Я смотрю на него и прищуриваюсь, ожидая увидеть снисхождение на его лице, но вместо этого вижу выражение, которое часто замечала у Леобена во время наших тренировок. Свирепость в глазах, намек на улыбку на лице, словно он загоняет меня в угол, но при этом знает, что я достаточно сильна, чтобы противостоять ему. Мне до сих пор не удалось вспомнить, откуда Цзюнь Бэй его знала, но что-то поднимается во мне, когда я смотрю на него. Голос, готовый ответить на его вызов. – Я не боюсь, – наклоняясь над столом, говорю я. – Приступай. Давай сделаем это. Глава 9 Мато откидывает темные волосы с лица, встает из-за стола и принимается разматывать два кабеля генкита. Один из них обычный считывающий, который вводится под кожу, а второй больше – витой черный шнур толщиной с карандаш. Он используется для подключения к узлам, которые растут внутри человеческого тела вместе с панелью, – в коленях, в бедрах, плечах и позвоночнике, чтобы контролировать сеть кабелей, по которым распространяется код. – Мы подключимся к твоей панели как обычно, – говорит он, передавая мне тонкий считывающий кабель. На его конце тонкая полая игла, чтобы проколоть кожу и при необходимости пустить наниты. Я беру кабель, чувствуя, как напрягается тело от мысли, что мне придется присоединить его. Если Мато просканирует мою панель, то узнает, кто я, и тогда мне уже вряд ли удастся отсюда выбраться. Остается лишь надеяться, что его не очень интересуют мои модули и ДНК. Как только до светящейся панели остается несколько сантиметров, кабель вырывается из руки и впивается в кожу. Я вздрагиваю, светодиоды мигают, запуская соединение, и на мгновение лаборатория расплывается у меня перед глазами. А затем в правом нижнем углу появляется зеленый значок, информирующий о подключении к генкиту. – Соединение отличное, – говорит Мато со стеклянным взглядом. Он проявил уважение, когда передал кабель мне, вместо того чтобы подключить его самому. Когда игла впивается в руку, это не самое приятное ощущение, боль не сильная, но и ее хватает, чтобы большинство людей боялись этого. Хотя кодировщики привыкли. Кодировать в гентехе можно и по беспроводному соединению, но нет ничего быстрее и безопаснее подключения напрямую. – С этим будет сложнее, – поднимая черный витой шнур, говорит он. А затем вешает его на крючок на торце стола. – Нам необходимо подключиться к самому импланту, а для этого необходимо установить разъем. Ты сможешь достать его, как только мы закончим, или оставить, как я, чтобы не пришлось потом его снова устанавливать. Я вздрагиваю. Он собирается ввинтить кусок металла мне в череп. – А ты не можешь использовать узел в спине? – Нет, мне необходимо подключиться напрямую. – Он поднимает с тележки инструмент, напоминающий пистолет с большим дулом. Установщик разъемов. – Ты можешь сделать это сама, но, на мой взгляд, будет проще, если это сделаю я. Он подходит ко мне, но я поднимаю руки. – Притормози, – говорю я. – Не понимаю, как ты собираешься найти маячок, если все данные с импланта стерты. Мато нетерпеливо вздыхает: – Маячок нельзя стереть. Думаю, Лаклан спрятал его в плате питания импланта. Я увижу его, если смогу перезагрузить имплант. Я действительно считал, что ты умнее. Я откидываюсь на спинку стула. – Мог быть повежливее. Он одаривает меня сдержанной обезоруживающей улыбкой. – Ты даже не представляешь, насколько грубость помогает в работе. – Он поднимает пистолет. – Так это сделаешь ты или я? В груди все сжимается при виде установщика разъемов. – Думаю… думаю, это лучше сделать тебе. – Без проблем. Он обходит стол, показывая рукой, чтобы я наклонилась вперед. Чувствуя, как напрягаются плечи, я прижимаю руки к столешнице и почти утыкаюсь в нее лицом. Мато убирает волосы в сторону, оголяя основание черепа. – Боль продлится пару секунд, – говорит он. Ствол пистолета прижимается к коже, а затем раздается жужжание, и я чувствую, как на основании шеи выбривается круг. Сердце колотится от ожидания. Я пришла в лабораторию по собственной воле, но теперь у меня в руке торчит кабель, а я сама в руках члена Центрального штаба «Картакса», который держит пистолет у моей головы. Но и уйти отсюда сейчас не могу. Я закрываю глаза и впиваюсь ногтями в ладони. Металл холодит кожу. Мато слегка сдвигает пистолет, а потом затвор щелкает и что-то врезается мне в затылок. Он солгал насчет боли. Я чувствую, как разъем пробивает кожу, и потом она не стихает. – Чеееерт, – зажмурившись, шиплю я. Ощущение такое, словно в голову воткнули нож. Перед глазами все плывет. Я выпрямляюсь и подношу дрожащую руку к затылку. В медленно немеющую кожу теперь вшит холодный металлический круг. – Ладно, давай попробуем подключиться, – поднося кабель к затылку, говорит Мато. Тот