– Нет, нет, с меня этого хватит. Хватит этих разговоров, Эмма. – И на этот раз всё будет пятьдесят на пятьдесят. В письменном виде. Пока мы здесь с тобой беседуем, Натан рисует планы помещения и подает запрос на разрешение устроить парковку. Городской совет – тоже с нами. – Ты что, шутишь? Неужели ты всем этим уже занимаешься? – Всё, что от тебя требуется, Софи, это сказать «да». Иначе мне придется найти кого-то другого, а это будет просто ужасно. Хартли тоже говорили мне, что ищут, куда бы вложиться, но я с бо?льшим удовольствием займусь этим с тобой. Я почувствовала сильный внутренний удар, когда представила себе, насколько легко Эмме будет найти партнеров для реанимации моей мечты. Эмме, с ее оптимизмом и способностями. Эмме, которая, в отличие от Марка с его чертовой простудой на этом кошмарном званом обеде, мгновенно всех очаровала – особенно чету Хартли. И хотя это и было сверхзадачей того вечера – помочь Эмме завести новых друзей, – я вспомнила, какое у меня было настроение перед ссорой с Марком. Что же это было? Ревность? Неужели я приревновала Энтони и Джил, когда увидела, как легко они сошлись с Эммой? Эмма гадала им по руке, я скучала, а Марк играл в человека-невидимку. – Послушай, может быть, я и была не совсем справедлива по отношению к Натану. Я имею в виду этот случай с Кэролайн. Скорее всего, он просто выполнял свою работу… – Так ты подумаешь над этим? – Эмма улыбнулась. – Я этого не говорила. – Вот и отлично. Бумаги я принесу сегодня вечером. Сегодня, 17.25 – Извините. Прошу прощения… Вам необходимо вернуться на поезд. Я не обращаю внимания на эти слова и смотрю на свой телефон. Связи почти нет. Взбираюсь чуть выше на насыпь, но результат – тот же. – Мадам, вы меня слышите? Сейчас я замечаю, что от поезда до меня доносится шум множества голосов. Голос проводника – самый громкий из них. Твердый, но – по крайней мере, пока – спокойный. Однако я не поворачиваюсь в сторону голосов. Это пассажиры что-то обсуждают между собой. Раздаются звуки открываемых дверей. Я же продолжаю искать глазами дорогу. Или тропинку. Хоть что-нибудь, что поможет мне определить, где я нахожусь и есть ли какой-то другой, более быстрый способ добраться до Бена. Но ничего нет. Вокруг только трава, насыпь и коровы… Внезапно тональность звуков, доносящихся с поезда, меняется. – Ладно. С меня – довольно. Вы двое, немедленно вернитесь. Я не шучу. Мы не можем допустить, чтобы кто-то еще сошел с поезда… Я поворачиваюсь и вижу, что еще два пассажира спустились из вагона на насыпь. Мужчина средних лет с седыми волосами. Довольно симпатичный. Высокий. С добрым лицом. И с ним женщина, моложе его, с волосами, забранными в высокий конский хвост. – Я говорю абсолютно серьезно. Мне придется сообщить об этом, что задержит нас еще больше. – Голос проводника звучит гораздо громче, и сейчас в нем слышится растущая тревога. – Я прошу вас, мадам. Это небезопасно. Вы должны вернуться на поезд… Он смотрит прямо на меня широко открытыми глазами, сжимая в руках мобильный телефон. – Нас могут продержать здесь много часов. А я не могу здесь застрять. Мне надо домой. – Нам сообщили, что мы отправимся максимум через десять минут. – Тогда почему вы не объявили об этом по внутренней связи? Почему вы просто бросили нас в полном неведении? – Мы ждем подтверждения. – Полная ерунда. А как насчет того поезда неделю назад, когда пассажиров оставили на несколько часов без кондиционера, туалетов и внутренней связи? Вообще без всего. Мы, знаете ли, не можем просто сидеть, позволив вам запереть нас на этом поезде и обращаться с нами таким же образом. – Я наслаждаюсь этой сварой. Получаю удовольствие от того, что могу направить свой гнев и неудовольствие в новое русло. К этому моменту в окнах торчат десятки физиономий пассажиров, наблюдающих за мной. Мужчина с седыми волосами тоже смотрит на меня, но по его лицу видно, что он не сильно меня осуждает. Я чувствую, что мои руки начинают дрожать, и, чтобы остановить это, крепко сжимаю кулаки. А еще у меня начинает кружиться голова, и мне приходится шире расставить ноги, чтобы не потерять равновесие, – я не хочу, чтобы проводник заметил мое состояние. – У нас свои правила, мадам. Процедуры. Пока нас задерживают только на пятнадцать минут. – Пока! Это выкрикнул кто-то, находящийся в поезде за спиной проводника. Я его не вижу, но благодарна за поддержку. Проводник поворачивается к поезду и знаками призывает пассажиров к спокойствию, прежде чем вновь посмотреть на меня и парочку на насыпи. – Послушайте. Это последнее предупреждение. Вы все трое должны вернуться в поезд. Прошу вас. В противном случае мне придется сообщить об этом. Вызвать помощь. Полицию. «Скорую»… – Полицию? – Мадам, сейчас вы стали причиной довольно серьезного происшествия. И подвергаете себя и других опасности. Мы не можем этого допустить. Прошу вас. Я предупреждаю в последний раз. Возвращайтесь на поезд… Неожиданно я чувствую, как меня охватывает паника. «Скорая помощь»? Что он этим хочет сказать? Мне не «Скорая помощь» нужна, а машина или вертолет. Мужчина с седыми волосами подходит чуточку ближе: – Вам что, нехорошо? Вы очень побледнели. И на ногах держитесь нетвердо… Я – врач и с удовольствием попытаюсь вам помочь. Он смотрит на проводника. Выражение на лице последнего меняется. Мне совсем не нравится то, как оба они смотрят на меня. – Я не псих. – Произнеся это, слегка подаюсь вперед. – Вы что, думаете, я псих? Что у меня с головой не в порядке? – Нет. Ну, конечно, нет… На мгновение я задумываюсь, не выгляжу ли действительно как псих. И внезапно вижу всю эту сцену как бы со стороны и начинаю паниковать, потому что проводник упомянул «Скорую помощь». А вдруг они меня закатают? Что, если у них есть на это право? Из окон поезда на меня смотрят сотни незнакомых лиц, и вдруг я наконец-то вижу его. Всё вокруг как будто замирает на мгновение, а потом окно открывается и он зовет меня по имени. Я испытываю одновременно и шок, и облегчение – меня ставят в тупик мириады обрушившихся на меня эмоций. А в следующий момент Марк уже спускается из вагона и оказывается рядом со мной. – Это моя жена. Бог мой… Софи! – Он, не отрываясь, смотрит на меня, но моя поднятая рука заставляет его замолчать. – Ваша жена? – Видно, что проводник окончательно запутался, так же как и все остальные. – Но вы ведь ехали порознь… – Я не знал, что она на этом же поезде… У нее нет с собой ее обычного телефона. Я смотрю на говорящего Марка и с большим трудом сдерживаю слезы. – Нас срочно вызвали домой, – он смотрит на проводника. – Мне нужно к Бену, Марк. – Я знаю. Всё знаю, любимая… – Марк вновь поворачивается к проводнику: – Наш сын попал в аварию в Девоне. Сейчас его оперируют. Нам позвонили из полиции, но мы не знаем, что в действительности произошло. – Боже мой… Мне очень, очень жаль. Выражение лица доктора тоже меняется, и он пристально смотрит мне в глаза. – Вы, должно быть, в шоке. И в отчаянии… Теперь я действительно с трудом сдерживаю рыдания. Почему-то мне не нужна эта его доброта – она делает всё еще хуже. – Нам необходимо добраться до Девона. Последнее время моей супруге было очень тяжело. Множество потрясений, которые она испытала еще до этого…. Марк говорит очень мягким, «докторским», голосом, а мне хочется, чтобы он замолчал. Может быть, он и пытается убедить их не давать делу официальный ход, но я не хочу, чтобы Марк продолжал. Я… не хочу… чтобы он… продолжал. Достаточно того, что они знают о Бене. Я не хочу, чтобы они узнали, что случилось прошедшим летом. О том, другом, потрясении… Я закрываю глаза, и на мгновение в памяти оживает вся эта сцена. Алый цвет. Кровь, покрывающая мои руки… Глава 7 В недалеком прошлом Первое, и самое сильное, потрясение было как гром среди ясного неба. Как взрыв.