Девушке и раньше приходилось убивать, – и человека, и демона – но предполагалось, что этот бой продолжится лишь до тех пор, пока кто-то не сдастся. Однако во взгляде противника читалось: живой он Карам не отпустит. Мужчина собирался убить ее – и толпа подбадривала его криками. Карам провела руками по своей ноге. Казалось, что противник вот-вот оторвет ей голову, однако девушка даже не попыталась разжать его руки. Это стало бы напрасной тратой сил и дыхания. Одолеть эту груду мышц ей вряд ли удалось бы. Вместо этого Карам сдвинула ткань на голени и сжала в ладонях рукоять потайного кинжала. Это оружие она носила именно для таких случаев. Одним резким движением девушка вскинула кинжал и вонзила его в бок противнику. Мужчина замер. Карам провернула лезвие в ране. Когда боец издал жуткий сдавленный звук, она извлекла кинжал и воткнула его в спину. Хватка противника ослабла. Тяжело дыша, Карам выкатилась из-под бойца. Потом, не вставая с пола, повернула голову и стала смотреть, как он хрипит и дергается. Зрители разразились криками. Они, как и Карам, знали: миростражники не придут в Кривду. Не последует ни наказания, ни возмездия. Что значат законы там, где царит безвластие? Кровь мужчины растекалась, подползая к пальцам Карам. Она заставила себя подняться на колени, чтобы не испачкаться еще больше. Склонившись над противником, девушка мысленно вознесла ренийскую молитву. Не за этого человека, но за девочку – ту, которой она была, когда впервые оказалась в этой стране. Ту, что скрывалась в потемках и плакала о семье, которую больше никогда не увидит. За девочку, которая выросла с желанием стать воительницей. И вместе со своим лучшим другом поклялась свергнуть Глав и возродить Рекхи д’Райсни. Крошечная часть души Карам хотела бы ощутить вину или стыд за то, какой она стала теперь, но было уже слишком поздно. Слишком многое случилось с девушкой. Ее уже нельзя назвать той наивной девочкой, и здесь была не Гранка. Карам вытащила нож из спины противника и вытерла окровавленное лезвие о свои штаны. Это Крейдже. Здесь убивали или умирали. * * * Карам расставила ноги на ширину плеч и сделала неспешный глоток из полупустой бутылки с водой. В темноте затихал городской шум. После окончания боя она охраняла дверь в кабинет Уэсли – вот уже три часа и сорок восемь минут – и девушка начала скучать. К счастью, Карам обладала достаточным опытом убийства, чтобы знать, как убить время. Она представила, что Саксони стоит напротив, лениво прислонившись к стене и скрестив ноги в щиколотках: волосы переброшены через плечо, платье с геометрическим узором из отверстий плотно облегает талию и обрисовывает округлую линию бедра… Карам вздохнула. Ей нужно отделаться от навязчивых мыслей об отсутствии Саксони сегодня и о том, что это могло значить. Наверное, девушка действительно решила завязать с их отношениями. И только сама Карам продолжала цепляться за них, не в силах отказаться от чувств, которые ей следовало отбросить еще несколько месяцев назад. Девушке нужно было отвлечься. – Где он? В узкий коридор вошла Тавия Сайн. На ее бледных пальцах блестели серебристые повязки. Стальной рант ботинок напоминал скругленные лезвия. Короткие темные волосы прикрывали лоб и глаза, словно капюшон плаща. Жаль, что эта девица ничего не знала о том, как драться – потому что выглядела она весьма подходяще. – Смотрящий занят, – отрезала Карам. – Чем занят? Карам пожала плечами. Ее не интересовали грязные делишки Уэсли. Какие бы тайны у него ни водились, криминальный лидер мог оставить их при себе. Он заслужил это право. В конце концов, именно Уэсли разглядел способности Карам, когда она только-только приехала в Крейдже и дралась на подпольных рингах в трущобах. Он убедил прежнего смотрящего дать девушке шанс и поставить охранять двери. Когда Уэсли сам стал смотрящим, то взял ее в свои личные