Часть 1 из 87 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«…Завтра, я снова ухожу.
Мне предстоит очень важная, но опасная миссия.
От неё будет зависеть судьба человечества.
Но если мы победим, если выиграем!
Тогда все люди смогут вернутся домой…
Я очень люблю тебя… Твой папа».
Глава первая.
Моя любимая Сальма.
Часть первая. Дерзкое ограбление.
Мы не сделали скандала – нам вождя недоставало.
Настоящих буйных мало – вот и нету вожаков.
В.С.Высоцкий
Я был когда-то счастлив. Сейчас в это трудно поверить. У меня была жена, уют и немного понимания – простой и универсальный рецепт семейного счастья. Я не копался в своём прошлом, не думал о будущем и наслаждался каждой текущей минутой своей жизни.
Человек я дрянной: резкий, вспыльчивый и непомерно гордый сам не знаю от чего. Здесь ничего не изменилось со временем. Мама обвиняла мои ирландские корни по линии отца, а сам отец винил во всём мамину испанскую породу. Итоговый продукт получился весьма нелепый и немного странный. Они за всю жизнь так и не выяснили чьи именно гены больше виновны в получившимся парадоксе. Я знал, что причины их гнева, вовсе не в цепочках ДНК или наборах хромосом, а в банальном нежелании первого и единственного ребенка в их брачном союзе. Они были счастливы без соплей и босых ног прыткого юнца, бегающего по дому и вечно требующего ласки, внимания и конфет. Их любовь угасла и обременилась.
Я рос, креп, закалялся улицей и не давал скучать своим родителям: вечно попадал в истории с драками, выпивкой, девочками и плохими компаниями. Своих стариков я уважал и развлекал как мог. Они почти ненавидели меня и я отвечал им взаимностью. С моим совершеннолетием я покинул отчий дом, а предки сменили замки, едва я успел переступить через порог.
Следующим этапом моего становления должны были стать тяжелые наркотики и краденый пистолет за поясом рваных джинсов, с которым я планировал ограбить свой первый магазин, окончательно похоронив шансы на спокойную и рассудительную жизнь. Я направил колесо своей судьбы прямиком к столу патологоанатома, но провидение распорядилась иначе – я влюбился.
Своей подраненной психикой я искал себе приключений каждую ночь и в одну из таких встретил Сальму. В магазине, в котором она работала, принимали товар, а я завалился туда в полной готовности пустить свою жизнь под откос посредством ограбления.
– Мы закрыты, – сказала она с тревогой, отложив толстую бухгалтерскую тетрадь в сторону.
Я чуть не рассмеялся, когда услышал это, поскольку минутой ранее я высадил стеклянную витрину огромным булыжником с диким грохотом. Сальма сидела в подсобном помещении и вела учёт товара в тусклом свете настольной лампы. Я не знал, что ответить и был удивлен её присутствию, не меньше чем она моему вероломному вторжению. Мы просто стояли и смотрели друг на друга.
Как же она была прекрасна, моя девочка. Господи, если бы я знал, что передо мной моя будущая жена, я бы умер от тахикардии. Её карие глаза были широко открыты и напуганы. Я обмяк и рассеялся, как только погрузился в их теплоту и манящую тревогу. Черные и густые волосы до плеч, кружились хороводами и дурманили мою больную голову. Она тяжело дышала маленьким прямым носиком, её пышная грудь хаотично подергивалась в пёстром летнем платье, а рот был приоткрыт.
Потом я увидел её спелые, пухлые губы и окончательно парализовался любовными флюидами. Я моргал всё медленнее и погружался в транс из-за переполняющего меня восторга от столь прекрасных форм и сочетаний. Передо мной стояло божество.
Она робко произнесла:
– Если вы сейчас же не уйдёте, я вызову полицию…
В этот момент у меня выпал пистолет из-за пазухи. Сальма закричала, схватив голову руками:
– Нет! Господи, нет! Этого ещё не хватало!
