд ли это понятие можно объять умом, скорее его надо прочувствовать. Добавим еще, что студенты-всадники к концу третьего курса становились выносливыми и сильными, так как полеты требовали хорошей физической подготовки. Единороги в школе мало чем отличались друг от друга по внешнему виду; они были одинаково белыми, с похожими хохолками на голове и умными проницательными глазами, как правило, серого цвета. Артуру было интересно, почему здесь нет баклажановых единорогов, или, на худой конец, каких-нибудь розовых. Однако никто не мог ему вразумительно ответить, ссылаясь на то, что издревле единороги были белого цвета; отсюда и легенды об их чистоте и благородстве. А единорога, на котором прилетел Артур, так никто и не смог рассмотреть внимательно, — ведь битва происходила достаточно высоко в воздухе, и сложно было разглядеть окрас животного. Артуру, конечно же, тоже хотелось попасть к всадникам. Ведь он мечтал научиться летать, чтобы отыскать Баклажанчика, навестить Левруду, а также найти своих родителей. Другие три группы показались ему менее интересными. Лекари, или же врачеватели (а на языке студентов попросту «цветики») — группа, куда мечтала попасть любая девчонка, и страшился мальчишка. Ученики занимались изучением природного мира, делая упор в первую очередь на растения и их лечебные свойства. Студентов учили различать строение каждой травинки, понимать и чувствовать ее, и более того, разговаривать с ней! Кстати говоря, последнее казалось новичкам совсем уж абсурдным действом. Учащиеся составляли разные косметические и лекарственные средства, причем девочки с большим интересом приготавливали отвары от подростковых угрей. Возможно, многим эта специализация представлялась наименее престижной — ну кому будет польза от общения с растениями? Разве что только тем, у кого совсем нет друзей и кому не с кем поговорить. Однако именно выпускники-лекари пользовались большим спросом в Беру. Доктора нужны всем, а тем более те, которые самостоятельно могут изготавливать медицинские препараты. Так что из лекарей получались вполне зажиточные граждане древесного города, возводящие гнездимы на самых высоких ветках, где жизнь считалась комфортной и безоблачной. Поэтому если ремесло всадника являлось самым интересным и даже романтичным в некотором роде, то выбор в пользу врачевателей — это, пожалуй, весьма практичное решение, если человек желал осесть на дереве, состариться в достатке и никогда ни в чем не нуждаться. Третья группа называлась «энергетики». Ребят обучали физике, математике и химии. Именно они становились лучшими изобретателями и придумывали всевозможные механизмы, принцип действия которых представлялся незнающему человеку просто невероятным. Название последней группы звучало довольно-таки необычно — «морские львы». При этом мало кто из беруанцев мог похвастаться тем, что хоть раз в жизни видел подобных животных, которых можно было встретить разве что на побережье Осанаканского моря вблизи Гераклиона. Тем не менее Дейра, весьма начитанная особа, нашла описания этих диковинных созданий в одной из древних рукописей, принадлежавшей известному путешественнику. Таинственные животные настолько поразили впечатлительную директрису, что она, не задумываясь, назвала в их честь одну из специализаций. Студентов Морских львов учили познавать водную стихию, а вода, как известно, наименее изученная человеком субстанция. Помимо прочего, их готовили к тому, чтобы они становились путешественниками и исследователями, однако эти специальности, увы, никогда не пользовались особой популярностью в Беру. Впрочем, на дереве имелась одна значительная организация под названием Беруанское географическое сообщество. Туда входили наиболее просвещенные граждане Беру, которые изучали разные науки, а в основном же занимались определением границ Королевства и описанием территорий, входивших в его состав. Для этих нужд в их среде формировались группы смельчаков, состоящие из ученых-картографов, которые частенько уходили с дерева с одной очень важной миссией — им нужно было очертить границы Королевства и включить в него как можно больше земель, подробно описывая каждую из них. Поэтому путешественники скитались вдали от дома довольно продолжительное время (как правило, всю свою жизнь), но некоторые счастливчики