Конечно, хозяева этих временных построек постарались худо-бедно обезопасить себя, но после комфортабельной жизни в продуманном до мелочей городе-шахте принятые меры каждому виделись недостаточными. Господин Смел, впрочем, переживал не за себя, а скорее, за свою семью, которая из прекрасных подземных хором, инкрустированных драгоценными металлами, вынуждена была переселиться в эти жалкие земляные ямы. Мужчина мечтал о том, чтобы поскорее покинуть временное пристанище, но сперва ему хотелось дождаться вестей от армутов. Однако грустные мысли неожиданно были прерваны, ибо его чуткое ухо уловило стук лошадиных копыт, который стремительно приближался. «Неужели армуты?» — подумалось господину Смелу, но он, тем не менее, на всякий случай достал из-за спины арбалет, намереваясь воспользоваться им при необходимости. Если на город нападут, он, безусловно, не справится в одиночку с пришельцами. Однако дозорный мог подать сигнал. Дело в том, что в его землянке находился люк с коридором, соединявшийся с разветвленной подземной системой города. Мужчине надо было лишь позвонить в колокол, который находился под люком, чтобы весь город услышал призыв. Частокол, который вроде с двух сторон защищал поселение от врагов, на самом деле являлся своеобразной приманкой, окружавшей пустые землянки, где никто не селился. Заманив неприятеля в эти ловушки, жители могли тут же завалить их огромными каменными глыбами и навеки похоронить под землей. Сам же жилой город с обитателями находился за частоколом, глубже в лесу, где ни одна землянка на поверхности не выдавала присутствие человека. Такая сложная охранная система была нужна людям, которые уже привыкли всю жизнь скрываться в пещерах. Услышав топот копыт, господин Смел чуть приоткрыл люк и взялся за веревку колокола, готовясь в случае необходимости подать сигнал. Помимо прочего, он не переставал коситься в окошко, где вскоре четко стали вырисовываться очертания трех лошадей с всадниками. На одной лошади сидели двое мужчин и, казалось, один из них сильно ранен. Решив, что пришельцы выглядят вполне безобидными, господин Смел с недовольным старческим кряхтением поднялся на ноги и вылез из своего укрытия. Ему надо было встретить гостей. Мужчина вышел вперед и замахал руками, призывая всадников остановиться. — Кто такие? — без особого любопытства поинтересовался он у тех, кто нарушил его покой. — Мы были вынуждены уйти из Мира чудес, с нами раненый, нам срочно нужна помощь, — отрывистым голосом проговорил благообразный рыжеволосый юноша, сидевший на лошади. — Мы не оказываем помощь никому, так как сами в ней нуждаемся, — проворчал господин Смел, удивляясь наглости пришельцев. — Пожалуйста, помогите нам! — послышался еще один голос, похожий на мышиный писк, и господин Смел в удивлении прислушался. — Кто это там с вами? — сказал он с волнением. Вперед вышла прекрасная лошадь с сидящей на ней девочкой. В лунном свете лицо незнакомки выглядело страшно расстроенным и уставшим. — Не может быть! Тэнка! И Алан! — ахнул господин Смел и, позабыв всю свою излишнюю суровость и мучавший его ревматизм, со всех ног кинулся к гостям. Утро следующего дня показалось путешественникам настоящим испытанием, ибо в этот день решалась судьба их друга, жизнь которого висела на волоске. Когда Артур попал к кагилуанцам, его состояние было настолько удручающим, что даже лучший врач подземного города не мог ничего обещать. Как только блистательный лекарь взглянул на спину мальчика, всю покрытую ранами и рубцами от многочисленных истязаний, он не смог сдержать возмущения и ругался так, будто был вовсе не врачом — представителем местной интеллигенции, а простым работягой-рудокопом, отнюдь не стеснявшимся крепких словечек. — Почему он в таком состоянии? Что с ним делали? — рассеянно спрашивал он у Кирима и Тэнки, которые, впрочем, так и не смогли дать ему внятного ответа. Они настолько переживали за своего друга, что целый день не отходили от его постели. Бедного юношу колотило от озноба, порою он бредил, не понимая, где находится. Несколько раз с его бледных губ срывалось имя Дианы, что чрезвычайно взволновало Тэнку; впрочем, девочку уже не так сильно заботила соперница, ведь сейчас главным было спасение их друга. Наконец, к вечеру, благодаря всеобщим стараниям, лихорадка Артура начала спадать, стало очевидно, что переломный момент болезни наступил, и юноша вскоре пойдет на поправку. Загадочное лекарство на основе крапивы оказалось не менее целительным, чем трогательная опека со стороны его друзей. И после всех ужасных испытаний эти беззаботные дни в Кагилу показались измученному мальчику каким-то волшебным сном. С ним обращались, как с именитым гостем, и неспроста — все благодаря подробным рассказам Тэнки и Кирима. Суровые кагилуанцы не любили пришельцев; армутов же они вообще не переносили на дух, но Артур, хоть внешне чем-то и напоминавший кочевников, всем полюбился сразу, тем более после красочных описаний его героических приключений. На второй день, когда юноша уже почувствовал себя значительно лучше, он смог узнать от друзей счастливую новость: Тэнка нашла своих родителей! Совершенно немыслимым образом оказалось, что и отец ее, и мать смогли спастись из города, несмотря на ту ужасную трагедию, которая разыгралась под толщей земли. Господин Смел оказался ее отцом, который сперва все никак не мог понять, что же Тэнка делает в армутской степи, в то время как должна была находиться со своими родными в Той-что-примыкает-к-лесу. Он немного пожурил девочку, но, впрочем, без особого старания, ибо был счастлив, как никогда — наконец-то их семья воссоединилась. Кирим решил остаться в городе кагилуанцев, так как полотняные стены вероломного Мира чудес оказались, увы, навсегда закрытыми для него. Татуировка, сделанная господином Ролли, могла превратить его пребывание в кочевом поселении в сущий кошмар, поэтому, несмотря на свое желание еще раз увидеть бабушку, юноша благоразумно предпочел пожить среди кагилуанцев, которые, разумеется, не отказали ему в гостеприимстве. Спустя долгую безмятежную неделю семья Тэнки пожелала устроить в городе праздник по случаю избавления дочери из рабства и выздоровления Артура. Все восприняли эту идею с радостью, ибо кагилуанцы, несмотря на свою природную суровость, тем не менее в душе были любителями покутить. Сегодня жители готовились к празднику, который должен был стать одним из самых масштабных мероприятий после переселения кагилуанцев в лес. Артур уже настолько поправился, что мог даже участвовать во всеобщих приготовлениях. В какой-то момент господин Смел подошел к мальчику и увлек его за собой, предлагая поговорить наедине. Они вылезли из землянки, и мужчина повел его осматривать поляну, под которой и находился временный подземный город. В лесу было удивительно тихо, несмотря на то что под землей кипела жизнь — люди убирались, вычищали парадные пещеры для пиршества, суетились и готовили просперитей, замаринованных в крапивном варенье. За время, что путешественники пробыли в новом Кагилу, господин Смел все никак не мог улучить минутку, чтобы с глазу на глаз поговорить с Артуром, ибо тому требовался тщательный уход и забота, а не излишние разговоры. Однако сейчас старый мужчина понял, что пришел, наконец, тот момент. Украдкой глядя на стройного выносливого юношу, еще немного бледного от болезни, скромного, но умеющего при этом с достоинством держать себя, господин Смел все никак не мог поверить, что этот человек спас жизнь его дочери. Не просто помог выбраться из передряги, но был готов пожертвовать собой, своей жизнью ради ее спасения. — Я хочу показать тебе нашу ферму, — неловко произнес господин Смел, внутренне содрогаясь от той мысли, что он сам, впервые встретив приближающихся в ночи несчастных путников, хотел отказать им в помощи. — Хорошо, — улыбнулся Артур, с любопытством оглядываясь по сторонам. Как бы его ни восхищали подземные постройки кагилуанцев, он, тем не менее, предпочитал жить на поверхности. Темнота подземелья угнетала его. Они обошли невысокие холмы, покрывавшие опушку, и устремились дальше в лес. Оюньское солнце ласково согревало их, не причиняя никаких неудобств. И как разительно оно отличалось