После чего села на пол, задрожала и заплакала. Я поднял пистолет, шмыгнул носом и продолжил стоять, как болван. Мне уже не хотелось никого грабить. Я вдруг увидел себя любящим мужем, сидящем в кресле-качалке у собственного бассейна, с сигарой в одной руке и свежей новостной газетой в другой. Женатый и самый деловой человек из всех. А Сальма возлеживает свои прекрасные телеса на белом шезлонге, под июльским солнцем в открытом купальнике, на фоне шикарного особняка со стеклянной крышей. Под навесом припаркован новенький внедорожник, в бассейне резвятся дети, и по газону бегает песочного цвета лабрадор.
– Какой же ты ублюдок! – бросила она с ненавистью, а по лицу её черными змейками стекала тушь от обилия слез, боли и отчаяния.
– Чего это? – возмутился я с легким недоумением.
– Ты…Ты – животное! – она схватила с полки пакет молока и запустила мне в лоб. – Как ты смеешь грабить меня?! Как ты смеешь?!
– Да я…
– Я не могу сейчас потерять всё! Не могу! Мне нужно лечить маму! Мне нужны мои деньги! Мне нужен мой магазин!
Я был восхищен и поражён от внезапного перевоплощения из кроткого и хрупкого создания, в деспотичную львицу. В этом и была вся моя Сальма, подобные характерные метаморфозы, из огня да в полымя, случались с ней весьма часто по причине её буйного нрава и гордой непреклонности. Её так и лихорадило от штиля к буре всю жизнь, с годами эта тонкая грань и вовсе поистрепалась. Легкую и наивную девочку, умеющую хранить в себе гармонию, слишком часто обижали люди и обжигали неизведанные тропы судьбы. Со временем я понял, что между нами всегда было что-то общее, что-то что любит и бьёт одновременно.
– Что у тебя за проблемы? – спросил я.
– Тебе-то что? Ты мне никак не поможешь, скорее последнее заберешь, – ответила она.
– Помогу, – ответил я с вызовом.
– Как?! Пойдешь грабить соседний магазин? И принесешь мне их дневную выручку?! Спасибо, не надо!
– Сколько денег тебе нужно? – не унимался я.
– Слушай, – иронично склонив голову отвечала она. – Лучшее, что ты можешь сейчас сделать – это простой уйти. Я не буду вызывать полицию.
– Я уйду, но вернусь, – ответил я почти как терминатор. – Вернусь и у тебя будут деньги. Столько, сколько нужно.
Мой юношеский задор и неконтролируемый выброс гормонов бил по мозговым рецепторам и собственному самолюбию. Мне хотелось носить её на руках, прижать к себе и не отпускать. Тискать и гладить её как плюшевого котенка. Я жаждал подвигов и смысла в собственной жизни. И этим смыслом стала она.
Я развернулся и, подойдя к двери и схватившись за ручку, услышал от неё:
– Эй, если ты и вправду собрался возвращаться, то в следующий раз сделай это через дверь! Это витрина будет стоить мне половины выручки.
– Я всё верну, – ответил я и испарился, оставив её наедине со сквозняком и битым стеклом.
Вместе с ночным холодом в мой пылающий разум вернулась трезвость. Куда мне идти и что делать? У меня даже дома не было. Прежде чем разбить витрину, я рассуждал о собственной жизни, как о чём-то потерянном и забытом: терять было нечего. Но сейчас-то что? Мне хочется жить и наслаждаться. Вернуться и предстать перед ней мужчиной, а не спесивым голодранцем в рваных джинсах с пистолетом за пазухой.
Но как? В учениях о счастье принято менять мышление и рисовать карты желаний. Может это и работает для тех, кто большими деньгами привлекает огромные. А как быть с теми, кто находится на социальном дне и может лишь горячо топтать под собою землю? В таком случае, моя мотивация подогреет почву, но охладит желудок.
Оставалось лишь уповать на счастливый случай, с которым меня жизнь так и не познакомила.
Часть вторая. Блондинка Грег и белый платок.
Я плюнул себе под ноги и отправился ночевать к своему дружку Рико. Такому же оборванцу, как и я. Да, в хороших романах герои добиваются своих целей: будь то мешок золота или прекрасная принцесса, но моя судьба не похожа на сказку. От неё дурно пахнет и в ней нет звезды удачи.
Рико был хорошим парнем – толстый, кучерявый засранец. Единственный мой друг по средней школе. Добрый и трусливый пухлячок. Он носил очки и казался умнее, чем весь круг моих знакомых приятелей.