все же возвращались, и их любопытнейшие очерки хранились в библиотеке географического сообщества. Дейра Миноуг страстно интересовалась путешествиями и знала все очерки наизусть. У нее был доступ к картам Королевства, и поговаривали даже, что она пешком доходила от Беру до школы. Впрочем, про нее много чего говорили, как и про всех экстравагантных и богатых людей, которым, видно, доставляет удовольствие слушать о самих себе различные сплетни. Морские львы были по своей сути исследователями. Они изучали мир, и их призванием были путешествия. К сожалению, в будущем им суждено было влачить довольно бедственное существование. Впрочем, многие выпускники-львы оставались в Троссард-Холле и ничуть не жаловались, получая вполне достойное вознаграждение за свою работу. А некоторые, самые отважные, решались уйти в отдаленные города Королевства, в частности, Гераклион, где они садились на ближайший корабль и отправлялись изучать морские просторы. Об этих людях редко говорили, так как почти никто не возвращался обратно, и никто не ведал, что с ними сталось. Все эти различия между группами были, в общем-то, задумкой Дейры, чтобы студентам было интереснее заниматься. На самом деле всех учили еще и другим предметам, вполне практичным, которые могли бы пригодиться в повседневной жизни на дереве. Так или иначе, большинство студентов все же хотело в будущем обосноваться именно там. Учеба в Троссард-Холле длилась всего три года. Несмотря на такой непродолжительный срок, ученики выпускались мастерами своего дела — работниками, которые очень высоко ценились в древесной столице. Так как беруанцы являлись настоящими гурманами и чревоугодниками, то в почете у них были профессии, связанные с кулинарией. В Троссард-Холле учили искусству приготовления пищи не только девушек, но и юношей, поскольку любой уважающий себя беруанец должен уметь приготовить на завтрак запеченного короеда с творогом и яблоками, на обед — похлебку из голубиной грудки, на полдник — тройной кофе из беруанских семян и, наконец, на ужин — нежнейшее вареное филе из пятнистой неясыти, приправленное салатом и сушеными короедами. Помимо занятий по кулинарии существовали и другие: плотничество, зодчество, философия, бортничество и прочее, и прочее. Троссард-Холл, казалось, объединял все существующие знания людей и вместе с тем дополнял их необычными навыками, позволяющими жить в гармонии с окружающим миром. У групп была своя символика и свои атрибуты. Символом Всадников, разумеется, являлся единорог. Ребят можно было отличить от остальных студентов по их костюмам — бордовым бриджам для верховой езды, белым рубашкам и высоким сапогам с небольшими каблуками, за счет которых они выглядели выше, чем являлись на самом деле. Помимо этого, юноши носили запонки в виде маленьких единорогов, а девушки прокалывали уши и вставляли в них серьги с символикой группы. Врачевателям выдавали броши, украшенные сушеными травками, которые они прикалывали на свои коричневые сюртучки со множеством карманов — для того, чтобы было удобно носить с собой повсюду образцы разных растений и коренья. С одной стороны удобно, но с другой… Зачастую цветики «лакомились» удобрениями для растений, которые нечаянно высыпались в тарелки из их кармашков во время обедов в столовой. Символом Лекарей была замечательная кактусия краснолистная, одного листика которой было достаточно, чтобы снять угревые воспаления. У Морских львов на шеях красовались бирюзовые галстуки с несколькими жемчужинами, аккуратно пришитыми по краям. Чтобы одежда подходила названию группы, им придумали костюмы из непромокаемой ткани, которую, к слову, изобрели врачеватели, найдя для этого подходящее растение. Вымоченная в его соке ткань становилась не только более прочной, но и непромокаемой. Так что львы могли купаться в озерах прямо в одежде, чего, конечно же, они не делали. Во-первых, и купаться-то было негде (плавать в озере на территории школы без специального оборудования запрещалось), а во-вторых, в пиджаках и брюках далеко не уплывешь — неудобно. Ну а энергетики вовсю хвалились своими блестящими кольцами-магнитами, которые они использовали не только в эстетических целях, но также и для ловли железных побрякушек и разных мелочей, забытых всякими растяпами в аудиториях. Эти кольца считались символами