Я вскрикиваю, но это не имеет ничего общего с физическими ощущениями, а связано только с болью в груди. – Абриелла? – Финн смотрит на меня, и черты его лица искажены замешательством. – В чем дело? Ты ранена? Я прижимаю ладонь к груди, и мои глаза наполняются слезами. – Я… – всхлипываю я. – Говори. Прерывисто дыша, я сосредотачиваюсь на том, чему меня научил Миша. Ищу опору. Отгораживаюсь. – Это… В его глазах вспыхивает понимание. Он отстраняется и садится на корточки на другом краю скалы. – Себастьян. – Он бормочет ругательство. – Ну конечно. Он чувствует тебя, знает, что ты здесь со мной – и реагируешь на это. – Как… – я качаю головой. – Я думала, что отгородилась от него. – Когда ты испытываешь сильную эмоцию, ее трудно скрыть от суженого. – Он придвигается достаточно близко, чтобы дотянуться до меня, и проводит пальцами по моей щеке, вниз по шее. – Мне жаль. Я качаю головой. Это мне жаль. Это я заключила узы с Себастьяном – и думала, что поступаю правильно, хотя оказалось, что это не так. – Я дам тебе закончить купаться и встречу тебя на берегу. – Он опускается в воду, затем проскальзывает под поверхность и уплывает. Я открываю рот, чтобы позвать его, но что я могу сделать? Что мне ему сказать? Я связана узами с Себастьяном. Я сделала этот выбор, несмотря на предупреждения Финна. И ничего уже не вернуть. * * * Обратно в лагерь мы едем в мучительной тишине. Я снова еду впереди Финна, но вместо чувственной декадентской близости это служит неприятным напоминанием о том, что произошло под водопадом. Финн держит свои руки на поводьях Двух Звезд – и больше нигде. Почему-то от этого становится только хуже, и я радуюсь, когда в поле зрения появляется лагерь. Вскоре я оказываюсь в палатке в одиночестве и переодеваюсь в очередное платье. В этот раз – в светло-серебристое, цвета луны. Оно без бретелек, с лифом в форме сердца, который едва скрывает руну, нанесенную на мою грудь, и ниспадающими от талии слоями мягкой ткани. Я тяну время, как могу, и надеюсь, что у нас будет возможность поговорить наедине, но Финн не приходит. Ясное небо остается чистым весь вечер, а когда солнце садится, каждая звезда похожа на драгоценный камень, сверкающий в лунном свете. Празднование Лунастала проходит между палатками и вокруг костра, даже на склоне горы. Музыканты играют, танцуют и поют, а их пальцы летают по струнам и клавишам их инструментов. Фейри едят, смеются и танцуют. Они так рады видеть своего принца, что мое сердце болит из-за той роли, которую я сыграла – хоть и непреднамеренно – в том, чтобы корона не попала к нему в руки. – Веселишься? – раздается низкий голос у моего уха. Я поворачиваюсь и вижу улыбку Миши. Его большие карие глаза изучают мое лицо, как будто он пытается прочитать мои мысли через мой щит. – Конечно. Он фыркает. – Ты сегодня очень грустная, принцесса. Вообще-то ты на вечеринке. – Наверное, я просто погрузилась в свои мысли. – Я чувствую, как горло сводит спазмом. – Я слышала, что им пришлось пережить во время правления Мордеуса, как им пришлось бросить свои дома и свою жизнь, чтобы спрятаться от него. Миша кивает и обводит взглядом толпу. – Полагаю, именно поэтому они уже любят тебя. – Нет, не любят. С его губ срывается тихая усмешка. – Любят. Все тебя любят, Абриелла. По крайней мере, все присутствующие здесь. – Его взгляд скользит по счастливым лицам танцующих вокруг нас и останавливается на Финне. Принц теней стоит, прислонившись к стене палатки и запустив руку в свои темные кудри, и улыбается Джулиане, которая активно жестикулирует, рассказывая какую-то, без сомнений, захватывающую историю. – Они любят его, – говорю я Мише. – А меня принимают, потому что думают, что я с ним. – Ты ведь понимаешь, что он сделал сегодня утром? – спрашивает он. Я хмуро смотрю на него: – Что ты имеешь в виду? – Когда король теней – и не обманывайся, для них он король – опускается на колени перед своей партнершей и омывает ей ноги, это очень серьезный знак. Он заявляет, что ты достойна того, чтобы служить тебе, и если он преклоняет перед тобой колени, то должны и они. Я качаю головой: – Это всего лишь ритуал. Он ничего не значил. – Это ритуал. Тот, который значит для этих людей все. Если бы тебя здесь не было, он бы не встал на колени перед другой женщиной. Он решил показать свое почтение к тебе и продемонстрировал этим людям, что ты ценна и с этого момента заслуживаешь уважения. Меня начинает тошнить. – Зачем ему это делать? Миша фыркает. – Я могу назвать несколько причин, хотя, возможно, тебе стоит поговорить об этом с Финном. Но они все равно оказали бы тебе уважение. Ты убила Мордеуса. Ты – причина, по которой разрушилось проклятие. Как будто мне нужно об этом напоминать. – И по которой разрушен их трон. Он подталкивает меня локтем в бок. – Перестань думать об этом. Мы же на празднике. – Он берет бокал игристого розового вина у проходящего мимо слуги и протягивает его мне: – Выпей. Я хмурюсь. Когда я в прошлый раз пила волшебное вино на вечеринке, я оказалась под действием наркотиков и в душе с Финном. – Ой, правда? – говорит Миша. В его глазах пляшут искорки, а губы кривятся в ухмылке. Я бросаю на него свирепый взгляд и укрепляю свой ментальный щит. – Ты не мог бы держаться подальше от моих мыслей? – Мне нравятся твои мысли, – говорит он. – Они такие милые и очаровательные, а иногда… восхитительно коварные. – Он забирает у меня вино, нюхает его, отпивает и возвращает мне бокал. – Его можно пить. Это безопасно. Но обещаю, если сегодня получится так, что ты окажешься под действием наркотиков, я лично о тебе позабочусь. Я прищуриваюсь: – Тебе бы это понравилось, не так ли? Уголок его рта приподнимается в усмешке. – Давай просто скажем, что я был бы более сговорчив, чем твой принц теней. Я бросаю шар тени ему в грудь, и он отшатывается, все еще посмеиваясь. Мои щеки горят. – Какой же ты ужасный, – рычу я. Миша, ничуть не смущаясь, снова подходит ко мне. – Вообще-то мне говорили, – говорит он, – что я довольно хорош. Закатив глаза, я делаю большой глоток вина. Игристое и чуть подслащенное, на вкус оно напоминает хрустящие летние яблоки с оттенком кислой сливы. – Допивай скорее, и пойдем танцевать, – говорит он, наблюдая, как я подношу бокал к губам. Я глотаю напиток и наслаждаюсь теплом в груди.