Обернувшись, я действительно увидела Сашку в компании чуть полноватой девушки. — Не смотри…, — обеспокоенно зашептала Света, на что я ей лишь улыбнулась. — Всё хорошо, я спокойна, — уверенно ответила ей и продолжила разглядывать мужа и его подружку. — Значит, это та самая Маша, — задумчиво смотря на девушку, сказала я. — Ну да…, сдобная булочка, в этом он прав. — Судя по тому, что он оплатил ей целых пять пирожных, она сама скоро сдобным пирогом станет, — сердито прошептала Света. — Главное, чтобы ему нравилось, — я безразлично пожала плечами. — На вкус и цвет, как говорится… Они сели недалеко от нас. Так получилось, что Саша был к нам спиной, а девушка, наоборот, к нам лицом, и я имела возможность рассмотреть ту, к которой ушёл мой муж. — Она ужасна…, — снова тихо прошептала Света и взяла меня за руку. — Просто тихий ужас. Я снова пожала плечами. — Не скажу, что прям ужас, но да, не очень…, — согласилась я с ней. — Молодая, симпатичная… бабёнка. Что можно испытать, увидев свою соперницу? Тем более, не просто соперницу, а ту, что оказалась лучше тебя. Злость, обиду, боль, унижение…, весь спектр негативных эмоций. Но я испытала лишь недоумение и лёгкую брезгливость. Девушка была молодой, моложе нас лет на пятнадцать, и это, наверное, все её преимущества. Про таких говорят «дебелая»… Невысокая, полная, некрасивой полнотой, а какая-то словно рыхлая. При такой любви к сладкому, боюсь, она быстро перейдёт к ожирению. Но, как говорится, это не мои проблемы, да и вообще дело не во внешности же? Просто девушка вызывала не самые приятные чувства. «Наверное, я всё-таки к ней предвзята», — отругала я себя и отвернулась. — Боже! Ты посмотри, Оксан, как она ест! Она не ест… Она жрёт! — Светка, раскрыв широко глаза, смотрела на девушку. Я тихо рассмеялась. — Как может, так и ест. Вкусно, наверное…, — вздохнув, я допила чай и, отставив чашку, встала. — Пойдём? Мы встали и, подхватив наши многочисленные пакеты, пошли в сторону выхода из кафе. К сожалению, на пути к выходу стоял столик, где сидел Саша со своей девушкой. И надо же было ему именно в этот момент встать, чтобы заказать ей ещё пирожных. — Оксан? — Саша схватил меня за локоть, удерживая. — Саш…, — кивнула ему я и, чуть дернув плечом, скинула его руку и пошла дальше. Разговаривать нам не о чем, да и не при его же девушке стоять общаться? — Пуся? Кто это? Кто? Оксана? Твоя бывшая? — заверещала девушка за моей спиной, а я лишь усмехнулась. «Надо же, Пуся!», — это было смешно. Взрослый, состоявшийся мужик и «Пуся». Нет, я не против милых прозвищ, домашних ласкательных сокращений, я против, когда это выносят за порог дома. Вот, как сейчас. Ну, какой он, к черту, «Пуся»? Мужику сорок шесть лет, он коммерческий директор крупной фирмы, у него, как и положено, есть небольшая плешинка и пузик для солидности. «Пуся» — это, в конце концов, в данной ситуации звучит смешно и как-то даже унизительно. «Это не моё дело! — одёрнула я себя. — Как хочет, так и называет. Он теперь её мужчина». — Оксан, подожди! — Саша выбежал за нами из кафе и снова схватил за руку. — Саш? — я недовольно поджала губы, смотря на почти бывшего мужа. — Оксан…, — он замялся, словно сам не понял, зачем побежал за мной. — Я подала на развод и раздел имущества, — сказала я сухо, спокойно смотря на него. — Подала? — растерянно переспросил он. — Да. Удивилась, что ты сам не подал, — я пожала плечами. — Правда, не сама подала, наняла адвоката. Мне некогда этим заниматься. Он с тобой ещё не связался? — Нет…, — Сашка взъерошил свои волосы. — Прости, Оксан. Я в тот день был не в себе. Я махнула рукой, останавливая его. — Не надо, Саш. Мне не нужны твои извинения. Иди к своей Масе, Пусечка. Она волнуется. Развернувшись, я пошла в сторону ожидавшей меня Светы. — Пошли? — улыбнулась ей. — Это было крутооо, Ксень! — возбуждённо зашептала Света, едва не подпрыгивая. — «Иди к своей Масе, Пусечка», — передразнила она меня, смеясь. — Боже! Я едва сдержалась, чтобы в голос не засмеяться! Как же он жалок! Я молча шла рядом с подругой и улыбалась, слушая её. Да, я испытывала злорадство сейчас. Вот такая я неправильная! Я злорадствую тому, что Сашка сейчас выглядит не таким счастливым, как должен был бы. Он в мятом пиджаке, заросший, взъерошенный и, словно бы, даже похудевший. Из лощёного мужчины за короткое время он превратился в неряшливого мужичонку. И мне это приятно… и даже не стыдно. ‐‐‐---------------- Романс на стихи Марины Цветаевой Глава 6. И поговорить то не с кем Александр Он стоял и смотрел вслед почти бывшей жене. «Бывшая жена», даже звучит отвратно! Кто бы знал тогда, двадцать лет назад, что пройдёт время, и