— Знаешь, а мне понравился этот твой приятель, Алан. Он показал, что дружба — это нечто эфемерное, несуществующее. Мы думаем, что у нас есть друзья, но на самом деле это просто люди, с которыми нам комфортно проводить время. Они удовлетворяют нашу потребность в общении и находятся рядом до тех пор, пока приносят нам определенную пользу, но не более того, — нравоучительным голосом заметила Сури, глядя на очнувшегося пленника. — А я знаю, почему… ты… до сих пор… не нашла свиток, — глухим прерывающимся голосом ответил Артур. Чтобы осилить эту короткую фразу, ему приходилось несколько раз останавливаться и набирать воздух в легкие. Сури удивленно приподняла брови. Ей было смешно слышать о том, что мальчишка знает больше нее самой. — По-моему, ты просто бредишь. Ведь ты сейчас охвачен болезнью. — Ты не нашла свиток именно потому, что не веришь во многие важные вещи. Например… Арио Клинч верил в дружбу; ведь, не раскрыв тебе местонахождение Последнего слова, он действовал именно… во имя дружбы. Сури нахмурилась. Ей очень не понравились слова Артура. Может, зря она дает глупому мальчишке еще одну попытку? Может, стоило все завершить сегодня? Как бы то ни было, она уже потратила на него изрядную долю лекарства. — Как себя чувствуешь? — с наигранной заботой спросила она. Юноша слабо улыбнулся, постаравшись вложить в эту улыбку все презрение и насмешку, на которые он только был способен. Тогда Сури, помолчав, сказала: — Хорошо. Завтра я приду снова, и мы досмотрим твои воспоминания. А еще я узнаю, почему ты так долго добирался к нам от семьи Треймли. Думаю, я увижу того, с кем ты встречался, — сказав это, Сури с наслаждением увидела, как ненавистная улыбка врага стирается с его лица, сменяясь неконтролируемым отчаянием. «Должно быть, он что-то скрывает от меня… Или кого-то? — думала Сури. — Его смерть принесет мне хоть какую-то пользу…» С этими веселыми мыслями женщина покинула королевскую опочивальню. Пленник, между тем, наконец, тяжело выдохнул, и тело его сотрясла крупная дрожь. Сейчас, после такого количества лекарства, юноша мог, по крайней мере, ясно мыслить, поэтому он во всех ужасных подробностях представил себе неотвратимые последствия завтрашнего разговора с Сури. Если враг узнает про Индоласа, то непременно постарается его уничтожить… Ничего не подозревающего естествознателя ждала в лучшем случае смерть, но Артур понимал также и то, что Сури вряд ли удовлетворится обычным смертным приговором. Только осознав это, бедный юноша почувствовал сильную тошноту, а все тело его покрылось холодным потом. Артуру было невыносимо думать о том, что из-за него пострадает невинный добрый человек, близкий друг его родителей. Тем более получается, что Артур уже дважды навредил Индоласу. Один раз тем, что не согласился на вполне разумное условие подождать его в гнездиме, а второй — сейчас, открывая шаг за шагом свой разум жестокой женщине, сердцем которой овладело зло. Вина такой страшной силы охватила все его существо, что он, пожалуй, страдал сейчас даже больше, чем во время пытки. Несчастный пленник судорожно пытался найти какое-то правильное решение, но оно никак не приходило ему в голову. Прошло несколько мучительных часов, а он все продолжал лежать в той же позе, в какой его оставила Сури. Прямо перед ним был выход, но он не мог им воспользоваться. Его сил хватило бы разве что только доползти до арки, но не дальше. Что нужно было делать? Смиренно ждать, пока Сури придет за ним в третий раз? Героически умереть во время страшного воздействия на его сознание, но при этом подставить друга? Или ради Индоласа принять условия своего врага и добровольно согласиться стать ее рабом? Превратившись в слугу, он бы сам сразу рассказал ей о естествознателе. Тогда получится, что Артур не только не помог бы другу, но еще и совершил бы непоправимый шаг, ужасную роковую ошибку, которую уже нельзя будет исправить. Все