– Подумал, проблемы с линией… – оправдывался Коренев. – Слишком тихо стало. – Неправильно подумали, – сказал Знаменский тем же недовольным тоном. В его словах скользило недружелюбие, которого прежде не случалось. – Можете ехать, но оставайтесь на связи. – Что-то не так? – реакция следователя озадачивала. – Некоторые вскрывшиеся факты по убийству заставляют задуматься. Девочка нарисовала еще одну картину. – Какая девочка? О чем вы? – Это наше дело, вам знать не нужно, – сказал Знаменский. – Будьте на связи. Денис Иванович бросил трубку. Коренев не успел рассказать следователю о новой соседке и поделиться подозрениями о ноже с фиолетовой ручкой. Или ножей действительно несколько? Поразмыслил и пришел к выводу, что его подозрения основаны исключительно на сновидении, а не на фактах. Нельзя же ненавидеть или обвинять человека из-за их действий во сне! Он бродил по квартире и по третьему разу проверял, выключил ли газ. Ему не давало покоя упоминание о новой картине. Он не сомневался, что упомянутой девочкой была Машенька, но что же она изобразила в этот раз? До жути хотелось увидеть новую картину. Перезвонить Знаменскому и выведать подробности? Поднял трубку и даже набрал номер, но передумал и поспешил вернуть на рожки. Возвратился неприятный зуд между пальцами, и разболелось плечо. Тщательно вымыл руки, словно пытался соскоблить кожу. Вдобавок, обнаружил на плече разошедшийся шов, и пришлось переодеваться. Наконец, часы показали шесть вечера. Когда закрывал двери, на площадку вышла Рея в домашнем халате, который отличался от приснившегося королевского платья. Разительный контраст отрезвил в подозрениях. Но какая-то маленькая, ускользающая деталь в ее внешнем виде задевала глаз и не давала покоя. – Ой, а вы уезжаете? – Срочная командировка. Буду долго отсутствовать. – Ключи оставите? На чрезвычайный случай, потоп или пожар. Она протянула руку к связке, чем поставила в неловкое положение. Он плохо ее знал, чтобы доверить ключи, но Рея считала иначе. – В соседнем подъезде, в тридцать седьмой квартире, живет близкий друг Ваня, я ему оставлю. Не стану вас обременять. – Как хотите, мне не трудно, – пожала она плечами. – Без вас будет скучно по вечерам, ведь у меня других знакомых в городе нет. – Я побежал, опаздываю. До свидания. Он поскакал вниз по лестнице. Пока перебирал ногами, перескакивая по две-три ступеньки, Рея перегнулась через красные потрескавшиеся перила и прокричала вслед: – Я буду вас проведывать. Разогнавшийся Коренев решил, что ему послышалось. Где она собралась его проведывать? Выбросил из головы ее слова и отправился ловить маршрутный автобус. Уже в вагоне, когда раскладывал вещи по полкам и расталкивал задремавшего не на своем месте пассажира, понял, что терзало его в последний час. Волосы живой, настоящей Реи, не той, смеявшейся над ним во сне, а той, что жила в соседней квартире, украшала желтая роза из фоамирана. ЧАСТЬ #II. ФАБРИКА #13. Поезд из трех вагонов кланялся каждому столбу и задерживался на всех станциях. Коренев едва не проспал свою. Пока лежал на верхней полке, двое пассажиров внизу – мужчина и женщина – общались полушепотом. Обрывки фраз доносились до него, когда он переворачивался на другой бок и ненадолго просыпался. – Следующий едет, а ведь только предыдущий сбежал, – шептал мужчина, несмотря на духоту не снимавший шапки-ушанки с поднятыми ушами. – Думаешь, это он? – сомневалась его спутница в платье в темно-зеленую клетку. – Ну а кто же? – Не знаю. Может быть, ты и прав. – У него идея-фикс. Вбил в голову, теперь не отступится. Даже в очередной инкарнации. – Так ведь ни разу не вышло толком! – Сама знаешь его настойчивость. Если принял решение, ему никто не указ. – Знаю. – Это какая попытка? Я сбилась со счета. – Если не ошибаюсь, семнадцатая. Ан, нет, кажется, все-таки восемнадцатая. Мозг уловил знакомое число и прислушался сквозь полудрему, но попутчики замолчали. Женщина вытащила из сумки сверток и передала мужчине. Тот развернул промасленную бумагу и достал бутерброды с колбасой и сыром. – Будешь? – предложил попутчице. – Зачерствеют, потом не сгрызешь. – Кушай сам, я не голодна, – отказалась женщина. – Аппетита нет. – Как хочешь, а я перекушу. В желудке урчит. Мужчина жевал бутерброды и запивал их чаем с лимоном. Коренев сквозь сон унюхал колбасно-чесночный запах. – А как с этим? – спросила женщина. – Сам вызвался? Прячется от кого-то? – Нестор попросил припрятать. Говорит, схороните у вас, а то его слопают, – мужчина хлебнул из стакана. Чайная ложечка звякнула о стекло. – Кто? – перепугалась женщина. – Мне-то откуда знать? У Нестора свои тараканы, с ними лучше не встречаться. – И не говори, странный он какой-то. Они замолчали, и Коренев заснул. – Молодой человек, – проводница теребила плечо. – Вы не до Индустриального? Кажется, это вы просили разбудить за десять минут до станции? Просыпаться не хотелось. Возникло желание поехать до конечной и выйти на обратном пути. Коренев пробормотал «Спасибо» и спустился с верхней полки. Он не отличался грацией и заменял ее осторожностью. Ни мужчины, ни женщины внизу не оказалось и никакие следы на откидном столике не указывали на их присутствие. Только шапка-ушанка, забытая на сидении, напоминала о существовании таинственных попутчиков. – Девушка, – позвал он проводницу. – Тут пассажир забыл головной убор. – Какой пассажир? – Обычный. Я его не разглядывал. Они вдвоем с женщиной в зеленом платье ехали. – Не было таких, – сказала проводница. – Вам показалось! Вы три часа сами в купе едете, а у нас на этом маршруте пассажиров мало, и я всех помню. – А шапка откуда? – Ваша, наверное, – растерялась она. – Забирайте. – Я таких не ношу. Пусть у вас полежит, вдруг хозяева найдутся. У вас же где-нибудь должен быть уголок находок? – Где-нибудь должен, – сказала проводница и взяла шапку. Поезд вздрогнул и остановился. Коренев схватил чемодан и вывалился из пустого вагона на безлюдный перрон, выложенный серой тротуарной плиткой. В обе стороны тянулась бесконечная цепочка уличных фонарей, растворявшихся в оптической перспективе вечернего тумана. Переход из старых затоптанных шпал заканчивался главным входом вокзала. Вокзал представлял собой одноэтажное здание из красного кирпича с огромными отстающими часами. Ссохшиеся оконные рамы вызывали ощущение пустоты и заброшенности. Флюгер-петушок из-за отсутствия ухода замер в одном направлении – навстречу рассвету. Тепловоз издал резкий свист, вдоль состава громыхнула сцепка, и поезд тронулся. Коренев остался один на один с чужой станцией. Переложил чемодан в левую руку и направился к высокой двери пыльно-зеленого цвета. Схватил уродливую массивную ручку и потянул с усилием. Дверь и не подумала шевельнуться. Осторожно постучал, чтобы дрожащие матовые стекла не вывалились из деревянных реек. Здание проглотило беспомощный слабый стук. – Ага, вот вы где! – обрадовался голос в темноте. – А мы вас заждались, так сказать!