- И я сказал то же самое. Я прикусила губу, не уверенная, смогу ли говорить. Мое горло сдавливали эмоции. - Я не хочу избавляться от тебя. Я хочу быть с тобой – всегда, - он медленно наклонился вперед, его голос смягчился. - Я думал - сойду с ума, когда не мог найти тебя. Все, о чем я мог думать, что разрушил лучшее, что когда-либо было в моей жизни. - Все, о чем я могла думать, что я не совершенна в твоих глазах, - призналась я, мои глаза наполнились слезами. - Ты совершенна, - подчеркнул он. – Ты идеальна для меня. - Плохое вождение и все такое? - Ты не плохой водитель – чрезмерно аккуратный, но не плохой. Мне жаль, что я сказал это, - он сжал мои бедра. - Ты можешь простить меня? - Да. Я прощена? - Всегда. Это была ссора. Мы собираемся двигаться вперед - это не конец. Ты действительно так думала? Когда я кивнула, признавая свой страх, облегчение затопило меня, и слезы потекли по моим щекам. Он нежно вытер их. - Нет, Спрайт. Это не так. Даже не близко. Не плачь. Я шмыгнула носом. - Прости. Думаю, я просто девочка. - Моя девочка, - заявил он твердо. Даниэль уставился на меня, его взгляд трансформировался из серьезного и грустного в более теплый и мягкий. – Полагаю, это была наша первая ссора. - Да, наверное. Его руки скользнули по моей талии, и он уронил голову на мою шею. - Ты знаешь, что это значит? - его горячее дыхание ласкало мою кожу, заставляя дрожать. - Что? - Это означает, что сейчас мы должны помириться, - он поднял голову, выражение его лица было озорным. - Ты уверен? - Да, - он сдвинулся, поднимая меня выше, так, чтобы я обернула ноги вокруг его талии. – На самом деле, мне очень нужно помириться с тобой - жестко. Я вздрогнула, когда он накинулся на меня, показывая, как сильно намеревался наверстать упущенное. Наши глаза встретились: встревоженные зеленые и интенсивные синие. Его теплое подтянутое тело придавило меня к твердому холодному металлу - контраст настолько сильный и все же такой правильный. Он крепче схватил меня за бедра, потирая маленькие круги на коже, пальцами путешествуя вверх. Проник под мою рубашку, скользя по голой плоти, заставляя мое дыхание участиться. - Я не знал, получу ли шанс снова прикоснуться к тебе, - он проследил мочку уха своим языком. – Почувствовать, насколько мягкая у тебя кожа. Как ты реагируешь на меня, - продолжил он, сжимая мою грудь своими большими руками, лаская соски. Я покрепче сжала ноги на его талии, выгибаясь в его объятиях и выдыхая его имя. - Ты все еще моя? - Да, - взмолилась я. Его губы парили над моими. - Что, если я хочу тебя прямо здесь, на моей машине, прямо на улице? Что, если я хочу услышать, как ты выкрикиваешь свое прощение на рассвете? Я обняла его за шею. - Да. Его губы врезались в мои в голодном, жестком и отчаянном поцелуе. Наши языки запутались, нажимая и поглаживая с возрастающей потребностью. Его рот утверждал свои права на меня, воруя мое дыхание, оставляя меня жаждать большего. Так было каждый раз, когда он целовал меня. Только на этот раз в его ласках была грань – отчаяние, которое мы оба чувствовали. Даниэль бродил руками по моей коже, касаясь, дразня, его пальцы были неугомонны; он схватил ткань моей рубашки, скользя вверх, чтобы ласкать мою грудь, потом вернулся обратно, сжимая мой зад и придавливая меня к себе. - Ты на вкус так чертовски прекрасна, – он проследил языком по моей нижней губе. - Сколько леденцов ты съела сегодня утром? - Семь, может быть. Я не знаю, потеряла счет. У меня ни одного не осталось, – призналась я шепотом. Я хрустела ими все утро. - Черт побери, я хотел украсть один.