группы и изображались на одежде учащихся. Энергетики носили облегающие комбинезоны черного цвета с ярко-оранжевыми молниями, расположенными на груди и по бокам рукавов и штанин. Такая одежда как нельзя кстати подходила для занятий спортом. Когда Артур с Тином пришли к началу проведения первого урока и последующего распределения, в церемониальном зале Троссард-Холла уже собралось довольно много студентов старших курсов, одежда которых изобиловала отличительными знаками факультетов. У Артура даже зарябило в глазах при входе в зал. Преподаватели стояли чуть поодаль и с некоторой загадочной торжественностью наблюдали за своими будущими студентами. Всем видом они показывали, что приготовили для ребят нечто удивительное и интересное. Даже Тин, который совсем не хотел учиться, в нетерпении вытягивал вперед длинную шею, пытаясь догадаться, в чем же именно будет состоять испытание для первокурсников. Ученики постепенно заполняли зал с колоннами и скульптурами зверей, которые освещались красноватыми лучами заходящего солнца через большое отверстие в куполе. Стремительно темнело. Только сейчас Артур заметил, что в конце зала есть что-то наподобие театральной сцены, откуда просматривался каждый уголок помещения. Мощные колонны не мешали обзору, так же, как и статуи диковинных зверей. Артуру даже почудилось, что их как будто стало меньше, чем в день, когда он впервые оказался в Троссард-Холле. Артур обратил внимание на тучных ребят с медалями отличия на сюртуках, которые жались ближе к сцене. Они напоминали жирные ливерные колбаски, туго стянутые воротничками. — Что это с ними? — поинтересовался Артур у Тина. — А-а-а… — неопределенно мотнул головой Тин. — Мы называем их «батончиками». — Да нет, почему они все такие толстые? — Так ведь здесь фабрика есть… я забыл тебе рассказать, — ответил Тин. — На территории Троссард-Холла имеется своя продуктовая фабрика, где, помимо всего прочего, производят вкуснейший шоколад. Говорят, внутри все стены из белого шоколада, а двери из горького черного — чтобы ненароком не скушать. Только вот беда — шоколадки и конфетки не так-то просто достать. Их не дают ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин. Сладости можно только купить, но не за деньги, а за хорошие оценки. А это, как понимаешь, не так-то просто. Зато у студентов есть стимул учиться. Батончики, наверное, каждый день отсиживаются на фабрике… — Да уж, — хмыкнул Артур, глядя на упитанных мальчиков и девочек. — Самое главное — правильная мотивация. Сходим туда потом? — Конечно, — весело улыбнулся Тин и замолчал: начиналось что-то очень важное. В зале воцарилась тишина, затем неожиданно громко прокричала кукушка. Три раза. А потом на театральную сцену медленно вышла Дейра, в то время как присутствующие в зале зачарованно следили за ее плавными движениями, явно рассчитанными на произведение эффекта на публику. — Драгоценные! — начала женщина своим высоким властным голосом. — Сегодняшний день важен тем, что мы принимаем в свою большую дружную семью новых членов. Мы должны помочь им понять, какая специализация подходит каждому из них наилучшим образом. В процессе обучения вы сможете ответить на следующие вопросы: чем я помогу людям своим призванием, как я послужу им, как распоряжусь своими умениями? Достоин ли я своего призвания и бережно ли я к нему отнесусь? Буду ли я легкомысленно использовать обретенные знания только для своей личной выгоды? Итак, пусть ответы на эти вопросы откроются вам, дорогие первокурсники, в процессе обучения. Нам же, учителям, остается только пожелать — учитесь, познавайте себя и мир, уважайте выбор других, и пусть любовь к ближнему станет постоянным ориентиром в вашей жизни! — Дейра на секунду замолчала. — Ты чего-нибудь понял? — хмыкнул Тин, глазея на сцену. — Слишком уж мудрено. Артур пожал плечами. Отчего-то он стал проникаться симпатией к этой женщине, хотя пока не мог объяснить, что именно изменилось. Когда он увидел ее в первый раз, она показалась ему неискренней, холодной и манерной. Однако сейчас, глядя на ее одухотворенное лицо, на горящие глаза, ему вдруг показалось, что она настоящая. Строгая, волевая и справедливая. Она действительно радела за школу и за своих учеников. — Попрошу остаться только первокурсников. Сейчас начнется вводный урок! — продолжила Дейра, откашлявшись. В мгновение ока в зале стало меньше народу. Первокурсники инстинктивно сбились в кучку, волнуясь, как перед экзаменом. — Что сейчас будет! — мечтательно провозгласил Тин, в нетерпении теребя свой светлый чуб. Он, конечно же, волновался, как и все, но старался не подавать виду. Неожиданно свечи в зале погасли. Сквозь купол было видно, как мгла безжалостно поглощает черно-красное солнце, в помещении стало темно. Послышались чьи-то приглушенные шаги. — Уже началось? — взволнованно спросил кто-то. — Добром это не кончится… И точно, словно подтвердив этот вердикт, раздался протяжный крик. — Пожа-а-ар! Свеча упала! В этот самый момент сцена загорелась, и пламя быстро охватило ее целиком. — Что происходит? — испуганно завопил Тиннарий. — Это ведь так и запланировано? — Я понятия не имею, — ответил Артур, ощутив, как его неприятно обожгло дыхание огня. Было ощущение, будто весь зал пропитан маслом, потому что огонь распространялся очень быстро. Вот жар уже подступает к первокурсникам, которые испуганно жмутся друг к другу, не зная, что предпринять. Однако шок быстро прошел, и ребята стремглав побежали к выходу, толкаясь и не давая друг другу пройти. — Нет! — воскликнул кто-то. — Дверь не открывается! Замок заело! — Где же преподаватели? Где Дейра? — Она вышла из зала сразу после того, как произнесла речь! — сказала низкорослая девочка, в волнении наматывающая волосы на кулак. Раздался жалобный плач. Одна девочка так напугалась, что не смогла сдержать слез. Между тем черный дым заволакивал помещение, не успевая уходить сквозь купол. Едкая гарь, попадая в легкие, мешала дышать. Кто-то продолжал колотить в дверь, крича: «На помощь! Мы здесь! Пожар!» — но все было тщетно. Возможно, снаружи преподаватели пытались открыть дверь, но, видимо, по каким-то причинам им это не удавалось. — За сценой должен быть выход. Ведь именно туда ушла Дейра. Мы тоже должны пробраться туда! — сказал Артур Тину. — Ты свихнулся? Там ведь огонь! — простонал Тин, в ужасе глядя на своего приятеля. — Сейчас, как мне кажется, это единственная возможность спастись. Мы должны пробежать через огонь! — упрямо заявил Артур. Ему отчего-то казалось, что именно так они смогут выбраться. — Ты иди, а я постою тут, подожду… Преподаватели должны, в конце концов, открыть дверь! — Пока будут открывать, мы тут сгорим! — проорал Артур и, бесцеремонно схватив Тина за рукав, потащил к сцене. — Закрой лицо рукавом! — посоветовал он. Тин послушно закрыл лицо, не противясь своему другу, в котором он признал неоспоримого лидера. Сам же мальчик уже решительно перестал что-либо соображать; бедняга чувствовал себя короедом, которого подносят к раскаленной сковороде. Ребята побежали в самый огонь, но — о чудо! Чем ближе они подходили к сцене, тем меньше исходило жара от пламени. Будто оно было всего лишь иллюзией, некой бутафорией. — Это первое испытание! — крикнул Артур, но Тин уже и так все понял. Они, держась за руки, подбежали к выходу со сцены — маленькому черному отверстию с тяжелой дверью со старинными петлями. Вдруг Артур остановился. — Ты чего? — недоуменно спросил Тин. — Ты иди, а я вернусь за остальными. — Зачем, ведь тут каждый сам за себя! Иначе как они нас распределят по группам? — Но мы-то вместе. Иди, а я вернусь, — с этими словами Артур кинулся обратно, про себя отмечая, что каждый шаг назад приближает его к обжигающему огню. Становилось нестерпимо жарко. Около большой двери толпилась кучка испуганных первокурсников. Они с несчастными лицами смотрели перед собой, от страха совсем потеряв способность трезво мыслить. Один высокий юноша со смелым волевым лицом согнал всех ребят ближе к двери, а сам, как бы закрывая их собой, приблизился к огню. — Не бойтесь! — звонко крикнул он. — Дейра что-нибудь придумает. Вон, слышно уже, как ломают дверь. И действительно входная дверь коварно заскрипела и затрещала, словно возмущаясь. — Послушайте! — громко сказал Артур, подойдя к группе обезумевших от страха подростков. — Это одно из испытаний. Мы должны пойти на огонь, там за сценой есть выход. Не бойтесь, чем ближе подходишь к пламени, тем меньше оно жжет. Ребята испуганно воззрились на него, словно увидели перед собой бесплотного духа, который неожиданно явился из огня и пытается навлечь на них погибель.