Плюхнувшись на рваный матрас в его берлоге, я спросил:
– Рико, что делать, если влюбился?
На потолке в лунном свете возился паук. Он заворачивал жирную муху в свои паучьи нити себе на завтрак. У Рико не было холодильника, и он съедал сразу всё, что притаскивал из магазина. Наверное, поэтому он всегда был толстым. Даже у паука, в квартире Рико, было куда и во что спрятать запасы еды. Мой желудок урчал и требовал пропитания…
– Вырви себе сердце, друг, – ответил Рико. – Любовь приносит только боль и беду.
– У меня уже давно его нет, – ответил я и, повернувшись к стенке, попытался уснуть.
Рико пахал в местном порту грузчиком. Я пристроился к нему на время. В основном мы грузили рыбу. Нами командовал высокий блондин Грег. Здесь он закупал товар и развозил его по магазинам и лавочкам. Грег всегда носил с собой зеркало и расческу, а из кармана его бежевой рубашки, торчал треугольником свежий носовой платок. За его спиной мы называли его «Блондинка Грег». У него было несколько рубашек, и он всегда контрастно сочетал их с цветом своего платка: бежевую с фиолетовым, красную с черным, голубую с зеленым. Что говорить, он водил фургон-рефрижератор, имел свой бизнес, двух неудачников в подчинении и был весьма доволен собой и своими носовыми платками. Мы смотрели на него снизу-вверх не только потому, что он был высоким парнем.
Однажды, мы прыгнули к нему в фургон, чтобы помочь разгрузиться в каком-то магазине. На мне были рваные тканевые перчатки в рыбной чешуе и соли. Он посмотрел на них и велел снять: боялся, что я запачкаю ему салон грузовика. Я приспустил перчатку и показал свою потную ладонь, на которой чешуи было ещё больше. Грег сказал своё «фу» и мы отправились по узким улочкам выполнять заказ. Всю дорогу он водил носом и всячески показывал нам собственное пренебрежение. Мы воняли рыбой и с удовольствием тряслись на мягком диване, на который Грег предусмотрительно постелил под наши задницы выцветшую скатерть. Рико мне периодически подмигивал и тихо пердел. Почему-то нам было дико смешно, когда блондин багровел, скрипел зубами и открывал окно. В конце концов он сдался и перестал его закрывать. Выглаженная синяя рубашка Грега, с белым платочком, перестала пахнуть стиральным порошком с кондиционером, и вся покрылась дорожной пылью.
Когда мы приехали, я увидел огромный фанерный щит вместо витринного стекла магазина и понял, что моя жизнь – полное дерьмо. Грег велел брать коробки с рыбой и идти за ним. Сам, тем временем, достал из бардачка фургона ополаскиватель для рта, одеколон и жидкое мыло с полотенцем. Проведя дезинфекцию всех открытых участков кожи и внутренней полости рта, он полюбовался на себя в зеркало, поводил расческой по своей шевелюре и пшикнув на шею, платок и запястье одеколоном, пошел к магазину.
Всё это время мы с Рико держали в руках вонючие коробки с рыбой и ждали, когда он отмоется от грязной жизни и двух досаждающих поганцев.
– Я знаю, почему он так прихорашивается, – шепнул мне Рико.
– Я тоже, – ответил я и многозначительно посмотрел на него.
– Да ладно! – сказал мне Рико и показал пальцем на дверь магазина. – Она?! Старик у тебя нет шансов! За ней бегает полгорода таких мачо, что даже Грег им неровня!
Я спрятал свои жалкие, потускневшие глаза от правды, что сказал мне Рико и отвернулся.
– Чего встали, олухи?! Несите товар быстрее! – крикнул нам Грег из магазина.
Мы подхватили рыбу и зашли в магазин. За прилавком стояла роскошная Сальма в черном обтягивающем платье и белыми бусами на тонкой шее, игриво переливающимися в зоне декольте. Грег подошел к ней, растянув рот в улыбке так широко, как будто пришёл на прием к стоматологу. Рико всё это время сочувственно смотрел на меня, а я искал грязь на чистом полу, чтобы спрятать свой стыд и приземлить глаза на чём-то родном. Но даже на полу мне не было места. Я нашёл на нем только маленький кусочек битого стекла играющим радугой на солнце…
Перейти к странице: