Все экзамены Вера сдала досрочно, в конце мая. Даже обижалась, что иногда ей ставили пятерку раньше, чем она успевала открыть рот. Впрочем, не всегда, по некоторым предметам она даже начинала отвечать. Потом последовало оформление академического отпуска, и уже в начале июня жена жаловалась: – Вить, я совсем не умею бездельничать! Сам же отучил. Чем мне заняться? – Как чем? Готовься к родам. – Я давно готова! А ждать еще почти полтора месяца. – Тогда читай книжки по педагогике. В конце концов, ребенка мало родить, его надо еще и воспитать. – Читаю. – И еще напиши руководство по управлению луноходами. Поделись своим опытом, причем не старайся выдержать официальный стиль. Что-нибудь вроде сочинения на тему «Как мы с “Мальчиками” проводили время сначала в актовом зале, а потом на Луне». Особое внимание обрати на особенности управления в условиях пониженной силы тяжести. И свяжись с Аркадием Стругацким на предмет сценария документально-художественного фильма. – У всей этой истории еще нет конца. – Так вы же не с конца начнете писать, а с начала. – Мы? – Конечно, братья-то про луноходы почти ничего не знают. Поди плохо будет смотреться в титрах – «авторы сценария А. Стругацкий, Б. Стругацкий и В. Скворцова»? Прямо хоть алфавит по вам изучай. – Ты ведь тоже что-то пишешь. – Пишу, но оно не совсем художественное. Скорее наоборот. Когда я недавно посетил двадцать первый век и ненадолго обернулся там Скворцовым, Антонов меня спросил: – Вить, а вот как ты, например, оцениваешь то, что сейчас происходит с нашим здравоохранением? Не столько в Москве, сколько в замкадье. – Ну, мы с тобой вообще-то ни там, ни там не лечимся. Однако по рассказам заслуживающих доверия лиц – развал. – Вот именно! – подтвердил Антонов. – А как это безобразие называется? Оптимизацией! Так какого же хрена ты собираешься писать трактат о грядущем развале СССР? Бери пример с более опытных товарищей и пиши про оптимизацию. Не надо сыпать соль на раны Леониду – он, похоже, единственный из троицы все еще сохраняет какие-то иллюзии. – Во-первых, тогда уж не из троицы, а из четверки, сидели-то мы вчетвером. А во-вторых, не единственный. Я их пока тоже ухитряюсь сохранять. – Даже не знаю, завидовать тут надо или соболезновать, так что давай я лучше тебе покажу, как пугать людей, обещал же. Итак, расслабься и представь себе, что у окна, например, стоит тот тип, что вчера по телевизору предлагал прекратить лечить онкобольных бесплатно, в то время как для него самого лечение мало того что даром, так еще и за границей. И запоминай, что я делаю. – Действительно, довольно просто, – согласился я после завершения демонстрации. – И сил вроде почти не тратится. – Ну да, я уже минут через пять после Демичева был готов обработать еще кого-нибудь, – подтвердил духовный брат. Но все-таки Брежнев был прав в том смысле, что до завершения третьей лунной экспедиции времени на какие-то посторонние аналитические изыскания у меня не было, Антонов же категорически заявил: – Я пас, твоя страна, тебе ее и оптимизировать. Подборки в Интернете сделаю, а дальше уж ты сам. – Ты, конечно, знаешь, что я иногда хочу спросить в подобных ситуациях. – Разумеется, не чужие же люди. Почему я ничего не хочу делать здесь, в своей стране, хотя у меня тут почти те же возможности, что у тебя там? Только что радиодетали из будущего мне никто не отправляет горстями, а так все то же самое. Да потому, что в возможность улучшения я уже категорически не верю. Ну уморю я сотню-другую плохих парней, вылечу столько же хороших и помогу им занять места безвременно усопших, и что? Станет только хуже. Бывшие хорошие, попав наверх, мгновенно оскотинятся и начнут воровать и взяточничать, как не в себя, примеров тому несть числа. А немногих оставшихся людьми тут же сожрут менее морально устойчивые собратья. В общем, тут если где-то и есть путь в светлое будущее, то он далеко от моего поля зрения. Третья лунная экспедиция стартовала в середине июня. К тому времени на запросы с Земли отвечали только «Мальчик-пять» и иногда, через два раза на третий, «Аспирант», который для погрузки образцов в возвращаемый модуль был бесполезен. Правда, «Луна-20» везла на Луну «Пионера», так что какая-то свобода маневра у нас оставалась. Однако эта экспедиция готовилась в дикой спешке, и это сказалось еще до посадки. Станция задержалась на лунной орбите почти на лишние земные сутки, что-то там у Челомея с Фроловским не ладилось. Но все же потом села, причем довольно близко ко второй базе с уткнувшимися в нее