* * * Глава 1 Цзюнь Бэй Полдень, воздух пустыни расплывается от жары, а улицы окрашены в черный цвет от усыпавших их тел мертвых странствующих голубей[1]. Еще неделю назад огромные стаи этих птиц заслоняли солнце, но сейчас над небом Энтропии кружится лишь несколько особей. Их скорбные крики разносятся по воздуху, а опавшие перья вздымаются и закручиваются в порывах свистящего ветра, гуляющего над холмами. Этот город когда-то светился жизнью, мечтаниями и возможностями, но сейчас он опустел и превратился в заброшенный памятник умершим. Я отхожу от окна и принимаюсь расхаживать по загроможденному полу общей лаборатории, в которой сейчас живу. Вокруг меня на креслах и диванах развалились кодеры, молча над чем-то работая. Можно предположить, что после атаки «Картакса» на Энтропию ее жители сосредоточатся на мести, но большинство подслушанных мной разговоров оказались о растениях, водорослях и способах превратить мертвых голубей в удобрения. Я люблю этот город, но порой мне хочется сжечь его дотла. – Уверена, что готова, Цзюнь Бэй? – спрашивает Рейн. Солнечный свет отражается от бронированных пластин на ее коже, когда она сжимает в руках планшет, подключенный к моей панели. Не многим я доверяю настолько, чтобы открыть доступ к моим модулям, но Рейн из их числа. Она помогает мне с тех пор, как услышала о «Нулевом коде». Думаю, любой, кто решится покрыть свою кожу броней, способной отразить удар ножа, заинтересован в бессмертии. – Нужно попробовать все варианты, – говорю я, прикоснувшись к щеке и разминая шею наклонами головы вперед и назад. Рейн постукивает по экрану планшета. – Не хочешь присесть? Мы можем уйти в дальнюю комнату. Я качаю головой: – Все нормально. Надеюсь, в этот раз код окажется верным. Я возвращаюсь к окну и принимаюсь кусать ноготь на большом пальце. Мы заняли пентхаус жилого дома на склоне горы. Сквозь стеклянную стену видны разрушенные здания и загубленные сельскохозяйственные поля у подножия горы. Вдалеке мерцает граница Энтропии, а за ней простираются на многие километры пустынные равнины, усыпанные перьями. Но я смотрю не сквозь запыленное окно, а на собственное отражение в нем. Прошло несколько недель, и я наконец вижу собственные черты в лице, смотрящем на меня. Мои глаза, нос, изгиб губ. Даже волосы приобрели верный оттенок и структуру, а также отросли до середины спины за последние несколько дней. И теперь тело выглядит так, как и должно, за исключением левой щеки и пары участков на руке и правой лодыжке. Я все перепробовала, но кожа там не изменилась. Это кожа Катарины, и ее ДНК все еще остается в клетках. Все остальное изменилось легко, но эти пятна не хотят поддаваться. И, если повезет, к концу дня кожа на левой щеке приобретет нужный оттенок. – Что ж, я запускаю программу, – говорит Рейн, подходя ко мне. Я тут же чувствую легкое покалывание в щеке, которое постепенно перерастает в боль. Каждая попытка запустить код для изменения этих пятен болезненнее предыдущей. И сейчас моя щека начинает гореть. Я смотрю в окно на алые полосы, стекающие по коже. Вот и капилляры начали лопаться. Я стискиваю зубы, когда вижу, как кожа начинает пузыриться. Боль врезается в разрушенную стену внутри меня – хрупкий барьер, отделяющий мой разум от разума Катарины. Но по ту сторону тишина. После того как Катарина ударила электричеством по импланту, чтобы не дать мне стереть воспоминания, она замолчала, и с тех пор я не ощущала ее присутствия. Думаю, ее разум погрузился в сон, но я надеюсь, что мне когда-нибудь удастся ее оживить. Впрочем, на ее долю выпало уже достаточно боли и ужаса. И если появится способ ее разбудить, я не стану этого делать, пока мир не исцелится вновь. Струйки крови стекают по лицу из пульсирующей, распухшей раны. – Е-еще одна неудача, – с трудом выдыхаю я. – Я уже отключила программу, – говорит Рейн. Я сгибаюсь пополам и упираюсь руками в стекло. От боли перед глазами все плывет, а ноги подкашиваются. Руки так и тянутся потереть рану, но стоит мне прикоснуться к ней, как кожа отвалится и отпадет. – Что ж, это не сработало, – говорит Рейн. Щека ноет, а боль даже не думает затихать. Я выпрямляюсь, втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы и достаю гелиевую повязку из сумки, прикрепленной к бедру. Это повязка с нанитами, порцией обезболивающего и исцеляющих сывороток. Я снимаю прозрачную пленку и осторожно прижимаю повязку к щеке. Боль усиливается, перед глазами вспыхивают пятна, но вскоре она стихает под действием обезболивающего. – Выглядит не очень приятно, – говорит Рейн. Я с трудом киваю в ответ. Это уже шестая безуспешная попытка. Лаклан постоянно изменял мою ДНК в лаборатории проекта «Заратустра», но это никогда не причиняло мне такой боли. Ему даже удалось полностью изменить мое тело и превратить в Катарину. И на ней не было и кусочка кожи другого цвета. Так почему же эти клетки не хотят меня слушаться? Я не понимаю. Что я за кодировщик, если не могу разобраться даже с собственной ДНК? – Руз вернулся, – еле слышно бормочет Рейн. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как распахивается дверь в лабораторию. – Неужели ему больше нечем заняться, кроме как постоянно проверять меня? Рейн прячет планшет в карман. – Видимо, нет. – Опять занимаешься своим лицом, Цзюнь Бэй? – входя в лабораторию, спрашивает Руз. Он на несколько лет старше меня, его кожу украшают серебристые линии электрических схем, а глаза – импланты, замена тем, что он потерял в детстве. Руз стал новым лидером Энтропии после смерти Регины, но мне до сих пор непонятно, почему люди выбрали его. Я прилетела сюда в надежде, что жители города поддержат меня, но оказалось, что у них совершенно другая иерархия по сравнению с «Картаксом». Несмотря на то, что я привезла с собой «Нулевой код» и пообещала бессмертие, они выбрали Руза, потому что тот давно живет здесь. Он убедил генхакеров, что те должны сосредоточиться на защите – границах, постах охраны и патрулях – вместо непроверенного фрагмента кода. И их не убедили мои слова, что «Картакс» признает поражение только в том случае, если столкнется с чем-то новым… и мощным. Когда я создала «Нулевой код», то выбрала это название не только потому, что он затрагивает фундаментные основы. Он нечто большее. «Панацея». Программа, которая позволит нам изменять наш разум так же легко, как и ДНК. Он станет самым важным кодом в жизни, вот только пока ему не хватает одного последнего, решающего фрагмента. Но никто здесь не заинтересован в том, чтобы помочь мне его дописать. – Я думала, ты проверяешь периметр города. – Говорю я Рузу. Из близлежащего лагеря генхакеров поступили сообщения о налетах. Все нервничают после атаки «Картакса» на живущих на поверхности и провала памяти на несколько месяцев. Никто не знает, что это я стерла воспоминания, и пусть так остается впредь. – Патруль ничего не заметил, – говорит Руз. – Я думал, ты сосредоточилась на кодировке системы обороны города. Я закатываю глаза: – Единственные, кто может на нас напасть, это люди «Картакса», но даже мне сложно придумать что-то способное остановить их. Как только последнее слово срывается с моих губ, вдалеке раздается выстрел, а за ним следует грохот. Руз хмурится, пересекает комнату и внимательно всматривается в происходящее за окном вместе со мной. – Очень похоже на взрыв бомбы, – говорю я, осматривая улицы и пытаясь заметить хоть какое-то движение за покрывалом черных перьев. – Согласен, – говорит Руз. – Но это вполне могут быть проделки тех, кому нечем заняться… Он замолкает, когда раздается еще один выстрел, после которого вокруг одного из входов в тоннели в воздух взлетают перья. На улицу с криком выбегает женщина в окровавленной одежде. Руз напрягается, не сводя с нее взгляда. – Похоже, нам действительно нужна хорошая система защиты, – говорю я. – Кажется, на нас напали. Пойдем. Я бегу к двери. Не знаю, кто атаковал ту женщину, но за этим вполне мог стоять «Картакс». И хотя не видно ни грузовиков, ни «Комоксов», они вполне могли отправить сюда беспилотники-невидимки, чтобы найти нас. Они уже удерживали несколько сотен хакеров Энтропии, похитив их во время запуска протокола «Всемирный потоп». Так что я бы не удивилась, если бы они пришли за мной. Схватив кобуру с вешалки у двери, я натягиваю ее и несусь вниз по ступеням. Они дубовые и проросли прямо из ростков в бетонных стенах, так что на некоторых из них встречаются листики и ветки. Чтобы оказаться на улице, предстоит преодолеть всего четыре этажа, но даже от этой нагрузки перед глазами вспыхивает предупреждение. Программы, исцеляющие щеку, съели большую часть оставшихся калорий, к тому же я давно не спала как следует. Так что сейчас не самое подходящее время, чтобы ввязываться в драку. – Бежим к восточному входу в тоннели, – догнав меня, говорит Руз. Его глаза слегка стекленеют. – Там незваные гости. И, кажется, пострадал кто-то из наших. – Поняла, – отзываюсь я, после чего преодолеваю последний пролет и выскакиваю на улицу через главную дверь. Воздух пропитан удушливым, тяжелым запахом разлагающихся голубей. Их перья хрустят под нашими ногами, пока мы мчимся ко входу в тоннель. Выстрелы становятся громче и смешиваются с криками. Оглянувшись на Руза и остальных, я вытаскиваю пистолет из кобуры и ускоряюсь. – Электропитание отключено, – кричит Руз. – И как минимум один из наших людей ранен. – Это определенно нападение, но не похоже на «Картакс», – кричит Рейн. – Они бы провернули все тише. – Согласен, – отзывается Руз. – Но кто тогда там? Мы мчимся в тоннель под звуки выстрелов, эхом отражающиеся от стен. Руз бежит рядом со мной навстречу развернувшемуся бою, но через несколько мгновений хватает меня за руку, чтобы остановить. Я делаю несколько шагов, чтобы не упасть, и пытаюсь осознать ужасную сцену, которая развернулась передо мной. На земле лежат тела хакеров, работавших на сельскохозяйственных уровнях. Некоторые из них уже мертвы, а некоторые тяжело ранены. Над ними возвышаются люди в грязной, окровавленной одежде. Это определенно не солдаты «Картакса». К тому же они скалятся, как звери. – Одичалые, – рычит Руз. Это люди, потерявшие рассудок от гнева. Катарина сталкивалась с ними во время вспышки, но я никогда не видела их раньше. С нескрываемым отвращением я осматриваюсь по сторонам. Неподалеку от меня лежит растерзанная женщина, а двое одичалых, склонившись над ней, копаются у нее в животе. Я готовилась к атаке «Картакса» – военным, дронам и взрывчатке. Но не к этому. Руз поднимает винтовку и стреляет в одного из одичалых, от выстрела остальные разбегаются в разные стороны. И некоторые из них направляются в глубь бункера.