эти вопросы с мучительной ясностью вставали перед Артуром; один за другим они терзали его, подобно голодным хищникам, вцепившимся в свою добычу. Никогда ранее ему не приходилось обдумывать такие сложные вещи, и никогда его положение не было столь удручающим. В Мире чудес он, по крайней мере, добровольно выбрал смерть, так как знал, что это наверняка поможет Тэнке. Но в данной ситуации его смерть и жизнь в равной степени навредят Индоласу. Артур лихорадочно смотрел вокруг себя, надеясь зацепиться хоть за что-нибудь. Какая-то подсказка, решение, помощь… Ничего. Только пугающая красота этого иллюзорного парка, такого же неестественного и удручающего, как и ситуация, в которой он оказался. Вдруг в его голове молнией блеснула сумасбродная мысль! Он мог бы попробовать… Юноша даже улыбнулся, так как вдруг неожиданно ему открылось решение. Завтра его все равно должны убить, предварительно досмотрев воспоминания. А что если он попробует доползти до края комнаты, туда, где за белыми перилами открывалась прекрасная панорама на парк? Высота здесь немалая; Артур, чтобы прийти в эту спальню, все время поднимался наверх по спирали. Этой высоты вполне было достаточно, чтобы разом прекратить свою жизнь. Все равно завтра его ждет встреча с Сури, и помощи ждать совершенно неоткуда, но так он, по крайней мере, может спасти своего друга. Ободрившись этими рассуждениями, несчастный принялся ползти вперед, по-прежнему не имея в себе достаточно сил, чтобы подняться на ноги. Ему тяжело далось это передвижение; после второго разговора с Сури тело почти отказывалось ему служить, даже несмотря на лекарства, которыми она так заботливо его напоила. Однако Артур, озаренный светлой идеей во что бы то ни стало помочь Индоласу, из последних сил продвигался вперед, до хруста стиснув зубы. Дважды он терял сознание от боли, но как только приходил в себя, упорно продолжал начатое. Ближе к вечеру он оказался совсем недалеко от края комнаты; теперь Артур мог даже приподнять голову и посмотреть вниз с балкона, туда, где уже начинали темнеть аккуратно подстриженные деревья. Здесь действительно было высоко, что ж тем лучше, значит план должен был сработать. Какое-то время измученный юноша лежал на самом краю, пытаясь побороть сомнения, возникшие в его сердце. Правильным ли являлись его действия? Мог ли он самостоятельно решать, когда ему следует умереть? Принесет ли в действительности этот поступок пользу Индоласу? Артур отчетливо понимал всю важность смерти: он относился к ней с почтением. Слишком нелегко дается человеку жизнь, чтобы беспечно и излишне небрежно относиться к ее концу. Смерть также должна что-то устанавливать, показывать и утверждать; она словно бы является некой завершающей точкой, без которой вся фраза не будет иметь смысла. А сейчас юноша брал на себя смелость самостоятельно поставить этот важный знак препинания. Не слишком ли дерзновенно? Можно ли было представить, что этот поступок являет собой тот самый замечательный вид самопожертвования, когда один, во имя любви к другому, решается на отважный и немного безумный шаг? С другой стороны, действительно ли таким безвыходным являлось положение вещей? Индолас все равно должен был переместиться в Птичье графство, а Сури рано или поздно узнала бы в нем естествознателя. Значит, естествознатель и без самопожертвования Артура подвергался немалой опасности. Однако упрямство и даже некоторая гордость рябью всколыхнулись вдруг в сердце юноши. Артуру подумалось, что он не хочет больше подвергаться унижениям Сури. Он предпочел бы легкую смерть, лишив своего врага удовольствия лично расправиться с ним. Решив таким образом, юноша попытался встать. Он до боли сжал свои холодные губы и, сделав последнее усилие, приподнялся на ногах, намереваясь все-таки перелезть через белоснежные перила. Однако лишь глянув в страшную черную бездну, разверзшуюся под его ногами, Артур вдруг устыдился своего малодушия. Он не имел права на этот слабовольный шаг. Эта ситуация разительно отличалась от той, в Мире чудес. Со всей ясностью он осознал, что поспешное решение покончить со своей жизнью, несомненно, является ошибочным. Гарантий, что это поможет Индоласу, не было, значит мальчик не имел права так вольно распоряжаться самим собой. Ему придется найти в себе смелость встретить завтрашний день, увидеть вновь Сури. Да, она узнает про Индоласа, но он все равно является естествознателем, что делает его в разы сильнее. У него есть все шансы на победу. Артуру вдруг вспомнились слова своего друга о том, что единорог должен прийти ему на помощь в самый сложный момент. Если этот момент считать простым, что тогда вообще могло являться сложным? Как раз сейчас помощь Баклажанчика была бы неоценимой. Артур подумал про своего единорога, мысленно представил его себе и даже попытался послать ему мольбу о помощи. Однако все было тщетно. Гнетущее молчание было ему ответом. Увы, во время одного из самых тяжких испытаний фиолетовый единорог оставил его. И в этот самый миг, когда обреченный уже начал смиряться со своим бедственным положением, он вдруг ощутил у себя за спиной тихий осторожный шорох. «Неужели Сури решила не тянуть до завтра?» — в совершенном страхе подумалось несчастному. Однако в сердце юноши еще брезжила надежда на спасение, ибо человек обычно до самой последней минуты не верит в собственную неизбежную гибель. Артур с затаенной мечтой увидеть своего единорога посмотрел в сторону выхода из королевской спальни. Под красивой стрельчатой аркой с восковой свечой в руке стоял высокий человек, которого, надо сказать, пленник меньше всего ожидал сейчас встретить. Мужчина стремительно кинулся к нему, и, приподняв его на своих сильных руках, попытался оттащить от края пропасти. Кажется, он беззвучно ругался, шепотом, забавно открывая рот, как рыба, которую только что вытащили из водоема. Аккуратно положив свою драгоценную ношу на королевскую кровать с красным балдахином, мужчина начал осматривать Артура и ощупывать, вероятно, ожидая увидеть рану, которая могла нанести мальчику столь серьезный ущерб. Вся сорочка несчастного была выпачкана в крови, однако никаких ран, царапин и даже порезов ночной гость обнаружить не смог. Притом лицо юноши было бледно до такой степени, а тело настолько горячо, что казалось, ему нанесены какие-то тяжкие непоправимые повреждения. Странное состояние Артура, вызванное какими-то мистическими причинами, так взволновало мужчину, что он вновь длинно выругался, а затем, заметив, что юноша в недоумении смотрит на него, наконец, обратился к нему самому: — Ну почему, скажи, школяр, почему каждый раз после нашей с тобой разлуки я нахожу тебя в каком-то ужасном полуживом состоянии? — Путешествовать в одиночку не так безопасно, как с хорошим проводником, — улыбнулся Артур. — Ты ранен? — быстро спросил Алан. Он не был намерен шутить, ибо его действительно волновало состояние Артура. Однако мальчик отрицательно покачал головой. — Я не ранен, но идти сам не смогу. У меня в кармане карта. Нужно бежать из этого графства как можно скорее, — быстро проговорил Артур. Несколько произнесенных фраз и волнение от встречи с другом настолько сильно измотали его, что несчастный вновь потерял сознание. Глава 39 Или всякое дерево познается по плоду своему Артур очнулся от сильно мучавшей его жажды. — Пить, — прохрипел он в пустоту, впрочем, особенно не ожидая ответа. Юноша уже забыл о том, что не так давно видел своего проводника, который удивительным образом нашел его именно тогда, когда мальчик в этом больше всего нуждался. Неожиданно его пересохших потрескавшихся губ коснулась мокрая губка, и капли живительной влаги просочились в горло. Артур жадно облизывал губы, страстно желая еще, однако, кто-то лишь продлевал пытку, не давая напиться. — Воды, — как в бреду умоляюще