двумя «Мальчиками» и «Аспирантом». – Небольшой перерасход горючего, – сообщил мне Саша. – Шестьдесят пять кило теперь с Луны не вытащить. Максимум, что разрешил Челомей после получасовой ругани с Чертоком, – сорок пять. А я вообще советую ограничиться сорока килограммами, мало ли что. – Ясно, буду грузить тридцать, это как-никак лучше, чем вообще ничего. А если «двадцатка» все же не долетит до Земли, то так на Луне в расчете на будущие рейсы хоть что-то останется. «Мальчик-пять» заснял посадку «Луны-20» и высадку «Пионера», но обниматься с прилетевшим «младшим братом» не полез. Во-первых, как я уже говорил, цирк в этой экспедиции не планировался. А во-вторых, «Пионер» мог не выдержать объятий в силу общей хлипкости конструкции. Долгое сидение на Луне не прошло единственному выжившему «Мальчику» даром. От солнечных батарей осталась только треть, но на времени зарядки это почти не сказалось, потому как емкость аккумуляторов упала до сорока пяти процентов от номинальной. И начал иногда заедать в локтевом шарнире левый манипулятор. Однако выполнить последнее, что ему оставалось в жизни, то есть подтащить контейнер с образцами к «Луне-20», «Мальчик-пять» сможет. Теоретически это смог бы и «Пионер», сила тяжести на Луне позволяла, но я решил зря не напрягать инвалида с рождения. Так, пора приступать. Контейнер моя «пятерка», хоть уже и на треть вышедшая из строя, легко дотащит до станции целиком, без выгрузки и сортировки образцов по номерам приоритета. Этим у самой «Луны» займется «Пионер» под управлением Юрия Степановича, ни к чему этому не имеющему никакого запаса прочности механизму зря раскатывать по Луне. Я подкатил к контейнеру и начал вводить наборы команд для водружения его на спину в первый, второй и третий буферы. Тут придется применять пакетное управление – бортовой контроллер станет выбирать наборы в зависимости от того, как себя поведет заедающий левый манипулятор. Не хотелось бы рассыпать камни в трехстах метрах от станции, собирать их потом будет не так просто. И вот кто бы объяснил – что мне, дебилу, мешало еще на стадии проектирования предусмотреть у этой корзины крышку? Мало ли что не я рисовал чертежи, подписывал-то я, вот теперь и корячусь. Так, вроде довез. Теперь снять контейнер, не рассыпав… ага, и это получилось. «Мальчик-пять» раскинул солнечные батареи и замер. Вообще-то от него уже больше ничего не требуется, но это только по планам. А вдруг что-то пойдет не так? Заряд аккумуляторов лучше держать на максимуме. «Пионер» сортировал и загружал образцы восемь часов с двухчасовым перерывом на подзарядку, во время которого Юрий Степанович пообедал и немного отдохнул. Казалось бы, с чего бы он так долго возился – манипуляторы, что ли, кривые? Нет, с ними все было нормально. Они, правда, получились существенно слабее, чем у «Мальчиков», но зато точнее выполняли мелкие движения. Суть же состояла в том, что все луноходы работали на спутнике Земли рывками. Быстро выполнив очередной набор или пакет, луноход замирал. Потом начинал вертеть головой, оператору нужна была полная информация об изменениях обстановки. Затем – снова пауза, человеку необходимо время на подумать и ввести новый набор команд. И наконец, следующий рывок. В показах по телевизору все эти паузы или вырезались, или во время их камера переключалась на какой-то другой объект, поэтому зрителям казалось, что луноходы суетятся непрерывно. Наконец погрузка была закончена, транспортный отсек станции закрыл люк, а через полчаса «Луна-20» стартовала к земле. Естественно, видеозапись этого события пришла в ЦУП. – Неплохо, – сказал я, быстро просмотрев ролик. – Будем надеяться, что это последняя видеозапись с Луны от оставшейся там команды. – Почему? – не понял Юрий Степанович. – Потому что если «двадцатка» нормально доставит груз на Землю, на Луне нам долго еще ничего нужно не будет, и от роботов потребуется только своевременная самоликвидация. А вот если доставка не получится, то я не очень представляю, что делать дальше. Но в любом случае это будет не скоро и уже с другой командой. Если кому-то наверху придет в голову снова использовать эту, то ничего, кроме эпического провала, я не ожидаю. Однако волновался я зря – через шесть дней сорок два образца из ста трех были доставлены на Землю. А у меня наконец-то появилось время на ничуть не менее важное занятие, чем слежка за всякими летающими по космическим просторам железяками. Требовалось уговорить жену заранее перебраться из Троицкого в Кунцево. – Мне остался еще почти месяц, – не соглашалась Вера. – А вдруг роды будут преждевременные? Лучше заранее приехать в ЦКБ, залечь туда и спокойно ждать, пока придет время рожать. – Ага, месяц там валяться. Ты-то однажды полежал в госпитале месяц, так до сих пор иногда вспоминаешь. А я уже интересовалась, в больнице Академгородка очень приличное родильное отделение, сюда даже из Москвы многие хотят попасть. К тому же здесь будешь рядом ты. – Я и там могу быть рядом. – Верю, вот так прямо все бросишь и заляжешь в больницу рядом со мной. Вить, не выдумывай, все рожали, и я рожу. Здесь, а не в какой-то там ЦКБ, где вообще два года назад аж Королева зарезали. Против такого аргумента я смог возразить только «ну ты-то не Королёв», однако понял, что спорить бесполезно. Вообще-то Вера почти всегда и во всем соглашалась со мной, но если решалась в чем-то выступить против, то потом стояла на своем намертво. К тому же поговорка «полы паркетные, врачи анкетные» родилась, наверное, не на пустом месте. В общем, действительно – пусть рожает здесь. Если при родах что-то пойдет не так, я смогу помочь, но об этом лучше заранее договориться с руководством клиники. А потом я буду сидеть в «Мечте», и всякие визитеры пусть едут сюда сами, мне нельзя будет надолго покидать Троицкое. Впрочем, съездить в Москву мне все-таки пришлось – за премией (по традиции – в конверте), вторым орденом Ленина (первый шел в комплекте со звездой Героя соцтруда) и пропуском в двухсотую секцию ГУМа. Кстати, торговля там была организована довольно своеобразно – я, позвонив домой и узнав, что с Верой все в порядке, решил туда зайти. И чуть не обломался. Меня просветили, что на пропуске, который именовался «Приглашение», телефон напечатан крупными цифрами не зря. Секция нормально закрыта, то есть ее двери. И чтобы их открыли, надо позвонить, представиться и согласовать время визита. Ну прямо как какому-нибудь подпольному портному – мне уже приходилось возить к ним Веру и тетю Нину. Лично меня в отличие от них почему-то устраивало и то, что продавалось в обычных магазинах. Или в комиссионках за бешеные, но для меня в общем-то терпимые деньги. Так вот, после посещения этой секции я уже знал, о чем буду говорить с Леонидом Ильичом на ближайшей встрече. Ибо главным отличием этой секции от всего остального магазина был не ассортимент – он оказался ненамного шире, чем в общедоступных отделах, а отсутствие очередей и цены. Они оказались в среднем вдвое ниже, чем там. И об этом не знал, оказывается, только я – даже моя секретарша давно была в курсе! При том, что уж ей-то получение пропуска-приглашения совершенно не светило. Трудно придумать более сильный удар по авторитету партии, чем такая ценовая политика. Тоже мне, нашли малообеспеченных – членов правительства, ЦК, космонавтов и некоторых академиков. Да продавайте вы там дефицит без очередей, хрен с вами, но за нормальные деньги! А так получается не торговля, а идеологическая диверсия. Хоть снимай фильм ужасов «Дом с привилегиями». В общем, я разозлился, плюнул и ушел без покупок, да еще под ехидные комментарии Антонова «вот это, Витенька, и есть самый настоящий социализм, который ты хочешь сохранить в веках, а всякие там социальные справедливости идут к нему необязательным довеском». Прямо-таки змей-искуситель какой-то, а не духовный брат. Ну, а второго июля свершилось событие, которого мы с женой ждали уже почти девять месяцев – число Скворцовых на планете увеличилось на единицу по имени Татьяна. Вес – три восемьсот, здоровье идеальное, голос, как у мамы, но характер спокойный, то есть орет она редко. Зато, мягко говоря, громко, это у них фамильное. Роды прошли легко, Вера уже начала прикидывать, когда планировать следующего ребенка. Тетя Нина даже всплакнула – мол, надо же, и оглянуться не успела, как стала бабушкой. Хотя, по-моему, эту тему они с Верой последние полтора года обсуждали регулярно и подолгу. Дядя Миша на радостях выпил, но настолько немного, что его дражайшая половина предпочла этого не заметить. Ну, а я наконец понял, зачем нашей семье аж целых два автомобиля. В один-то, если еще и с Джулькой, мы теперь можем поместиться только с трудом, а если с вещами, то с большим трудом. Даже в «Победу», не говоря уж о моем «Москвиче». Глава 13 В бытность свою Антоновым я считал, что желание детей побыстрее начать жить отдельно от родителей является совершенно естественным и особого обоснования не требующим. Мол, все так делают. Потребовалось стать Скворцовым, живущим в СССР 60-х годов, чтобы усомниться в этом тезисе.