от того знойного, жаркого, нещадно палившего спины рабов во время Потешных боев! Наконец перед взором путников открылся большой загон, окруженный со всех сторон невысоким частоколом из бревен, окрашенных в миловидный бирюзовый цвет. Кагилуанцы, всем сердцем обожавшие яркие цвета, не могли отказать себе в этой маленькой слабости; и пусть даже город в лесу являлся лишь временным пристанищем, местные художники постарались на славу. Входная дверь была выкрашена в приятный небесно-голубой оттенок. — Мы держим живность здесь, хоть это и небезопасно, — проговорил господин Смел с озабоченным видом. — Да, почему? — Вот именно об этом я и хотел с тобой потолковать, — загадочно ответил мужчина и открыл дверь перед Артуром. Внутри оказалось довольно большое по своим размерам поле, на котором свободно паслись крупные дородные коровы, меланхолично пожевывающие траву, белые кокетливые козы, хрустящие сочной крапивой, и глупые беззаботные барашки. Повсюду бегали крикливые суетные куры, подгоняемые важными петухами, и помимо всей этой толкотни, какая обычно царит на скотных дворах, в загоне стояла такая невыносимая вонь, какая бывает на ферме, когда хозяева не особо следят за чистотой. — Животные содержатся здесь, и их охраняют наши собаки. Но это не очень помогает, — с грустью заметил господин Смел и провел своего спутника в глубину загона. Пройдя скотный двор по диагонали, они приблизились к противоположной стене, ограждающей ферму. Беззаботные успокаивающие цвета чрезвычайно не соответствовали довольно уродливой, огромной яме, неаккуратно вырытой под стеной. Она выглядела достаточно свежей, словно совсем недавно кто-то из крупных животных вознамерился вдруг покинуть свои безопасные чертоги и убежать в лес. — Что это? — с любопытством спросил Артур. Господин Смел с грустью пожал плечами. — Если бы я знал, меня бы не волновало это в такой степени. Но мне неведомо, что за животное способно вырыть яму подобных размеров… И это еще не все. Мужчина увлек юношу чуть правее вдоль частокола, и неожиданно перед их лицами возникла пренеприятнейшая картина. Огромная туша мертвой коровы лежала, нелепо растянувшись на земле. Весь ее бок был густо окрашен красным, и вполне ясно угадывалось, что кто-то почти наполовину сгрыз ее тело. — Ты видишь? Та тварь, что вырыла яму и смогла одолеть собак, почти полностью сожрала корову! Набеги происходят ночью, с периодичной регулярностью. И как мы ни стараемся защитить эту стену, зверь все равно проникает внутрь. Мы не знаем, куда девать животных. Здесь у них есть трава и солнце; под землей же слишком мало места, чтобы забрать их к нам. Между тем, почти каждую неделю убийца проникает в загон и безжалостно пожирает одну из коров. Судя по яме, размеры его колоссальные. Эта жестокая тварь обитает в лесу, и, поверь, обычный волк или медведь покажется милой зверюшкой по сравнению с этим гигантом! — Зачем вы мне это говорите? — с недоумением спросил Артур, не в силах оторвать взгляда от полусъеденной коровы, над которой роем кружили черные жирные мухи. Господин Смел немного помолчал, а затем сказал, серьезно глядя в лицо юноше: — Ты знаешь, я люблю Алана, но парень — тот еще упрямец, и если он раз задумал дело, то его не переубедить. С тобой же я хотел поговорить вот о чем. Ты уверен в том, что вам нужно идти в лес? Вы могли бы остаться с нами на некоторое время. А потом, когда удастся раздобыть единорогов, мы сможем отправить вас куда угодно — хоть в Беру, хоть в Ту-что-примыкает-к-лесу. Я не знаю, какие дела ждут тебя в столице, но поверь, путь к ней небезопасен, и я считаю своим долгом предупредить тебя. Ты спас жизнь моей дочери, и я чувствую себя в неоплатном долгу перед тобой. Я хотел предложить тебе остаться… Поверь, вы с удобством проведете здесь время, скучать не будете… Да и Тэнка будет счастлива, понимаешь, о чем я? Ну что, парень, ты согласен? — почти заискивающим голосом спросил господин Смел, однако, увидев выражение лица Артура, он понял, что напрасно вообще затеял весь этот разговор. Если Алан просто был упрямцем, то у этого в глазах светилась такая