– А что именно он делает? – Говорит, что в нем живет дух какого-то доктора, жившего сотни лет назад, и проводит операции… хотя на самом деле нет. Но людям кажется, что да. – Это как, еще раз? – Я не знаю точно, как он это делает, но его слава идет впереди него. Он лечит людей от серьезных заболеваний… опухоли, язвы, склероз… Как только люди узнают, что он здесь, к нему выстроится очередь, а наши конторы опустеют. – Мне от него никакого вреда не будет… как и этому месту, – Стивен оглянулся вокруг. – И я не думаю, что тебе стоит волноваться, это совсем непохоже на то, что ты делаешь. – Да, но люди выбирают между нами, немногие из них могут позволить себе несколько заходов. Ему на ум пришла Дебби Паркер. Она была у других, она сама ему говорила, но все они были в Лаффертоне. – Ты слышал дневные новости по местному радио? Энни так и набросилась на меня, услышав их. И все из-за этого объявления полиции по поводу пропавшей девочки. – А что, ты ее знаешь? – Она приходила ко мне. Толстая девочка с плохой кожей. Милая. Такая невинная. Я бы не хотел, чтобы с ней случилось что-то плохое. Стивен осушил свою кружку и поднялся. – Мне еще нужно установить новые колодки на велосипед, перед тем как я откроюсь. – Стивен был категорически против автомобилей, хотя и примирился с тем фактом, что Дава пользовался старым фургоном, чтобы преодолевать семнадцать миль от своего дома до Старли каждый день. – Ты не знаешь, когда этот парень открывается? – Хилер? Без понятия. Но они сейчас уже там работают, декораторы и так далее. Должно быть, скоро. Колин вздохнул. Он читал достаточно про Энтони Орфорда, чтобы понять, что он представляет серьезную опасность для его собственного бизнеса. Он точно не знал, как он заслужил свою репутацию и была ли она действительно на чем-то основана, хотя он подозревал, что нет, и ему явно не нравилось, как все это звучало. Разговаривать с людьми, заставлять их расслабляться, медитировать и фокусироваться на чем-то, что не касалось их самих, даже прописывать витамины и лечебные травы – все то, что делал он сам, – казалось ему вполне допустимым, но он никогда не притворялся врачевателем, никогда не утверждал, что исцеляет какие-либо болезни, хотя был уверен, что многие, кто приходил к нему, избавлялись от разнообразных симптомов, связанных со стрессом. Головные боли, усталость и даже синдром раздраженного кишечника, вызванные избыточным напряжением, могли исчезнуть, хотя он и не давал никаких обещаний. Рак и сердечные заболевания или рассеянный склероз были уже совсем из другой лиги, а притворяться, что ты делаешь хирургическую операцию, казалось ему чем-то переходящим все границы. Это его шокировало. Из-за таких персонажей порядочные целители типа него, просто пытающиеся заработать на жизнь и оказать несчастным людям хотя бы небольшую помощь, выглядели по-настоящему плохо. Он доел свой обед, спустился к газетному киоску, чтобы взять «Гардиан», а потом отправился на свою обычную прогулку в три четверти мили вокруг города; это было единственное упражнение, которое он готов был делать в течение дня. Когда он свернул на улицу, которая вела к его конторе, он увидел черный «Ровер 45», припаркованный на улице. Из машины вышли мужчина и женщина, и, поискав недолго, как все обычно и делали, нашли звонок и нажали на него. Колин оставался где стоял и наблюдал, как Энни открыла дверь и впустила их внутрь. У него не было клиентов до трех, так что это было? Он спустился по холму и посмотрел на машину. В ней не было ничего особенного, ничего не лежало на сиденьях или на приборной панели, а в отделениях на дверях не было ничего, кроме сложенной дорожной карты. Что за люди могли ездить в абсолютно чистой и пустой машине? Он вставил ключ в дверь. – Колин? Вот и ты! – У Энни было трагическое выражение лица. – Тут полиция. Ну конечно. Он прошел в закуток, который служил также комнатой для переодевания, вымыл руки, протер рот и поправил свой хвост. Лучше ему оставаться так, в обычном виде, а не в своем халате и с развевающимися волосами. Энни провела их в его комнату, где мужчина разглядывал схемы с чакрами и астрологическими знаками, висящие на стене, а женщина сидела, положив ногу на ногу, – красивые ноги, заметил он, – и что-то записывала. – Извините, я был на обеденном перерыве. Я Колин Дэвисон. Он верил в то, что с полицией всегда надо быть очаровательным, даже если они остановили тебя только за то, что фургон дает слишком сильный выхлоп. Удивительно, как часто его это выручало. – Детектив Фрея Грэффхам, а это констебль Нейтан Коутс. Колин пожал им обоим руки и уселся за свой стол. Он решил, что не было смысла делать вид, что он не понимает, о чем будет идти речь. – Я так понимаю, что вы здесь из-за Дебби Паркер? Если женщина-полицейский и была удивлена его прямотой, то она совершенно не подала виду. – Верно. Как вы узнали о ней? – На самом деле не я, это была моя ассистентка, Энни, – она услышала выпуск новостей по радио и сразу же сообщила мне. Это ужасно. – Дебби была вашей пациенткой? – Я называю их клиентами, сержант. Я не врач. Да, она приходила ко мне дважды. Второй раз – как раз на этой неделе. Милая девушка. – Не могли бы вы сказать, почему она приходила к вам? Она была больна? – Ну, как я уже сказал, я не врач. Если у человека есть настоящее физическое недомогание и он еще не обращался к своему лечащему врачу, я отправляю его сразу к нему. Если он уже у него побывал, и ему просто нужна какая-то духовная поддержка и помощь в том, чтобы проникнуть в глубины своего существа и ускорить исцеление, то это для меня приемлемо, и мы можем работать. – И Дебби сказала, что она уже была у доктора? – Да. – Ему показалось, что здесь лучше соврать. Они все равно не узнают. – Ее настоящей проблемой была низкая самооценка. Ей нужно было серьезно над этим поработать. Я начал обучать ее, как взглянуть глубоко внутрь себя, найти свою подлинную природу, подлинный путь. Она и понятия не имела, какие ориентиры я могу ей дать, и была очень открыта для всего. «Словоблудие» – вот что она думала. Это с тем же успехом могло быть написано у нее на лбу. – Какой она вам показалась, когда приходила последний раз? – Это был уже молодой человек, у которого было одно из самых уродливых лиц, что он когда-либо видел. Он и эта девочка, Дебби, прекрасно подошли бы друг другу. – Ну, как я вам уже сказал, мы с ней работали над некоторыми таящимися глубоко у нее внутри… – Да, да, но показалась ли она вам смертельно несчастной? Вы понимаете, о чем я: как если бы она могла просто попытаться убежать от всего этого? – Если вы имеете в виду, подумал ли я, что она склонна к суициду, то нет. Ничего похожего. – Есть ли у вас какой-то доступ к деталям личной жизни ваших клиентов, мистер Дэвисон? Ему очень нравилась женщина. Она была такая прямая, никогда не задавала один вопрос, рассчитывая услышать ответ на другой. Он одарил ее одной из тех улыбок, которая никогда не била мимо цели. – На самом деле нет. Я много чего узнаю, когда начинаю знакомиться с ними поближе… многое интуитивно, многое – медитируя вместе с ними, а что-то они и сами решают рассказать мне. Очевидно, у меня есть имена и адреса, и еще часто становится известно семейное положение, когда оно вносит дисгармонию. Я всегда это чувствую. Но формальные факты о братьях и сестрах, родителях и так далее я никогда не фиксирую. – Говорила ли Дебби что-нибудь во время ваших сессий, что могло бы, по вашему мнению, подсказать нам, куда она могла отправиться? Он сидел, глядя на свой стол, довольно долгое время. В комнате было тихо. Никто из детективов не двигался и не мешал ему. В конце концов он сказал: – Мне нужно помедитировать, чтобы ответить. Дебби многое нужно было прояснить и проработать для себя, кое-что из ее детства, что до сих пор оказывало на нее сильное влияние… Я не психиатр, вы понимаете, но люди вспоминают события, произошедшие с ними очень давно, но до сих пор закрывающие им дорогу к здоровой и счастливой жизни, а медитации и другие практики помогают их устранить. Дебби не была полностью довольна собой, но она начала становиться гармоничнее, позитивнее, начала видеть свой путь. Время, когда это происходит, очень волнующее. Она начала двигаться вперед. – То есть еще менее склонна убежать от всего, чем до этого. – У нее был свой способ убегать – она бежала внутрь себя, в темноту. – Она упоминала каких-нибудь друзей – кого-нибудь, кого она хотела бы увидеть? – Нет. – Какого рода лечение вы ей предлагали? – Снова мужчина. Колин вздохнул. – Я предложил ей изменить свою диету. Только полезная пища, фрукты, овощи и цельные злаки, много минеральной воды. Никаких молочных жиров, сахара и кофеина. – Строгий пост, значит. – Констебль ему улыбнулся. Это сделало его лицо приятнее в тысячу раз. – Большинству людей это идет на пользу. – Не сомневаюсь. Еще что-нибудь? – Упражнения. Дебби вообще никаких не делала, ну или почти никаких. Опять же, это совет, который можно дать большинству людей, и он, как правило, оказывается полезен. Зачастую все, что я делаю, – это просто предлагаю внести совершенно очевидные изменения в свой образ жизни, и одновременно работаю с духовными энергиями и внутренней гармонией. – Какого рода упражнения? – Она явно была не готова к тому, чтобы заниматься бегом или даже просто делать легкую пробежку, а чтобы плавать, что, конечно, лучше всего, ей надо было бы ездить в Бевхэм. Я предложил ей начать с ходьбы, каждый день проходить немного больше, совершать приятные динамичные прогулки. Ей нужно было как можно больше находиться на свежем воздухе, лучше всего в окружении природы. – Знаете ли вы, куда она ходила гулять? – Она упоминала дорожку у реки, но я этого не одобрил. Прогулки у воды оказывают невероятный терапевтический эффект, но рядом с реками почему-то постоянно шастают эксгибиционисты и другого рода нездоровые люди. Не лучшее место для одинокой молодой девушки. – Вы знаете Лаффертон? – Да, хотя и не живу там. – Есть ли какие-то другие места, куда бы она захотела пойти? – Ну, очевидно, Холм. Камни Верна на его верхушке имеют древнее происхождение, это место скопления самых позитивных энергий. А еще он обеспечивает бодрящий и очень неплохой подъем. – Значит, вы предложили ей ходить на Холм? – Я не помню точно, предлагал ли его я, – я имею в виду, может быть, идея была ее. Она живет рядом с ним – ведь так? – и это самая известная достопримечательность Лаффертона, не считая собора, так что это было бы очевидно, разве нет? – Говорила ли она вам, что действительно ходила туда? Может быть, когда была у вас во второй раз? – Я не помню. У меня много клиентов, вы знаете, мой журнал с приемами заполнен на несколько недель вперед. Думаю, она точно сказала, что начала гулять… и я это отметил – ты всегда видишь, когда кто-то начинает двигаться в одном ритме с естественным миром. – Значит, при вас она не упоминала походы на Холм? Ему это не понравилось. Он говорил открыто и прямо, тратил свое время, а они все продолжали копать и копать, задавали одни и те же вопросы. Что они о себе думали?