охранники. Вместе с ним Карам поднялась до самого верха. Ее долг перед ним был больше, чем она признавала даже перед самой собой. Тавия зарычала и двенадцатью тяжелыми шагами преодолела коридор. Она оберегала левую ногу, хотя и на правую старалась наступать полегче. Фокусница при этом морщилась. Ее рукава были закатаны. По белой коже, словно пятна акварели, расплывались свежие синяки. Тавия действительно не умела драться. Карам хлопнула ладонью по стене. – Вернешься, когда тебе будет назначена встреча. Тавия сердито зыркнула на нее, но этот взгляд не испугал Карам. Проблема заключалась в том, что при всей своей черной магии и еще более черной помаде на губах Тавия была известна тем, что пыталась следовать морали. А мораль в Крейдже не уважали и не боялись ее. – Отойди, – заявила Тавия. – Уходи, – ответила Карам. Воительнице уже надоело, что Тавия использует свою интрижку с Уэсли, чтобы добиться своего. Считает, будто это делает ее исключением из правил. И ошибается. И сейчас Тавия сделала то, что сделал бы любой, кто зарабатывает себе на жизнь ловкостью рук: попыталась оттолкнуть Карам в сторону и пройти к двери. А Карам ответила тем, что сделал бы любой, кто зарабатывает себе на жизнь избиением людей: ударила Тавию в лицо. От удара фокусницу развернуло. Она оперлась ладонями о стену, с трудом перевела дыхание и попыталась выпрямиться. Девушка стояла спиной к Карам, не давая той увидеть последствия удара. Вероятно, у Тавии под глазом проявится фингал – в тон помаде, которую она достала из кармана. Карам нахмурилась, когда Тавия щелкнула крышечкой тюбика и дрожащей рукой поднесла его к лицу. Потом чмокнула напомаженными губами. Звук получился неестественно громким. – У меня нет на это времени, – сказала Тавия. – Ты пожалеешь о том, что попыталась остановить меня. Хей реб, какой же смешной воякой она была: с раскладными ножичками в карманах, с разрезами под ногтями. Уличная девчонка с брошкой на плече, готовая покорить мир. Воительница попыталась сдержать гнев. Саксони будет вне себя, если Карам убьет ее лучшую подругу. – Ты не можешь мне угрожать, – хмыкнула Карам. – Полагаю, я просто вышибла из тебя остатки мозгов. На щеке Тавии уже наливался темным цветом синяк. Она сложила губы в безэмоциональную улыбку и произнесла: – Когда я тебя уложу, это будет твой самый крепкий сон за многие годы. Может быть, ты даже скажешь мне «спасибо» за это. Карам едва не засмеялась. – А потом Уэсли убьет тебя, если я не убью тебя сама. Мы обе знаем: его душа черна настолько, что чернее и быть не может. Тавия одним рывком преодолела разделявшее их расстояние. – У Уэсли Торнтона Уолкотта нет души, – сказала она и поцеловала Карам. Та отшвырнула ее и сплюнула, глядя, как Тавия ударяется о стены коридора. «Свихнулась», – подумала Карам. Тавия свихнулась. Карам намеревалась убить ее за это. Сразу же после того, как вымоет губы и прополощет рот. Дважды. Карам сделала шаг вперед, яростно утирая губы рукавом. И тут она споткнулась. Ноги девушки внезапно задрожали и ослабели. И стали слишком тяжелыми, чтобы можно было оторвать их от земли. – Постарайся не сопротивляться этому, – посоветовала Тавия. – Саксони убьет меня, если ты из-за этого покалечишься. Похоже было, что Тавия хмурится. Однако Карам не могла разглядеть отчетливо. Коридор расплылся, затем снова вернулся в фокус – и начал вращаться, искажаясь и растягиваясь. Карам почувствовала, как замедляется ее пульс. Когда же девушка попыталась осмотреться по сторонам, встряхнуть головой или собрать воедино многочисленные кривые отражения Тавии, глаза охранницы стали закрываться. Она поднесла ко рту непослушную руку. На кончике большого пальца остался мазок черной помады. Серая магия. Черная магия. Стоящая напротив Тавия с печальным вздохом спрятала тюбик в карман. – Считай, что ты покойница, – выдавила Карам. И упала.