Крамской понял: — Распорядись! И займи там гостя… — кивнул он охраннику. — Чем могу? — поинтересовался хозяин, когда они остались один на один. — Пишет? — Демидов вместо ответа обвел рукой по периметру кабинета. — Проверь… — пожал плечами Крамской. — Плевать. Тебе же хуже… Он раскрыл пухлый потрепанный портфель, который можно теперь увидеть только в фильмах про совслужащих-бюрократов периода культа личности. Вынул темную пластиковую папку: — Это ксерокопии. — Что здесь? — Крамской даже не пошевелился, чтобы взять бумаги. Особого интереса в его голосе не было, но явно чувствовалось ожидание гадости. — Ну что… — Демидов неторопливо перелистнул страницы. — Вот учредительный договор Фонда… Знакомое название? Да-а! Их разные бумажки… Список учредителей… Вот! Знакомые все лица — сам вице-премьер, не слабо… что? Крамской слушал молча, внимательно разглядывая врага. Гость продолжал: — Это банковские всякие документы, платежи… А вот выписка из счета — не рублевого, конечно! И не у нас… Господин Крамской перечисляет некоторую сумму в Мадрид — там ведь у Фонда филиал, так? Так! А через три дня эта сумма переводится на другой счет… ну-ка, ну-ка… вот! Номер! И чей же это счетик? Ба-а! Все он же — вице-премьера. — Бред, — хозяин сказал это спокойно, только покрасневшие скулы выдавали напряжение. — Не скажи! — возразил Демидов. — Сравним даты: недели не прошло, как эта московская скотина подписывает тебе все документы по Южной губе. — Липа! Если у тебя все — вали отсюда на… — Крамской четко определил, куда именно он посылает толстяка. Он ни на секунду не забывал о работающем в кармане магнитофоне, но черт с ними, пускай записывают! — Еще секунду! И я уйду сам, без скандала… Мы же интеллигентные люди. — Что-о? — опешил хозяин. — Кто мы? Воспользовавшись паузой, Демидов нажал на клавишу невесть откуда появившегося диктофона: — Но на меня оказывается серьезное давление. Торговый порт тоже нужен! — Нам-то с вами он зачем? — Я руководствуюсь интересами государства. — Ну, за такую сумму можно немножко об этих интересах и забыть. Неплохие ведь деньги, а? Во сколько раз больше оклада вице-премьера? В десять? В сто? Напомните… — Не думаю, что это тема для обсуждения. — И тем не менее… Толстяк остановил запись: — Узнали? — Что тебе нужно? Демидов отметил, что Крамской умеет владеть собой. — Отказ от аренды. В пользу «Росморинженерии». Не бесплатно, конечно… Мы же интеллигентные люди! — повторил он понравившуюся фразу. — Сволочь, — констатировал хозяин. — Это шантаж? — Да, — согласился гость. — Значит, ты шантажируешь меня с тем, чтобы я ради твоей выгоды пожертвовал интересами страны? — отчетливо спросил Крамской, вспоминая инструктаж Беляева. — Не надо! Не надо в кофе лить какао! Мы не на митинге. — Сволочь! — бизнесмен забыл все ключевые фразы, которым его обучил опер, — наставник уверял, что они необходимы прокуратуре для четкой квалификации состава преступления. А провались оно все! Демидов был доволен — теперь реакция собеседника была вполне естественной. — Не кипятись. Успокойся. Все мы… — Кофе готов! — перебил его женский голос в «интеркоме». Крамской замер, гость тоже подобрался — это мгновение было решающим… — Ничего не надо. Ко мне — никого. Поняли? Никого. Все! Толстяк натужно выдохнул: — Другое дело! Давай разговаривать… * * * Кривцанов закончил обрабатывать макивару, чуть походил, восстанавливая дыхание, затем подошел к вылезшему из-под штанги Виноградову: — Жаль, конечно, Саныч… С тобой было приятно работать. Может, передумаешь? — Да не, тезка… Хорошего понемножку, — Владимир Александрович остался сидеть на узкой кожаной скамейке, расслабленно кинув руки на колени. Здесь они были на равных — в динамовском зале, который, собственно, и познакомил когда-то нынешнего милицейского капитана и небезызвестного в городе «бригадира», была своя система ценностей. — С «бабками» претензий нет? — О чем речь! Все нормально, рассчитались… Просто — хватит. Не лежит душа. Тоскливо… — Ага! Все понятно. У мента очередной период угрызений совести и внутренних исканий! — рядом стоял знаменитый Мишка Манус, фанатик самбо, хулиган и по совместительству инструктор «транспортного» спецназа. Он был, как всегда, мускулист и весел. — A-а, Миша… Привет! — поздоровался Виноградов. Закончив пожимать протянутые руки — Манус был здесь негласным лидером, — он опять вернулся к Кривцанову и капитану: — Что киснешь? — закончил? — Еще подход. — Ну и веса у тебя… — Манус неодобрительно коснулся «блинов» на штанге. — От этого вся и дурь. Он был убежден, что меланхолия и плохое настроение бывают только из-за недостаточных физических нагрузок и трезвого образа жизни. Виноградов фыркнул: — Ага. Все болезни от нервов, только триппер от удовольствия! Все засмеялись — юмор здесь был в ходу незатейливый. — Баня открыта? — Да, молодой уже веники понес! — Все! Тренировка закончена! Ибо как сказано: не человек для субботы, а суббота для человека… — Ладно вам… пошли! — Виноградов неодобрительно относился к ставшему модным, где надо и где не надо, цитированию Писания. Потные и веселые, завсегдатаи динамовского зала повалили на выход: впереди было два часа трепа, много хорошего пара, ящик пива и некоторое количество чего-нибудь покрепче — на любителя. Переодеваясь, капитан подумал, что скорее всего давно сошел бы с ума без тренировок, еженедельных бань и ребят, с которыми связывает очень многое — в том числе и то, о чем в разговоре с посторонними или на допросе в прокуратуре лучше умолчать… * * * — Алле! Вы… Вы уверены, что все будет в порядке? — Крамской нервничал и не пытался скрыть это.