«Точно ему невтерпеж», – мелькнуло догадкой, даже хотелось крикнуть вслед: «Гальюн налево!» – это была старая, еще курсантская хохма для таких хлыщей… гальюн был «направо». Еще раз пробежался глазами по шифровке с «Ривза» – полный текст освещать «советнику по особым» он не стал… просто не видел смысла. Командующий советской эскадрой совсем перегибал палку. «Как там он выразился? – Фоли отыскал зацепившие глаз строки. – “Глушить рыбу”? В принципе, ничто им не помешает уронить пару глубинных бомб в ордере. Или в ближней зоне. Наших ПЛ там все равно нет. Русские показали неплохую напористость и выучку, без эксцессов для себя миновав подводную завесу. Теперь нашим парням, чтобы не быть услышанным, нужно по большой дуге обходить соединение. Это займет немало времени». Коротко постучавшись, вошел офицер-порученец. – Соедините меня с командующим TF-12, – приказал адмирал, заметив, что произнес это будто с неохотой – все же считал все эти «задиристые игры» самолетами лишь неплохим поводом размяться парням палубной авиации. «Если и кусать русских, то исподволь и не оставляя следов». Южно-Китайское море «А ведь так идти (когда тебя вываживают, опекают, и ты ни за что не отвечаешь) вполне комфортно», – наслаждался неожиданным покоем капитан 2-го ранга Скопин. Стоял на верхней палубе, прислушиваясь к своим ощущениям, внешним источникам, чувствуя, как в надстройку из низов едва уловимо передается вибрация турбозубчатого агрегата, мысленно дорисовывая жаркое гудение паровых котлов. Вода дыбилась из-под форштевня, шипела вдоль ватерлинии, клокотала за кормою – крейсер проходяще глотал мазут и мили. Два впередиидущих теряющихся в ночи СКРа помаргивали-перемаргивались ратьерами… в дополнение к другим незримым эскадренным привязкам. Ветер не только освежал море, что крылось равномерной рябью, но и щекотал кожу, трепал волосы, задувал, забираясь под форменную «тропичку». В небе улыбался народившийся криворотый полумесяц (перевернутый чуть вбок), царапались колючками звезды. Оценил, поулыбался в ответ, провел ладонью по народившейся колючке-щетине – мы, если что, тоже могём. «До Владика две с половиной тысячи миль. Минимум три дозаправки мазутом – в Южно-Китайском через тысячу кэмэ, вторая после Тайваня в Восточно-Китайском. Самое узкое место в Корейских проливах. Интересно – каким пойдем? Пусанским? Нет, наверняка Цусимским. Блин, у штурмана даже карт своих нормальных не осталось – выданы новые советские. Все лихоимцы забрали – и вахтенный журнал, и все штурманские прокладки от самых Фолклендов, все уехало в Москву. Секретные». Повторяясь… Часть корабельных офицеров-спецов с «Петра Великого» укатило вместе с «железом» в Союз. Добавить к этому израсходованные, расстрелянные «форт», «гранит», «кинжал» и снятую радиоэлектронику других боевых систем – состав и организация БЧ крейсера свелись к минимуму. Матросов-то понятно – вдоволь, а офицерские наряды пришлось переписывать по-новому: кто будет стоять дежурным по кораблю, кто – вахтенным. Кто в БИЦ, кто по оставшимся (уцелевшим) боевым частям. Словом, кто в лес, кто по дрова. Камранское стояние закончилось неожиданно. Вышли в море, взятые под плотное обеспечение. «Будто на веревочку и бантик сверху повязали», – кто сказанул? Да вроде бы штурман. Но с штабными на «Сене» (так КРУ «Адмирал Сенявин» называли) уговорились, что оперативную обстановку по внутриэскадренной связи на «Петю» все же будут скидывать. А иначе как? – «Раздетый» ТАРКР, конечно, уже не мог считаться полноценным боевым инструментом… но что есть, то есть – законный участник походного движения со своими средствами наблюдения, вполне себе интегрированный в эскадренную оборону. По крайней мере, подкильная гидроакустическая станция крейсера была в деле. Отдельный канал связи был у полковника КГБ – свои шуры-муры через ЗАС-аппаратуру[57], напрямую и непосредственно с самой Москвой. «Чекисты» еще и вохру всю свою на борт впихнули… с автоматами, пистолетами. Скопин напрямую подошел к главному: – Вы нас что – расстреливать будете, если угроза захвата или ко дну пойдем? Или когда будем в узостях проливов около Кореи проходить – дабы пресекать попытки махнуть за борт вплавь? Полковник на такую прямоту даже не изменился в лице, видимо, уже понял, что «тут ему не там»: – Желательно, чтобы никого постороннего и лишнего на палубе в сомнительных ситуациях не было. У меня приказ. В общем, вышли в море. И пока определилось, установилось эскадренное построение и место «Петра»… Пока оно еще, если честно, скребло кошками (оглядываясь на недавние бои в Филиппинском море – «ща как начнется, только успевай отмахиваться!»), Скопин и не думал сменяться – продолжал тянуть командирскую лямку на мостике. Со всей ответственностью. Естественно, и как положено соответствующий инструктажный «накрут» был устроен вахте и всему экипажу… хоть боевая готовность и держалась по номеру «два». И мух, надо сказать, не ловили! Бдели, чем было, и тем, что работало! И первыми установили эхоконтакт с неизвестной подлодкой, пробравшейся прямо в ордер. – Вода сложная[58], но мы взяли! – Рдел гордостью лейтенант с центрального поста АГАК[59]. – Гражданский «полиномщик», заводчанин из Союза уверяет, что наш комплекс круче, «шагнувший вперед» по режимам разным и вообще… – Верю, – сохранял снисходительность Скопин, – зачет! Скиньте наводку на СКР сопровождения, пусть дальше по инстанции дают. И без того ребята протабанили[60], так хоть тут от контр их адмирала втыков меньше будет. А так – и ты молодец, и эскорт тоже будет молодец. В остальном шли без дерганий, спокойно оттопав остаток ночи. Вахту «врио» все-таки сдал, но «отбиваться» не спешил, самому было интересно – «что день грядущий нам готовит»! А чтоб не путаться под ногами да не смущать никого на «ходовом», вышел на «правый сигнальный». Потягиваясь, позевывая, отправив вестового за кружкой бодрящего, да побольше. Утром дали по эскадре «семнадцать» – «Петр» рассекал зеленоватые воды Южно-Китайского моря, только дым из трубы! Утро (пока еще не припекало) выгнало наружу на палубы всех причастных и непричастных, в смысле несших службу и не очень. Корабль оживал… правильней – оживлялся. Кофе все не несли, зато неожиданно наверха? забрел (вот уж штатское беспечное племя, боцмана на вас нет) тот самый «кадр», что в состоянии эйфории под действием животворящего классического «шила» устроил заплыв «на потеху» ППДО и остальным переполошенным. Видно, заперся на «ходовой» – искал его (врио командира), ему и указали на дверь. Кстати, оказался он тем самым спецом-«полиномщиком» из «Морфизприбора»… И явился далеко не праздно… Но сначала деликатно предложив закурить… Закурили. Почему бы нет. С «сигнального» вид на корабль был и вперед и в корму. Доцент все чего-то пялился, пялился, молчал, тянул, мялся… наконец стал вопросы задавать: – Андрей Геннадьевич, все забываю спросить. Я ведь на «Кирове» – прародителе вашего, бывал, и не раз (системы по нашему заводскому профилю устанавливал)… «Надо же, какой выдрессированный в секретном НИИ, – мелькнуло у Скопина, – “системы по профилю” и не более… даже тут не оговорился». – …а у вас корабль, конечно, иной, – продолжал инженер, – вот я помню на носу «Кирова» штука такая стояла. А тут отсутствует. – Где именно? – Вот там, в носу за ракетной палубой. – На баке, – понял кавторанг, – на «Кирове» там «Метла» торчала[61]. У нас поновей оружие – «Водопад», расположен не на открытой палубе, а во внутрях. – Вот-вот, поновей, – явно завелся инженер, – комплекс «Полином» на вашем корабле… он обладает рядом характеристик, отличных от тех, что сейчас освоило наше НИИ. Связано это с другим программным обеспечением автоматизации. Но в наших интересах есть еще фактор! Сейчас в этих тропических водах… хм, мы у себя в лабораториях таких уникальных условий «на живую» не повторим. Хотелось бы провести ряд тестовых работ на разных режимах, снять показания. А ваш лейтенант отказал, сославшись… – Простите… вас Вадим Яковлевич, насколько помню? – Да. – Так вот, Вадим Яковлевич, если старший группы акустиков говорит, что лучше не надо, стало быть, не надо! Воздержимся от всяких экспериментов. Мы не на прогулке. – Понимаю, – неожиданно легко уступил инженер, пробормотав: – Черт, но попробовать я должен был. А когда будем во Владивостоке? Как пойдем мимо Тайваня? «Ну-ну, ты бы об этом у особиста поспрашал, на радость его подозрительности», – снова с усмешкой брякнуло в голове Скопина. Вслух же совершенно несерьезно: – Это вам к штурману. У него прокладка. – Какая прокладка? В этот момент в небе сравнительно низко ревуще просвистела пара «двадцать третьих» «мигарей», принужденно отвлекая – головы задрали дружно вверх, провожая взглядом. – Карта прокладки курса. Не путать с женской гигиенической! – Голос немного еще тонул в самолетном уходящем, поэтому Скопин не сразу понял – кто произнес, и удивленно уставился на представителя советского ВПК: «Это мы все жертвы рекламы, а этот-то откуда взял?» Оказалось – не «этот». Оказалось – на мостик выткалась фигура Харебова! Фигура подозрительно прямая, что являлось первым признаком – майор не совсем трезв (дескать, держу марку, чеканю шаг):