решимость, которую, казалось, даже вид страшных чудовищ не смог бы поколебать. — Да что тебе там нужно, в этом Беру! — воскликнул старый мужчина, всплеснув руками. — Алан говорил, ты вроде учился в Троссард-Холле. Вот и возвращался бы туда. — Я не могу. Мне нужно в столицу, — ответил Артур, ничего, однако, не прибавляя к этим словам. Ему нравился отец Тэнки, но он не мог поведать ему всего того, что произошло в Троссард-Холле, ибо и сам пока не имел об этом ни малейшего понятия. Господин Смел с грустью кивнул. — Ну что ж… Ты смелый парень и, надеюсь, удача будет на вашей стороне, и вы доберетесь живыми до столицы. Я вот сам уже мечтаю о возвращении в Кагилу. При этих словах лицо Артура сильно омрачилось, и мужчина недоуменно покосился на него: — Что-то не так, парень? — Вам нельзя туда возвращаться, — убежденно ответил Артур. Юноша помнил, какую реакцию его слова вызвали у недоверчивого Алана, и поэтому не представлял, как убедить господина Смела в том, что страшная опасность подстерегает их в Кагилу. — Тэнка говорила мне, — с грустью ответил господин Смел. — Но я надеюсь, что, может, через некоторое время… В любом случае, своими жителями мы рисковать не намерены. Мне самому кажется, что в городе нас всех тогда охватила какая-то страшная болезнь… Да и началось все неожиданно… Ты знаешь, что мы ведем торговлю с армутами? Так вот, однажды мы купили любопытную вещицу у одного иноземного купца. Кувшин с так называемой золотой водой. По словам пройдохи-продавца, одной капли чудодейственной воды было бы достаточно, чтобы из наших фонтанов било настоящее жидкое золото! Соблазнительно, не правда ли? Конечно, кто-то из наших торговцев, жадных до наживы, не устоял перед столь заманчивой перспективой и приобрел кувшин с таинственной жидкостью. Но самое удивительное, что через несколько дней после совершения сделки он скоропостижно умер, и никто, решительно никто не мог догадаться о причинах, по которым смерть настигла его так внезапно, да еще и в таком молодом возрасте. Я не вспоминал об этом инциденте и не придавал ему никакого значения, однако после обстоятельных разговоров со своей дочерью я стал догадываться, что все-таки с этой водой связана какая-то тайна, пока недоступная для моего понимания. Дело в том, что необъяснимая смерть одного из наших людей совпала с ежегодным празднеством, посвященным дню изобилия. В этот день мы когда-то давно обнаружили залежи золотой руды, вследствие чего очень многие бедные рудокопы обогатились. У нас принято отмечать праздник народными гуляниями и ярмарками. Так вот, этот-то самый день вдруг ознаменовался какими-то непонятными трагическими событиями. Началось все с обычной ссоры подвыпивших соседей из проходных пещер, а закончилось… — господин Смел с грустью замолчал, не имея в себе мужества завершить свой печальный рассказ. На его собственных глазах жители города принимались резать друг друга, не жалея детей и женщин. Разве возможна подобная необоснованная жестокость в хоть сколько-нибудь цивилизованном обществе? — Это было сродни чуме… Страшной болезни, — выдавил, наконец, из себя храбрый мужчина. — Да, это как болезнь, — кивнул головой Артур, соглашаясь. — Я видел в одном из ваших фонтанов желтую воду. Вероятно, кто-то вылил ее туда. Я сам еще плохо понимаю принцип ее действия, но я точно знаю одно: несмотря на то, что Кагилу — поистине прекрасный город, лучше будет вам все же оставаться здесь. — И ждать, пока нас сожрут те твари из леса? — усмехнулся мужчина. — Мы, правда, сейчас продумываем ловушки… Надеюсь, это поможет. Рисковать не хочется, людей и так осталось немного, — господин Смел с грустью помолчал, а потом добродушно добавил: — Нам надо возвращаться обратно, парень. Скоро будет праздник. И двое, более не мешкая, покинули страшную ферму, где не далее, как этой ночью, разыгралась трагедия. Кагилуанцы оказались радушными хозяевами, однако, помимо этого, они также хотели в некотором роде пустить гостям пыль в глаза и доказать, что способны даже этот мрачный и неуютный временный город сделать роскошным. С тоской вспоминая свои великолепные пещеры в Кагилу, они не переставали обустраивать новые дома. Когда Артур и господин Смел вернулись под землю, город словно бы преобразился. Для празднества выбрали самую большую пещеру, в которой могло поместиться около шестидесяти человек. Это был единственный парадный зал в подземелье, который вырыли давно, в те времена, когда жители еще не планировали переезжать из Кагилу. Дело в том, что здесь изначально намеревались сделать шахты для хранения всех богатств, с трудом накопленных кагилуанцами, но в какой-то момент работы прекратились. После же кровавой бойни в Кагилу все те, кого не затронула трагедия, смогли перебраться сюда. Парадный зал являлся единственным красивым помещением в этом временном городе, который местные жители еще не успели обустроить для всех своих нужд. Зал по своей округлой форме напоминал огромную пещеру, стены которой были отделаны тем же самым светящимся камнем, что и Кагилу. Мраморные столбы с вырезанными на них сценами из жизни города, украшали это вместительное помещение. Сейчас здесь повсюду стояли столы из орешника, ломившиеся от различных яств, начиная от малопривлекательных на вид просперитей в крапивном соусе, сушеных медведок с крупной солью, желе из дождевых червей, кротов, запечённых в яблоках, и заканчивая более-менее привычной едой, вроде дикой кабанятины. Родственники и друзья должны были сидеть за одним столом, чтобы иметь возможность пообщаться. Расстановка мест была произведена таким образом, чтобы все гости полукругом расположились вокруг огромного костра, полыхающего в самом центре зала. Здесь под торжественную музыку будут выступать известные факиры, якобы обучавшиеся своему искусству в самом Мире чудес, а местные повара будут готовить изысканные блюда. Ближе к вечеру повсюду зажгли факелы, чтобы в помещении стало ярче и теплее. Лейланда, мать Тэнки, нарядилась к празднику в коричневое роскошное бархатное платье в пол, и Артур не мог не отметить, что выглядит она куда женственнее, чем ее дочь, которая пошла больше в отца. Тэнка была в длинном бирюзовом платье, которое само по себе было очень красивым, однако на ней оно смотрелось скорее нелепо. Кириму, Артуру и Алану также подобрали торжественную одежду, которую кагилуанцы обычно надевали по особым случаям: белые накрахмаленные рубахи (что, кстати, являлось особым показателем торжественности мероприятия, ибо обычно вся одежда рудокопов была черной от пыли), замшевые темно-зеленые камзолы и такие же брюки. Артур познакомился почти со всеми родственниками Лейланды и господина Смела и нашел, что это отличные и добродушные люди. Наконец под вечер все жители города собрались в парадном зале. Тут сейчас было шумно и весело; кагилуанцы отчаянно шутили, стараясь не выдавать грусть и тоску по своему прежнему жилищу. Если на первый взгляд они смотрелись простыми грубоватыми работягами, то потом оказывалось, что в целом это хорошие, чуткие и умные ребята. Перед началом торжества Лейланда встала со своего места, желая произнести тост. Все смолкли, проявляя удивительный такт и уважение. — Господа! — волнуясь, начала прекрасная беловолосая женщина. — Сегодня у нас счастливый день, праздник, хоть и не отмеченный как таковой в нашем календаре, но который по значимости для меня является даже чем-то большим. Наша семья вновь воссоединилась; моя дорогая дочь рядом со мной, здоровая и счастливая. Этим чудом мы обязаны троим храбрым ребятам, которые сидят сейчас по правую руку от меня. Алан, благодаря которому моя дочь смогла избежать позорного рабства в Мире чудес. Кирим, чья смелость и поддержка оказались неоценимыми. И, наконец, Артур — человек, готовый пожертвовать жизнью ради друзей. Я бы хотела, чтобы мы хорошенько отблагодарили наших героев! — Лейланда уже закончила свою речь, однако после ее слов еще какое-то время царило молчание, а затем раздались оглушительные аплодисменты. Надо отметить, что после добрых слов беловолосой женщины, чье положение в подземном обществе было довольно высоким, многие кагилуанские девушки стали посматривать в сторону этой троицы. Местные красавицы