* * * Сказано – и ни черта не сделано. На следующий день в обеденный перерыв мы с Ромкой вновь сидели в столовой. На этот раз я взяла себе полноценный обед и впервые за многие недели наслаждалась в середине дня нормальной едой, а не унылыми недодиетическими салатиками, собираемыми бабушкой. Да, я собиралась не нарываться лишний раз. Но когда над столом навис Марков и, сияя, предложил вновь прогуляться до столовой, все мысли просто вылетели из головы. К тому же оказалось, что «не нарываться» – это одно, а «позлить Ста-асика» – другое. Соломинцев, который опять примчался даже до начала перерыва, провожал нас таким ошалелым взглядом… Бальзам на сердце! И ведь я могла остановиться, потому что заметила реакцию Стаса сразу, еще когда Ромка только склонился над моим столом… но не стала. Тогда удивление Соломинцева сменилось раздражением. Взгляд его, до этого рассеянно изучавший помещение, будто приклеился к нам. А Марков улыбался и продолжал увлеченно уговаривать меня сходить пообедать: то ли не замечал недовольства друга, то ли, наоборот, наслаждался тем, что злит его. – О чем задумалась? – Марков отложил вилку и помахал ладонью перед моим лицом. – Так, ни о чем. – Я покачала головой, умиленно разглядывая кусок торта, лежащий на подносе Ромы. Еще и сладкоежка! Точно не может быть плохим человеком. – Слушай, Ром… наверное, ты бы лучше не со мной сейчас сидел, а со Стасом. Кажется, его не особо радует наше общение. Марков нахмурился, пожевал губу и отвел взгляд; пальцы нервно забарабанили по столу. Тема его явно не радовала. – Забудь, Энжи. Он сам себя не понимает. – Рома раздраженно взмахнул рукой. – Ты интересная девушка, приятная в общении, разве я не имею права хорошо провести время по собственному усмотрению? – Вы поругались? – Как бы сильна ни была моя неприязнь к Соломинцеву, от мысли, что друзья могли поругаться, у меня сердце упало. – Нет же. – Марков вздохнул, помешивая ложечкой компот. – Просто я имею право сам выбирать, что делать и когда, не переживай. А Стас все равно вечно убегает. Убегает к нам. Иных вариантов нет. А это означает, что теперь Соломинцев нагло кидает Маркова в обеденный перерыв и мне повезло занять его место. – Он больше не ходит в столовую, да? – предположила я. – Он и раньше редко ходил, но можно сказать и так, – неохотно согласился Рома. – Нынче у Стаса, кажется, появились другие, более важные дела. – Марков усмехнулся каким-то своим мыслям. – Но наш лапуся Соломинцев не признается, каковы причины этих дел. – Какие-какие, погонять чаи с нашими дамами, – проворчала я. – Ладно, не лезу, сам смотри, но я не хотела бы послужить причиной вашей ссоры. Я, конечно, друга твоего не люблю, но зато дружбу уважаю. Ромка кивнул, помолчал немного, допивая компот, и перевел тему. С ним было легко: общаться, смеяться, дурачиться. Когда возвращались из столовой на этот раз, я ожидала, что мы опять разойдемся на лестнице, но Марков глянул на часы, задумался на пару секунд и пошагал следом. Предлог был прост: я обещала ему показать рисунки. Так вперед – показывать. Соломинцев за время нашего отсутствия никуда не делся, так и заседал за Ленкиным столом, окруженный стайкой поклонниц, и попивал чай из крошечной прозрачной чашечки. Интересно, он не лопнет? Судя по довольной физиономии и крошечным глоткам, очевидно, нет. Я сердито принялась рыться в столе в поисках папки, где хранились рабочие рисунки. Еще одна лежала на виду, но она была слишком личной. Портреты друзей и родных, зарисовки запомнившихся моментов из снов, книжных героев… а еще море и алые паруса. Не то, что стоит показывать другим, пока не впустишь их в круг самых близких. – Что ищешь? – Ромка внимательно наблюдал за моими метаниями, кидая порой заинтересованные взгляды на «личную» папку. – Рисунки, конечно… Я широко улыбнулась, отвлекая его внимание, и водрузила на стол толстенную папку с рабочими рисунками. Вторую я молниеносно закинула в один из ящиков. – Вот они. – А там что? – спросил Рома. – Тоже рисунки. Но смотреть лучше эти. Или уже готовые, на компьютере, – заверила я, вспоминая последний набросок идеи из сна: нагую девушку среди звезд. Нет, смотреть лучше рабочие, это точно. – Да-а? – подозрительно протянул Ромка, но допрос закончил и согласился довольствоваться тем, что предлагают. Я села и раскрыла папку. Марков, проигнорировав стул, который сам же принес в начале обеденного перерыва, продолжал стоять. Устроился он удобно – навис надо мной, опершись руками о стол, и практически положил подбородок на плечо. Неуютно не было, было неловко. Не из-за позы, а из-за взгляда Соломинцева с другого конца комнаты. Он прожигал до костей. Набросков было много, поэтому подолгу я ни на одном не задерживалась, быстро пролистывая и позволяя мельком глянуть на каждый. Надо же, даже не думала, что тут уже столько накопилось! – Можно? – вдруг спросил Рома. Дождавшись кивка, он протянул руку и разворошил кучу рисунков, доставая из нее один. – И это только наброски… – пробормотал Марков. – Степан Аркадьевич был прав, ты красиво рисуешь. Тебя бы к нам в проект, с персонажами поработать. Стас хотел добавить немного мультяшности, получилось бы просто идеально. – О нет-нет-нет. Я лишь по мелким играм, на большее навыков не хватит. – Я замахала руками и добавила: – К тому же с Соломинцевым мы бы ни за что не сработались. Я повернула голову чуть в сторону, чтобы видеть лицо Маркова, и столкнулась с ним носами. Забыла, что он наклонился так близко. Впрочем, отстраняться он не собирался. – Не наговаривай на себя, – шепнул Ромка, щекоча дыханием мою щеку. – Это замечательно, Стасу бы понравилось. Кстати, из какого проекта? Я честно буду ждать выхода и даже обязательно пройду. – А пройти стоит! Это новая история Нины Афанасьевой, названия еще нет, но подобие сценария давно у меня лежит. – О, Нина. Слышал о ней. Должно быть, получится что-то… – Ромыч-Ромыч, с Пигалецей обнимаешься? – раздался над нами раздраженный голос. Я едва не подпрыгнула: Соломинцев подкрался незаметно, по крайней мере, для меня. Для Ромы, кажется, его появление не было такой уж неожиданностью. Скосив глаза, я подметила: удивленным Марков не выглядит – скорее искренне довольным. Я тихонько вздохнула, радуясь, что хоть у кого-то все под контролем, и тут же почувствовала, как руки Ромы сомкнулись на моей талии. – О, Стас. До твоего прихода не обнимался, но ты подкинул прекрасную идею. – Руки сжались крепче. – На самом деле Энжи всего лишь любезно согласилась похвастаться своими рисунками. – Марков слегка наклонил голову, ложась щекой мне на плечо. – Нет, мы в принципе не… – попробовала возразить я. Меня ущипнули за бок. Поняв намек, я просто натянуто улыбнулась, одновременно радуясь, что общение Ромки со мной настолько злит Соломинцева, и переживая, что вот-вот попаду в разряд «не жильцов». Стас прибьет и меня, и дружка своего. Молилась ли ты на ночь, Дездемона? Но божечки, как же приятно видеть недовольство на лице Соломинцева и его напряженные пальцы, сжимающие пояс светлых джинсов. Я ведь его даже карикатурой довести не смогла, а теперь раз – и бесится. Ради такого стоит пережить несколько дней «военного положения». – Было бы чем хвастаться, – проворчал Соломинцев, отводя взгляд и отступая на пару шагов. Обиделся? Ревнует друга? У Стаса был такой потерянный вид, что внезапно захотелось послать все конфликты к черту, кинуться за ним и пожалеть. Тоже чаем напоить, например, как делают девочки. Накормить конфетками. И даже поделиться вишневой слойкой из Марининой пекарни – а это, между прочим, для меня самый великий подвиг. Я же не хочу рассорить Соломинцева и Рому, как бы Стас со мной ни обращался. Если они поругаются из-за того, что один относится ко мне нормально, а другой – ненавидит, я буду корить себя, пока не помирю этих двоих. – Ром, хватит, – пробормотала я, пытаясь освободиться, – иди за Стасом, извинись. Он же расстроился, разве не видишь? Не стоило со мной общаться, я же говорила! – Не думай об этом, – хохотнул Рома, крепче сжимая руки, и протянул вслед уходящему другу: – Ста-ас! – В комнате повисла неловкая тишина. – Похвастаться есть чем, сам посмотри. Если позволят. Соломинцев не ответил, одарил нас яростным взглядом и громко хлопнул дверью. А у меня слезы выступили от досады: глупая ситуация, дурак Стас! Я же знаю, ты нужен Роме. Зачем обижаться? Просто Марков сегодня немного не в себе. – Ты зачем это сделал? – рявкнула я на весь офис. Марков хмыкнул, разжал, наконец, пальцы и осторожно чмокнул меня в щеку. – Не переживай, все прекрасно, – заверил он. – Стас потом еще спасибо скажет, считай это «мужской солидарностью». – Солидарностью? В чем? Чтобы он не просто меня ненавидел, а прибил за то, что увожу друга? Не переживать не получалось. Я же знала, я же понимала, насколько Соломинцев взбесился. С этим не сравнится даже наша ссора насчет блата. – Не для этого, Энжи. Я же сказал, я знаю, что делаю, – уверил Рома. – Соломинцев сейчас в раздумьях, ему нужен небольшой толчок, чтобы мозг заработал и тянул команду дальше. Дадим пару дней. Всего хорошего, до завтра. – Так… это ради работы? – окончательно запуталась я. Не ответив, Ромка отсалютовал рукой на прощание и скрылся в коридоре. Я тупо уставилась на закрытую дверь. Никогда, никогда, никогда мне не будет под силу понять парней! Зачем ради стимулирования мозга устраивать подобные представления? Или Рома решил подставить меня? Я уронила голову на стол, ощутимо приложившись лбом о деревянную – или опилочную? – поверхность. Какая же дурацкая ситуация. Глава 8 Некоторые желания никогда не сбываются. И это я не о своем «хочу сказку, как у Ассоль»: даже такое куда более выполнимо, чем глупая мечта как можно реже сталкиваться с Соломинцевым. На следующий день Рома мне так и не повстречался, даже в столовой, куда я впервые решилась сходить в одиночестве, а вот Стас… Еще один раз – и вечерние встречи с ним станут традицией. Как и вечерние ссоры. Держа под мышкой папку с рисунками, а другой рукой сжимая в кармане флешку с незавершенным рисунком, который собиралась пилить вечером, я брела прочь с работы. Рядом с нашим офисом есть небольшой магазинчик, такой, из выродышей сетевых супермаркетов: вроде бы и с лейблом, а места как в кладовке. Узенькие проходы, несколько холодильников и только самые нужные продукты. Невероятный ассортимент напитков, видимо, входил в товары первой необходимости. Из-за него я и решила зайти, все равно до дома еще полчаса ползти пешком по темнеющим улицам. Когда в руках бутылка, которой можно долбануть маньяка, становится не так страшно. Поздоровавшись со знакомой девочкой-продавцом, я направилась вглубь прохода, придирчиво разглядывая бутылки. Так, чего ты хочешь сегодня, Энж, и как долго собираешься сидеть с рисунком? Молочный коктейль, клубничный мохито или энергетик, чтобы не отключиться прямо на графическом планшете? Не в силах выбрать просто так, я решила подчиниться великому рандому, прикрыла глаза и зашептала считалочку. А что? Считалочка всегда помогает в самых сложных жизненных ситуациях. – Травишься всякой дрянью, Пигалица? – раздалось над головой в тот самый момент, когда я потянулась за выбранным напитком. Я вздрогнула, отшатнулась и выронила кошелек. Отделение с мелочью расстегнулось от удара, и монетки весело поскакали по плиткам пола. Но это еще не все: протянутой рукой я умудрилась задеть одну из бутылок… и вся выстройка товаров с верхней полки посыпалась на меня. Из-под удара спас сам нарушитель спокойствия, дернув меня назад за шкирку и едва не задушив. – Соломинцев, чтоб тебя! – рыкнула я, стараясь откашляться. – Издеваешься? Зачем со спины подкрался? Я наклонилась, первым делом решив собрать раскатившиеся десятки. Как назло, именно сегодня я надела высокие каблуки и узкую юбку-карандаш. В таком наряде было лишь два варианта действий: или изображать неуклюжую курицу-наседку, клюющую зерно, или выставить напоказ плотно обтянутую тканью филейную точку. Первый вариант отметался сразу, поэтому, наплевав на все условности, я опустилась на четвереньки. Стас присел рядом, с легкостью собрал все монеты, выудив даже последнюю, из-под полки, и вручил кошелек мне. – Держи, растеряша. – Он поднялся. – И вставай, сейчас все уберем. А то еще немного поползаешь по полу, и я точно решу, что ты пытаешься меня соблазнить. – Чем это? – пробурчала я, все же вставая и отряхивая колени. Подобрала с пола несколько бутылок, приподнялась на носочки, чтобы поставить их на самую верхнюю полку. – Вот так ползать перед мужчиной в юбке, которой практически не существует, нечестно. Я опустила голову, разглядывая юбку. Вполне нормальная: плотная ткань, до колена, с небольшим разрезом сзади. Ничего лишнего, разве что обтягивает сильно. Я в школу когда-то ходила в «юбке серой школьной в клетку». Честно, так значилось на этикетке. В итоге оказалась адски короткая юбчонка, которая выбивала из колеи всех учителей старой закалки. Сейчас бы я такую не надела. – Чем это? – повторила я как попугай и вскинула на Стаса непонимающий взгляд. Почему-то он подействовал как катализатор: Соломинцев внезапно переменился в лице и зловеще усмехнулся. Я нахмурилась, поднимая еще несколько бутылок.