повторил он; сознание его балансировало между сном и действительностью. — Прости, школяр, у меня нет больше воды, — где-то издалека послышался знакомый голос, который окончательно пробудил больного. Раскрыв глаза, Артур увидел склонившегося над собой ужасно расстроенного Алана. Рыжеволосый юноша выглядел таким бледным и не похожим на самого себя, что Артур не узнавал в нем вечно язвительного проводника. — Что происходит? — непонимающе спросил мальчик. — Где мы? Как ты оказался в Птичьем графстве? — Сначала ты глотнешь крапивной настойки, и только потом я буду с тобой разговаривать, — строго ответил Алан, напоминая своим поведением заботливую мамашу. Этот образ настолько не подходил ему и показался Артуру таким забавным, что, несмотря на свое плачевное состояние, юноша не смог сдержать улыбки. Алан помог Артуру сделать несколько больших глотков. Конечно, обычная травяная настойка кагилуанцев значительно уступала в сравнении с темной силой Сури, однако, как и всегда, после этого напитка мальчику стало гораздо легче. У него чуть спала лихорадка, а жажда более не мучила его так сильно. — Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? — каким-то замогильным голосом произнес его друг, и Артур не смог удержаться, чтобы не съязвить: — Алан, я не девчонка, чтобы у меня кружилась голова при виде твоих рыжих кудрей. Алан неуверенно улыбнулся. На самом деле эгоистичному и себялюбивому проводнику ужасно не хватало друга. — А вот я, признаться честно, школяр, чуть не упал в обморок при виде тебя! В таком состоянии я тебя еще не находил… Оба друга переглянулись и тихо рассмеялись, вопреки всем невзгодам. И как только этот дружеский мирный смех прозвучал в помещении, где они находились, Артур почувствовал такое умиротворение, словно Сури и всех ее мрачных замыслов не существовало вовсе. — Так где же мы? — нетерпеливо поинтересовался Артур, пытаясь осмотреться вокруг себя. Юноша лежал в удобном гамаке, висевшем посреди комнаты. По всему было видно, что они находятся в чьем-то богато обставленном гнездиме. — В Ласточкином графстве, — ответил Алан. Артур с облегчением выдохнул, так как понял, что неизбежная встреча с Сури откладывается на некоторое время. — Я думал, ты в Омароне, — заметил клипсянин. Алан кивнул головой. — Да, я там был. Но, ты знаешь, когда мы там с тобой расстались в последний раз, я почувствовал, что… Словом, ощутил себя, как говорится, полной скотиной. Ты спас мне жизнь в лесу, а я так отплатил тебе за помощь. Когда я увидел тебя в Омароне, всего избитого, я понял, что поступил подло. Совесть так мучила меня (хотя признаться честно, я никогда ранее не подозревал о ее существовании), что я решил отправиться к господину Рему, чтобы просить его отпустить тебя. Однако, разумеется, старый педант сказал мне, что не намерен никого отпускать. По его мнению, ты, как и другие ученики Троссард-Холла, был причастен к вопиющему восстанию, а значит, должен был понести наказание. Я не смог его разубедить, и даже мое красноречие в этот раз мне не помогло. Через какое-то время я вновь наведался к Рему, желая узнать про твою дальнейшую судьбу. Я застал судьишку в ужасном негодовании. Он гневно доложил мне, что ты вероломно сбежал на единороге, улетел к своим дружкам, лишив омаронцев возможности что-либо выяснить. Сперва я ужасно обрадовался, так как подумал, что ты наконец-то в безопасности с друзьями. А потом я случайно узнал, что жители Полидексы через несколько дней подойдут к дереву и начнется война. Всех зачинщиков мятежа король приказал убивать без разбора, не делая ставку на то, что ими могли оказаться школьники. Услышав это известие, я решил, что должен во что бы то ни стало тебя предупредить. Но как я мог тебя найти? Впрочем, я догадывался, что ты в Птичьем графстве. Самом труднодоступном для простого человека, у которого нет соответствующей бумажки. Тем более сам проход на дерево был закрыт. Однако когда между беруанцами и омаронцами начались переговоры, я настоял на том, чтобы меня тоже взяли в делегацию. Все-таки я знал тебя лично и мог оказать неоценимую помощь. В конце концов, я убедил всех, что мы с тобой расстались закадычными друзьями, и ты вполне мог бы поделиться со мной важными сведениями при встрече. Я должен был передать тебе и остальным школьникам требования, выдвигаемые королем и знатью. Основным условием было то, что восставшие обязаны добровольно впустить на дерево официальных представителей власти и вернуть им украденные гнездимы. Король обещал не начинать военных действий, если будет достигнуто соглашение между сторонами. Итак, меня в числе двух других уважаемых господ впустили на первый уровень города. Ну а дальше все было не так уж и сложно, недаром я пройдоха Алан. Ты, наверное, не знаешь о том, что мой папаша — беруанец, и у него есть свой гнездим в Престижном графстве? Когда я был совсем маленьким, он выгнал меня из дома, сказав, что я потребляю больше еды, чем он может купить. Он страшно пил в те времена. Я не мог оставаться на дереве, так как заботливый родич лишил меня всего, даже беруанской прописки. Я был простым бродячим мальчишкой, которого тут же поймали и препроводили в Омарон. Я не хочу рассказывать о том, какую жизнь вел впоследствии. Мне приходилось драться до кровавых лоскутов на теле ради обычного куска хлеба. В Омароне я вкалывал, как вол, за ничтожную тарелку жареных короедов в день. И все эти годы лишь одна надежда согревала мне сердце — что однажды я вернусь в Беру, восстановлю свои права, у меня появится прекрасный гнездим, и я буду спокойно жить и процветать, не дрожа от холода и не думая о завтрашнем дне. Это был своего рода вызов для меня, и, в каком-то смысле, этим я хотел также отомстить отцу, бросившему меня на произвол судьбы. Теперь ты знаешь, что в Беру у меня есть родственник, который вряд ли признает меня за такового. Впрочем, это не так важно. Важно другое: мой папаша все время занимался нелегальными перевозками между графствами. У него имелись свои обходные пути, чтобы попасть на нижние графства. Я знал обо всех. В детстве я частенько лазил по канализационным проходам между графствами, не боясь быть замеченным стражами порядка. Я знаю все обходные дороги наизусть и могу отыскать нужную лазейку с закрытыми глазами. Так что во время наших утомительных переговоров я смог улизнуть. Сначала я намеревался заглянуть к отцу. Не знаю, зачем я захотел вдруг увидеть его. Странная прихоть. Возможно, во мне проснулся тот самый маленький мальчик, которого выгнали из дома, как знать… — Господин Горбс — твой отец? — вдруг удивленно предположил Артур. Алан с грустью улыбнулся. — Ты как всегда сметлив, мой дорогой школяр. — Я тоже был у него, вот совпадение! — Да, именно ты, на самом деле, помог мне попасть в Ласточкино графство. Помнишь, ты оставил у папаши свой пропуск? Дело в том, что мой отец переправлял людей только в нижние графства, а в верхние у него доступа не было. Поэтому если бы ты не оставил у него этот жалкий клочок бумажки, я бы никогда не смог прийти во дворец, понимаешь? — Но как же ты из Ласточкиного попал в Птичье? — Все по порядку, школяр. Я встретил папашу, мы мирно с ним поговорили. Он даже пустил слезу и сказал, что невероятно раскаивается в своем поступке. Может, это было правдой, я не знаю. В любом случае, я рад, что заглянул к нему. Потом он рассказал мне об одном странном пришельце с татуировкой на шее. Я сразу же смекнул, что речь идет о тебе. Также папаша сказал, что ты — настоящий простофиля, раз обменял свой ценнейший документ на спуск вниз. Сперва я удивился. Я-то как раз думал, что ты должен был держать путь наверх. Я предполагал, что все ученики находятся в Птичьем графстве. Однако рассуждать на эту тему долго я не мог. Я решил, что куда бы ты там ни спускался, ты все равно рано или поздно пойдешь к своим друзьям. Так что я потихоньку стянул пропуск у папаши (так как я подозреваю, он все равно бы им не распорядился, как надо) и на следующий же день отправился в Ласточкино графство. Признаюсь, мне пришлось долго побродить по барским полям, наслаждаясь роскошными особнячками богачей, однако к вечеру я все-таки нашел способ подняться в Птичье графство. И знаешь, что я узнал, Артур? Так как в Ласточкином графстве в основном селилась прислуга короля и весь обслуживающий персонал, для них в южном конце ветки сделали специальный упрощенный проход наверх. Наверное, для того чтобы они по первому требованию правящей особы бежали подчищать ночные горшки. Пристанище для королевских служащих — закрытый поселок, однако сейчас тут никого нет, так как все слуги оказались в Омароне. Поэтому я беспрепятственно по довольно удобным веревочным лестницам поднялся наверх… — Но как же тебя не заметили в Птичьем графстве? — с неприкрытым восхищением спросил Артур, которого невероятно впечатлили похождения его проводника. Алан приосанился и принял свою обычную самоуверенную позу. — Во-первых, я поднялся ночью. Во-вторых, я не особенно старался афишировать свое присутствие, так как понимал, что от людей, которые покидали беруанцев с дерева вниз как гнилую картошку, вряд ли стоит ждать чего-то хорошего. Тебя я, конечно, люблю, школяр, но ты мне уже как родной, и я готов даже мириться со всеми твоими причудами, а вот что касается остальных… Кстати, лестница привела меня в какой-то служебный квартал в Птичьем графстве, вероятно, также созданный для слуг. Там мне удалось подслушать весьма любопытный разговор. Твои друзья, кажется, обсуждали тебя и говорили, что ты опять куда-то пропал; они искали тебя по всему графству, но так и нашли. Я тогда подумал, что ребята тебя явно плохо знают, так как ты в любом месте, даже самом безопасном, умудряешься попасть в передрягу. Я догадался, что с тобой, как обычно, случилась беда, однако вставал важный вопрос… Где тебя искать? Я подумал, что вряд ли найду тебя в королевском парке, где твои дружки просмотрели каждый куст, поэтому сразу направился к Пандектану, предположив, что ученикам, скорее всего, туда доступ запрещен, а ты любишь лезть, куда не следует. Ничего не было видно, но я легко нашел дорогу, так как дворец подсвечивается в темноте. Удивительное свойство, как будто светлячки облепили его стены… Ну а потом… — А во дворце, как тебе удалось меня найти? Это же настоящий лабиринт! — Я ведь прирожденный проводник, а это вам не на дудочке играть. Найду кого угодно, — совсем уж горделиво провозгласил рыжеволосый юноша, и Артур, не выдержав, весело рассмеялся. Алан тоже улыбнулся, глядя на друга. Однако он быстро помрачнел, когда вспомнил кое-что. — А теперь рассказывай ты, школяр. Что тут вообще творится, и почему я нашел тебя в таком замученном состоянии? Артур отпил еще настойки, которая сразу придала ему сил, и вкратце поведал Алану обо всем, что с ним произошло. На этот раз друг не сомневался в его словах и даже почти не удивился, когда мальчик начал рассказывать про Сури и теней. Когда Артур закончил описывать свои приключения, рыжеволосый юноша длинно присвистнул и сказал: — Вот честно, школяр, если бы мне это рассказал кто-нибудь другой, а не ты, я бы подумал, что у парня от переедания короедов мозги слетели, но ты… Ты — это другое дело. Я верю тебе. — И на том спасибо, — хмыкнул Артур. — Однако… Я не совсем понял… Твое состояние… Ты сейчас будто охвачен какой-то болезнью… Как тебя можно вылечить? Артур пожал плечами. Сейчас, когда Алан произнес вслух эти слова, мальчик как будто с новой силой ощутил лихорадку во всем теле. — Я думаю, мне сможет помочь Индолас. Но я не знаю, когда он придет, а, самое главное, где он окажется, когда переместится. Боюсь, ему также нельзя идти в Птичье графство, ведь там его могут заманить в ловушку. Алан сжал голову руками.