справедливо отметили, что каждый юноша замечательно хорош собой: здоровый краснощекий Алан с длинной рыжеволосой шевелюрой выделялся своей простоватой грубой красотой, смуглый Лэк очаровывал по-девичьи нежным трогательным лицом и стройным станом, и, наконец, уверенный в себе Артур, с примечательным смелым лицом и дерзкими голубыми глазами также приковывал к себе все взгляды. Алану такое внимание чрезвычайно льстило, и он, вальяжно откинувшись на удобном стуле, обшитом медвежьей шкурой, глазел по сторонам, отлавливая брошенные украдкой взгляды местных красавиц. Кирим и Артур же, напротив, казалось, не замечали всеобщего внимания. Потом начался фееричный праздник, разбавляемый время от времени разными блюдами и красочными выступлениями факиров. Музыка радовала слух, а запасы знаменитой кагилуанской настойки сократились в разы. Ребята прогуливались по залу, переходя от одной группы разговаривающих людей к другой. Они знакомились, узнавали интересные вещи про жизнь под землей и сами делились своими приключениями. По прошествии некоторого времени Алан сильно захмелел от злоупотребления кагилуанской настойкой и, как обычно, начал рассказывать байки про свои невероятные похождения. На сей раз даже не нужно было выбирать декорации для его приключений — всем хотелось услышать про таинственный, почти мифический город армутов. Надо отметить, кагилуанцы сами никогда не бывали в Мире чудес. В силу того, что жители не любили покидать подземелье, они выбирались наружу только за тем, чтобы решить всякие торговые вопросы и набрать крапивы, а потом вновь исчезали под землей; они были словно кроты, которых ослеплял дневной свет. — Но самое забавное вот что! — захмелевшим голосом рассказывал Алан двум стройным кагилуанским близняшкам, которые слушали его с необычайным вниманием. — Мне всегда везет! Удача всегда при мне! Когда я зашел в местный игорный дом, то тут же обыграл всех этих жалких армутишек в кости! До самой поздней ночи я находился там и не оставил им ни одного шанса! Но это еще не все! Один из проигравших поставил на кон свой халат! Вот умора-то! И этот халат тоже достался мне. А в нем… Догадайтесь-ка, что в нем? Алан таинственно замолчал, а девушки с интересом вытянули свои длинные шеи, сделавшись похожими на гусынь со скотного двора. — Там был пропуск в шатер того самого злодея, некоего Ролли! Вот так я смог попасть туда и спасти друзей; все благодаря невиданной смекалке! — Мне кажется, что если бы ты не просидел в игорном доме до поздней ночи, то успел бы застать нас в харчевне. В этом случае тебе и вовсе не пришлось бы использовать свою невероятную смекалку, — с иронией заявил Артур, насмешливо посмотрев на Алана. Веселые кагилуанки тут же захихикали, однако последнему справедливое замечание Артура ужасно не понравилось. Он даже покраснел от ярости, которая особенно плохо контролируется пьяным человеком, и медленно встал со своего стула. — Дайте мне еще настойки! — гаркнул он на весь зал, и тут же кто-то подобострастно сунул ему рог, доверху наполненный темно-зеленой жидкостью. — Кстати, а почему ты не пьешь, школяр? — ехидно поинтересовался Алан. — У вас там в школе все такие правильные? Или, может, боишься снова в обморок хлопнуться? Сейчас ты горазд дерзить, а, на мой взгляд, лучше бы вел себя, как мужчина, когда вас с моей сестрой обманом затащили к Ролли! Я положился на тебя, думая, что ты сможешь присмотреть за Тэнкой! Признайся же всем, а особенно этим юным дамам, что именно по твоей вине с девочкой произошли все те ужасы! Именно ты изначально захотел взять ее из Той-что-примыкает-к-лесу с собой, хоть я и был категорически против! Все вокруг сильно смутились и замолчали, предчувствуя нешуточную ссору. Артур вдруг опустил голову, а его лицо залилось краской. Он знал, что Алан по-своему прав. Действительно, во многом по его вине Тэнка отправилась с ними в путешествие. Юноша думал в тот момент только о себе и о том, что ему нужно повидать Диану, однако он совсем не рассчитал, насколько этот путь может быть опасным для девочки, которая не выходила никуда дальше своего дома.