– Ты мошенница, – заявила Саксони, швырнув в Тавию небольшим мешочком. Тавия поймала его и ухмыльнулась. Мешочек был слегка обуглен по краям. От него исходил характерный древесный запах огненной магии. Неплохой выигрыш для одного дня. – А ты жалкая неудачница, – парировала Тавия. Саксони в ответ показала ей средний палец. Его фалангу обвивало кольцо с узором из листьев. Яркие цепочки-лозы тянулись от него к запястью. Это было великолепное украшение: в равной степени изящное и смертоносное – как большинство вещей в этой стране. Тавия подбросила в воздух свой только что выигранный огненный талисман. Всякий раз, когда мешочек падал ей в ладонь, магия в нем издавала тихий перезвон. Они с Саксони вот уже полчаса делали беспорядочные ставки. На счету у Тавии было на три победы больше, чем у подруги. – Победа – сладкая штука, – произнесла Тавия. – Хорошего понемножку. – Здесь вообще нет ничего хорошего, – с некоторой неохотой отозвалась Саксони, – вот почему меня злит, когда я проигрываю. Она горестно вздохнула и откинула голову, прислонившись затылком к стене храма. Черные кудри разметались по кирпичной кладке. Они переплетались нитями с подвешенными к ним золотыми монетами – последняя мода в Ришии, откуда Саксони была родом. Тавия фыркнула и прислонилась к кирпичной стене рядом с нею. Шершавая поверхность царапнула куртку. Больше всего Тавии нравилось, когда день заканчивался вот так – рядом с другом, а не с врагом, как это часто бывало. В такие дни Крейдже источал запах магии и бесконечности. Когда Тавия устанавливала свой переносной прилавок на магическом рынке, в ее груди зарождалось странное веселье. Суета и блеск Крейдже касались ее кожи, подобно ветру. Закрыв глаза, девушка могла услышать журчание городских потоков. Тавии нравилось, что это журчание звучало не слишком тихо и не чересчур громко. Была некая красота в этих водных потоках, которые пронизывали город, став путями для плавучих поездов. Огромная рыночная площадь была окружена дорожками, соединявшими между собой части города. Эти дорожки образовывали великолепный лабиринт. Фокусники выступали на фоне ярких картин, нарисованных кем-то на стенах зданий. Если бы не тот факт, что Тавия была вынуждена оставаться здесь, в этом городе, она сочла бы это все невероятно чудесным. – Не делай ставки, если не можешь выиграть, – сказала Тавия. – Похоже, я почти полностью выпотрошила тебя. Саксони сунула руки в карманы – Тавия предположила, что только так подруга смогла удержаться от очередного неприличного жеста. – Еще один круг, – предложила Саксони, – и победитель забирает все. Тавия засмеялась: – Я пас. – Суги, – произнесла Саксони. Насколько было известно Тавии, на ришийском жаргоне это означало «трусиха». Она ткнула подругу локтем в ребра. – И нечего на меня ругаться, ты не у себя на ферме. Я не боюсь, просто у меня дела. Тавия указала на небо: солнце стояло уже совсем низко. Близилась ночь. Над городскими крышами начинали сгущаться облака – значит, луны сегодня не будет видно. Крейдже был городом контрастов. После дня, полного чудес, наступала ночь – и город с готовностью встречал темноту и все зло, таящееся в ней. – У всех дела, – парировала Саксони. – Всем нужно делать свою работу. – И тебе тоже, – подтвердила Тавия. – Если только ты не хочешь войти в кабинет смотрящего, поглядеть ему прямо в глаза и подать прошение об отставке. Саксони фыркнула: – Если я когда-нибудь посмотрю Уэсли в глаза, можешь считать меня сумасшедшей. – Боишься сойти с ума, влюбившись в его невинные карие глазки? – Я боюсь того, что могу увидеть в них, – ответила Саксони. – Разве ты не слышала, что глаза – окна души? Тавия оттолкнулась от стены и одарила Саксони улыбкой, в которую вложила все ехидство, на какое была способна. – У Уэсли Торнтона Уолкотта нет души, – заявила фокусница. – Кстати, о работе. – Саксони беспокойно качнула головой, указывая куда-то в сторону. – Твой первый вечерний покупатель. Проследив за ее взглядом, Тавия увидела человека. Тот стоял у подножия храмовой лестницы. Его лицо оставалось в тени огромного цилиндра – так, что на виду были только усы. Однако Тавия отметила покрой его костюма и то, как гордо этот человек выпятил широкую грудь: как будто надменная поза для него привычна. Тавия могла возненавидеть человека и за меньшее, чем подобная надменность. Она оглянулась на Саксони и махнула рукой. – Долг зовет. Саксони даже не улыбнулась подруге в ответ. Она всегда питала живой интерес к магии и, похоже, любила ее не меньше, чем Тавия. Однако девушке было противно видеть, как эту магию продают на улицах – предлагая в равной степени отчаявшимся, подлым, недалеким… – Мне нужно немного удачи, – сказал Тавии странный человек, едва фокусница приблизилась к нему. Затем незнакомец протянул горсть монет. – Это рыночная магия. – Тавия была удивлена невинности его запроса. – Приходите, когда будет светло. – Не доброй удачи. – Мужчина оглянулся через плечо, проверяя, не прячется ли кто-нибудь в темноте. Он явно не привык находиться по эту сторону черты законности. – Я знаю кое-кого, кому нужно преподать хороший урок. Удивление Тавии угасло вместе с ее улыбкой. «Значит, его требования не так уж невинны». Возможно, невинности действительно не существует. Уэсли как-то сказал ей – точнее, твердил об этом постоянно, – что власть и сила способны совратить любого. «Хороших людей не бывает, – объяснял он. – Бывают только те, кто еще не сделал неправильный выбор». Тавия терпеть не могла, когда Уэсли оказывался прав. – У меня осталось два флакона, – отозвалась она, понизив голос, хотя возле заброшенного храма их вряд ли кто-то мог подслушать. Кроме богов – быть может. – Цена – все, что у вас в руке. Человек приоткрыл рот. – За два флакона? А нельзя ли сбавить цену? – Конечно, – с готовностью согласилась Тавия. – Вы даете мне половину, и я отдаю вам один флакон. Мужчина фыркнул, но руку не убрал. Тавия полезла в свой сундучок. Там хранились темные зелья и талисманы, которые нельзя было купить на магическом рынке: от семян, являющих несокрушимые клинки, до кукол вуду с булавками в комплекте. Некоторые виды магии даже не применялись на практике: их собирали и ставили на полки напоказ ценителям подобных редкостей. Магия, созданная для сбора пыли, предназначенная для хранения в резных шкафах со стеклянными дверцами, – слишком ценная, чтобы пытаться использовать ее. В темноте Тавии приходилось при выборе магии полагаться скорее на осязание, чем на зрение: разная форма флаконов, различная резьба на талисманах. Одни волшебные порошки под пальцами казались похожими на воду. Другие же были колючими и острыми. Когда она протянула флакон с удачей покупателю, тот взболтнул жидкость, чтобы проверить качество. Это было несколько странно – ведь чем хуже была злая удача, тем лучше она действовала. Вот что случается, когда достаточно долго гноишь клевер. В этом и заключался смысл. – Не боишься, что тебя поймают со всем этим? – спросил мужчина. – Дуайенна Фенна Шульце просто жаждет набить тюрьмы такими, как ты. Тавия сделала вдох. Ей следовало понять: этот человек работает на правительство. Такие усы носят только те, кто замешан в политике. – Наша бесстрашная правительница борется с преступными элементами, – ответила она, лучась поддельной невинностью. – А я в высшей степени законопослушна. Хотя Тавия умела нести подобную чушь лучше, чем многие товарищи, даже ей было трудно заставить кого-то поверить в это. Все знали, что по ночам фокусники не делали ничего хорошего. Со времени своего избрания Фенна Шульце рьяно взялась доказывать это. Тавия в каком-то смысле была на ее стороне. Возможно, когда дуайенна выполнит свою задачу, детей больше не будут забирать с улиц и учить преступному ремеслу. – Вас еще что-нибудь интересует? – поинтересовалась Тавия. Ее пальцы нащупали в уголке сундучка новый эликсир. Девушку охватил непонятный страх. «Счастье», – сказал Уэсли. Обещание криминального лидера эхом отозвалось в памяти Тавии. Ее долг жизни уменьшается на один день с каждым проданным флаконом этого зелья. Как только Тавия будет свободна, она покинет Крейдже и оставит все это позади. Не важно, найдется ли у девушки в кармане хоть одна монета. Она начнет путешествовать по разным странам и приносить обеты богам, имен которых еще не знает. Будет плавать по морю Оннела, бросая якорь лишь для того, чтобы ощутить под ногами твердую почву. Отправится в Воло, родную страну матери, найдет город Гила, где та родилась, и, может быть, отыщет родных. Или встретит иную цель в жизни. Тавия вытащила флакон. Он казался маслянисто-скользким. Фокуснице хотелось никогда больше не прикасаться к нему. – Я получил все, чего хотел, – отозвался мужчина. – Разве что ты предложишь саму себя. Тавия сжала зубы. Обычно девушка спокойно относилась ко всему, чем ее награждали покупатели – к деньгам, к брани, даже к пинкам, – но мысль о том, что ее могут продать и купить, что фокусница будет переходить из рук в руки, словно магический талисман или какая-нибудь другая вещь из тех, которые любят собирать богатые люди… это было совсем другое. Потому что Тавия пока что не принадлежала даже себе самой. Она была не такой, как стоящий перед ней человек в дорогом костюме с тонкими, изящно подстриженными усами. У мужчины имелось достаточно денег и свободы, чтобы отправиться туда, куда он пожелает; чтобы обращаться с людьми так, как ему угодно. И поэтому незнакомец считал себя лучше Тавии. Полагал, что она – лишь обычная мелкая преступница, которая будет вечно торговать талисманами. Тавия стиснула флакон в пальцах. – Этот эликсир – последняя новинка, поступившая в продажу, – сообщила она, придав лицу выражение абсолютной уверенности. Как там любит говорить Уэсли? «Покупатель всегда прав». Не считая, конечно, нынешнего случая – когда покупатель явный мерзавец. Тавия надеялась, что у этой магии есть какие-нибудь ужасные побочные эффекты. – Он может воплотить в жизнь все ваши фантазии, – продолжила Тавия. – Можно считать его средством для осуществления желаний. Для исполнения мечт. Она встряхнула флакон. Магия замерцала фиолетовым светом. Зелье казалось более легким, чем любой другой эликсир, который она когда-либо держала в руках – будто если вынуть пробку, оно просто растечется по воздуху.