Оксана станет «бывшей»? И снова кольнуло острым сожалением о потерянном. Именно сегодня, встретившись с Оксаной в кафе, он понял, что потерял то, что было у них. Вот совсем потерял, безвозвратно. Александр дёрнул плечами и устало потёр подбородок. — Пусечка! Ты что там, уснул что ли? — раздалось рядом капризное. — Твоя Масечка наелась и хочет баиньки. — Не называй меня «Пусечкой». Особенно на людях, — безэмоционально попросил он, зная, что это бесполезно. Маша абсолютно не слушала его, делая всё так, как хочется ей. А с беременностью словно и последние мозги отшибло. Александр, тяжело вздохнув, взял Машу за руку. — Пошли домой, Маш. Маша трещала всю дорогу о своём, не мешая ему думать. Он привык абстрагироваться от её болтовни, слушая, но не вникая. Раньше ему нравилась её беспечная трескотня, даже вызывала умиление, но почему-то в последнее время лишь раздражала. Вообще, и сама Маша уже несколько дней раздражала. Эта её беременность совершенно ему не нужная. У него уже есть двое взрослых детей. Он совершенно был не готов к такому «сюрпризу» от Маши. Ему не нужен ребёнок! Ему нужна мягкая, податливая девочка под боком, преданно заглядывающая в глаза. А не пелёнки, распашонки и секс второпях. Мягкие увещевания и намёки на аборт не помогали. Маша упёрлась в своём решении рожать, словно баран. «Ослиха упрямая», — он бросил раздражённый взгляд на любовницу. Нет, не за тем он уходил от Оксаны, чтобы взвалить на себя заботы о маленьком ребёнке. Не нужен ему ребёнок! Оксана просила третьего, лет десять назад, и то он не согласился. Потому что хватит с него пелёнок. Маша, не замечая его настроения, продолжала болтать, пересказывая ему разные сплетни. С трудом найдя место, Александр припарковался у дома. Подхватив сумки из супермаркета, он пошёл к двери, Маша шла, продолжая болтать, и вдруг, уже возле двери, ведущей в подъезд, притормозила. — Пусечка! Я так хочу крыжовник. Зелёный такой, круглый! — Дверь открывай, — раздражённо бросил он, не обращая внимания на её заявление. — Нет! Хочу крыжовник! — упёрлась Маша, сложив руки на груди. Выругавшись, Александр переложил пакеты в одну руку и полез в карман за ключами. — Уйди…, — коротко бросил он и открыл дверь. Пройдя в квартиру, устало сгрудил пакеты в коридоре и, бросив пиджак на стул, пошёл в ванну мыть руки. Маша, всё это время сердито пыхтела у него за спиной, дуя губы. — Пуся…, — не выдержала она. — Тебя вообще не волнует, что хочу я? Вернее, не я, а малыш наш! — прошла она за ним на кухню и встала в проходе, наблюдая, как он раскладывает продукты. — Нет, Маша. Меня не волнует то, что ты хочешь крыжовник осенью. А тебя это не волнует? — он начал заводиться. — Я сегодня работал. Работал! А ты была дома, якобы плохо себя чувствуешь и тебя тошнит. Однако это не помешало тебе сожрать в кафе семь пирожных! Семь! А когда я, гружённый пакетами, приехал домой, ты захотела крыжовник! Крыжовник! Осенью! Нижняя губа Маши задрожала и она заплакала. — Я не виновата в том, что меня тошнило утром и не было сил. И это не я хочу пирожные, а малыш! И крыжовник тоже просит наш сыночек! Александр отвернулся и закатил глаза: «Боже, дай мне сил!». — Машунь…, — он, развернувшись, подошёл к ней. — Давай избавимся? Ну, зачем нам малыш? Я думал, мы с тобой съездим куда-нибудь… Вдвоём. Хочешь на острова? Или в Европу? Я нам квартиру присмотрел. Посудомойку, робот пылесос… — Я хочу малыша! — всхлипнула Маша. — Нашего сыночка! — и снова разразилась рыданиями, а Александр, не привыкший к женским слезам, сдался. — Ладно, не реви. Может и не так плохо всё будет. Лёжа ночью в кровати, он снова не спал, задумчиво смотря в потолок. Сегодняшняя встреча с Оксаной словно всколыхнула в душе что-то и появилась тоска. Тоска по чему-то тёплому… «А она изменилась. Похорошела. Волосы подстригла», — с сожалением подумал он. Он и влюбился-то в её косу и голос. Как она пела! Когда он увидел её впервые в какой-то компании, не сразу обратил внимание, но когда Оксана взяла в руки гитару и запела, он просто пропал. Полгода он бегал за ней, добивался и ни разу за девятнадцать лет не пожалел. Пока не встретил Машу. Сейчас, когда эйфория ушла, он внезапно понял, что с Машей не интересно. Ни поговорить, ни поспорить. Нет, поговорить она, конечно, любит, этого у неё не отнять, но ему не интересны сплетни о её многочисленных подругах, а больше с ней поговорить-то и не о чем. Вздохнув, он повернулся на бок, лицом к Маше. Мягкая грудь её с беременностью стала больше, сочнее, пухлые розовые губки были приоткрыты и манили к себе. И снова знакомая похоть затмила все остальные мысли. Он потянулся к Маше и подмял её под себя.