с щелчком, отдающимся в черепе, фиксируется в разъеме. – Соединение отличное. Все готово к взлому. Я пригласил Крика, чтобы он следил за твоей панелью и общим состоянием. На экране, висящем в углу, загорается синий фон, на котором вращается белый логотип. Круг, разделенный знаком молнии, напоминает змею, которая пытается съесть свой хвост. – Это заставка с импланта, – говорит Мато. – Его создала хакер по имени Регина. Ты слышала о ней? – Конечно. Регина одна из самых известных кодировщиков в мире. Некоторые считают, что она не менее талантлива, чем Лаклан, но Регина никогда не создавала коммерческие алгоритмы. Она лидер в городе-коммуне генхакеров, который называется Энтропия и находится посреди пустыни Невады. Они воссоздали странствующих голубей и не раз писали коды для «Небес» во время вспышки, но я почти ни с кем из них не общалась. Хакеры Регины, как правило, держатся особняком. Я никогда не видела этот логотип раньше, но, когда смотрю на экран, чувствую, что он мне откуда-то знаком. – Я не знала, что Регина работает с подобным. – Она работает со всем, – говорит Мато. – В мои обязанности входит следить за серверами «Небес», но я также слежу и за Энтропией. Ты удивишься, если узнаешь, для скольких задумок «Картакса» мы использовали файлы, украденные с серверов Регины. На мой взгляд, Бринку нужно было разрабатывать вакцину не своими силами, а сотрудничать с ее людьми. Дверь лаборатории распахивается, и Мато оборачивается. Внутрь заходит Дакс, его поддерживает один из солдат. Синяк на его лице распространился почти на всю щеку. Его зеленые глаза скользят по комнате – к генкиту, к Мато, к кабелю в моей голове. А затем парень тяжело опускается на один из стульев. – Ты в порядке? – спрашивает он. – Точно лучше, чем ты. Дакс слабо улыбается: – Еще бы. – Он переводит взгляд на Мато: – Спасибо, что прикрыл меня перед Бринком, Сомата. – В следующий раз, когда захочется украсть квадрокоптер, предупреди заранее, – бормочет Мато. – Он бы бросил тебя за решетку. Дакс кашляет, его плечи дрожат. – Тюремная камера – сейчас меньшая из моих проблем. Я перевожу взгляд от одного к другому. Дакс теперь возглавляет команду ученых «Картакса», так что, уверена, ему приходится часто общаться с Центральным штабом, но, похоже, они с Мато знают друг друга не только из-за этого. В воздухе не витает напряжение, как между Даксом и Ли, но все же что-то есть. Они оба амбициозные и опытные кодировщики. Может, они просто нашли общий язык. – Думаю, все готово, – говорит Мато. – Дакс, ты будешь следить за ее жизненно важными показателями, а я поработаю над имплантом. Если я прав и у нее есть маячок, то, как только мы его перезагрузим, он тут же пошлет сигнал. И тогда останется лишь отследить его и определить, где прячется Лаклан. Катарина, ты готова? Я смотрю на Дакса, который нервно барабанит пальцами по столу. Он трет глаза и явно борется с лихорадкой, мучающей его. Я не ожидала, что он станет следить за моей панелью во время взлома. До сих пор Дакс был на моей стороне, а в «Комоксе» ясно дал понять, что мне не нужно страдать из-за поступков Лаклана. Но трудно предугадать, какой будет его реакция, если он выяснит, что я не его дочь. – Ты готова? – раздраженно переспрашивает Мато. Я оглядываюсь на него: – Да, готова. Давайте сделаем это. Его взгляд стекленеет. – Хорошо. Начинаем взлом через три, два, один. Кабель в голове вибрирует, а панель внезапно начинает мигать. Я готовлюсь к приливу боли, но ничего не происходит. Никакого давления в затылке или болезненных ощущений, нарастающих внутри. Вращающийся логотип на экране сменяется списком показателей с цифрами. – Это отчет о диагностике импланта, – глядя на экран, говорит Мато. – Судя по данным, ты получила травму несколько дней назад. Это произошло во время расшифровки. Я хватаюсь за стол. – Подожди, ты хочешь сказать, что у меня повреждения мозга? Мато склоняет голову: – Скорее сотрясение. Этим и опасны импланты. Но я как-то запустил код, последствия от которого оказались намного хуже. Все будет в порядке, но тебе следует отдыхать, пока не поправишься. – Черт, – бормочу я. Всю прошлую неделю мы с Леобеном каждый день тренировались часами напролет. Наверное, я падала на землю сотни раз и при этом почти не спала. Это в корне противоречит тому, что мне следовало делать. Я смотрю на экран, ожидая, когда на нем что-то изменится. Я даже не знаю, продолжается ли взлом. Перед глазами ничего не расплывается, а сердцебиение в норме, но в руке зарождается боль. Тянется от панели вниз к ладони, словно по коже льется кипяток. Через мгновение она так усиливается и распространяется, что мне хочется сжать руку в кулак. – Рука болит, – говорю я. – Так должно быть? Мато хмурится: