Конечно, это являлось правдой. Однако сейчас он далеко не был в этом уверен – едва ли не все миростражники Крейдже смотрели на юношу весьма недобрыми взглядами. И все же обязанностью Уэсли как смотрящего было проследить, чтобы закон и те, кто этот закон нарушает, продолжали сосуществовать в гармонии. Парень вполне мог это обеспечить: не зря же он пополнил карманы такого количества миростражников. Возможно, они и ненавидели его – но совесть у стражников была не так уж чиста. – О, вы только посмотрите, – послышался чей-то голос. – Это же щедрый молодой смотрящий! Человек, сказавший это таким мягким тоном, какой вряд ли можно ожидать в приемной мироучастка, вышел вперед и одарил Уэсли приветственной улыбкой. Уэсли немногое способно удивить – и менее всего люди, которых можно было встретить в мироучастке. Благодаря своему легиону шпионов и доносчиков он знал почти все тайны Крейдже. И все же юношу застало врасплох появление перед ним вице-дуайена страны, за спиной которого маячил телохранитель. – Мы ожидали вас, мистер Торнтон Уолкотт, – продолжил вице-дуайен Краузе. – Это объясняет столь теплый прием. – О, уверяю вас, мы все польщены тем, что наконец-то воочию узрели смотрящего Крейдже. Уэсли поправил галстук. – Предположительно смотрящего. Я здесь лишь затем, чтобы забрать кое-кого. Я и не знал, что окажусь в столь почтенной компании. Краузе поправил свои очки. – Жаль, что не могу сказать то же самое. Несмотря на дружелюбный тон, держался он высокомерно. Это отнюдь не внушало Уэсли симпатии к вице-дуайену. Армин Краузе был политиком с головы до пят. Это заметно не только по его строгому костюму. У него был такой вид, словно ему никогда не приходилось испытывать чего-либо ужасного в жизни, и все творящееся на свете зло мужчина наблюдал лишь опосредованно – через людей, которых он не знал и знать не хотел, однако испытывал к ним искреннее сочувствие. – Саксони работает в Кривде, – объяснил ему Уэсли. – Она моя подчиненная, и я хотел бы получить ее обратно. – Я думал, что вы можете это сделать, – отозвался Краузе. – Но она все еще в лечебном изоляторе. Оправляется от некоего маленького заклинания. Похоже, вице-дуайен считал это смешной шуткой. – С ней все будет в порядке? – спросила Тавия. – Магическая болезнь не… Краузе поднял руку. – Она без сознания, однако с ней все будет хорошо. Воздействие было слабым. Магическая болезнь не прогрессирует, несмотря на появление отметины. Пара дней отдыха – и она поправится. Тавия с облегчением выдохнула. – Мне нужно увидеть Саксони. – Боюсь, это невозможно. Я получил от дуайенны Шульце строгий приказ: при любом случае магической болезни держать больного на карантине, пока симптомы не исчезнут. – Эта болезнь не заразна, – напомнил Уэсли, но Краузе не нуждался в напоминаниях. – Когда речь идет о черной магии, предосторожности всегда необходимы. Тавия шагнула вперед. Взгляд Уэсли скользнул по ее наряду – он знал, что в многочисленных карманах и неприметных разрезах этой куртки скрываются ножи. – Я хочу увидеть свою подругу, – заявила Тавия. – И вы не остано?вите меня, несмотря на ваш красивый галстук. Уэсли вовсе не считал галстук вице-дуайена красивым. Телохранитель Краузе слегка отклонился в сторону. Уэсли не понравился жест, которым этот тип потянулся к своему поясу. – Отойди назад, фокусница, – прорычал телохранитель. Тавия бросила на него сердитый взгляд, явно намереваясь сказать что-то в ответ – вероятно, это привело бы к тому, что девушка тоже оказалась бы в камере, а столь интригующий разговор не получил бы продолжения. Но Уэсли оттеснил ее назад. – Скажите, – обратился он к ровным швам костюма Краузе, – а дуайенна страны тоже здесь? Хотя Уэсли еще не встречался с дуайенной Шульце лично, так сложилось отнюдь не из-за отсутствия желания. Она создала себе определенную репутацию, произнося на всех собраниях речи против черной магии и разработав программу помощи зависимым от магии, которых в просторечии именовали «маго?ликами». По всей Усхании на стенах рисовали портреты дуайенны: с торжественно воздетыми руками и подписью «Шульце за светлую страну». Она установила награду за сведения, ведущие к аресту смотрящих. Шульце основала хранилища, куда люди могли сдать свои темные амулеты – и при этом их никто ни о чем не спрашивал. С момента своего избрания дуайенной Фенна Шульце взяла на себя задачу положить конец бизнесу Уэсли. И это делало всю ситуацию несколько более интересной. – Дуайенна Шульце все еще находится в Йеджлате, – сообщил Краузе. Это был один из более мелких центральных городов Усхании. Там незыблемо возвышались Палаты Правительства, и законы чаще издавались, чем нарушались. Все официальные лица работали там. Большинство из них вдобавок жили в этом городе, отчего местечко так и кишело политиками с неодобрительно поджатыми губами. Уэсли было немного жаль Грету, смотрящую Йеджлата. Должно быть, ей приходилось тяжко скрываться в тенях, когда улицы города были так хорошо освещены. – Дуайенна слишком занята, чтобы тратить время на осмотр всех жертв вашей магии, – продолжил Краузе. – А вы, судя по всему, нет? Краузе слегка прищурился. Уэсли не смог удержаться от улыбки. – Мне странно, что она послала сюда своего заместителя ради столь тривиального случая. Под словом «странно» Уэсли подразумевал также «меня это раздражает». Он не любил последним узнавать о чем бы то ни было. По сути, юноше не нравилось узнавать о чем-то и самым первым – особенно если это происходило в его городе. – Вы не сможете забрать эту девушку, – отрезал Краузе. – Ее будут судить по всей строгости закона за нарушение уложений о темной магии. – Ей плохо, – возразила Тавия. – Вы не можете держать ее взаперти. Краузе вздернул подбородок. – На самом деле, я могу делать все, что захочу. Он коротко и насмешливо улыбнулся Тавии. Уэсли стиснул зубы. Но сейчас не время гневаться – время искать возможности. – А если я предложу вам сделку? – поинтересовался Уэсли. – У вас нет ничего, что мне бы пригодилось, смотрящий. Уэсли придвинулся к Краузе поближе, чтобы его шепот не мог расслышать никто со стороны. – Это не совсем так. Телохранитель нервно сглотнул, однако не осмелился пустить в ход оружие или хотя бы притвориться, что сейчас это сделает. Пусть Краузе и являлся вице-дуайеном, но Уэсли – смотрящий, а Крейдже был его городом. – Вы отдадите мне то, что я хочу, – спокойно и тихо продолжил Уэсли, – а я поднесу вам Данте Эшвуда на блюдечке. * * * Уэсли никогда прежде не бывал в комнате для допросов и слегка стыдился этого. Это считалось чем-то вроде необходимой ступени на пути к званию смотрящего, и он перескочил через эту ступень. И все же отчасти парень был признателен за это. Помещение оказалось холодным и серым: сплошной грязный цемент, впитавший запах отвратительного кофе. – Это действительно единственное место, где мы можем поговорить наедине? – спросил Уэсли. Он постучал по металлическому стулу. – Я мог бы потребовать хотя бы мягких сидений, учитывая мое щедрое предложение. Тавия забросила ноги на стол. – Я чувствую себя совсем как дома, – заявила она. Краузе снял очки и начал протирать их безукоризненно-белым носовым платком. Быть может, он пытался тем самым избавиться от вида смотрящего и фокусницы, которые нагло сидели перед вице-дуайеном без наручников и оков. Или, возможно, он просто не желал созерцать грязь на башмаках Тавии. – Вы сказали, что хотите потолковать без лишних глаз и ушей, – напомнил Краузе. – Прошу прощения, что не смог приготовить для вас банкет. – Извинения приняты, – отозвался Уэсли. Краузе резко выдохнул: – Я был бы благодарен, если бы вы больше не оскорбляли меня, подбрасывая нам подобные загадки. – Это не загадка, – возразил Уэсли. – У Главы действительно появилась новая магия. Именно ею и вызвана болезнь Саксони. Тавия широко раскрыла глаза и повернулась к Уэсли. Лицо девушки стало еще бледнее обычного. Но первым заговорил Краузе: – Да, мы это знаем. Она – не первый случай. Это уже становилось интересным.