Обеденным автобусом Максим не приехал. – Опоздал, наверное, – разглядывая выходящих пассажиров старенького тупоносого «ЗИСа», разочарованно протянула Мезенцева. Впрочем, особо не расстроилась. – Значит, вечером ждать будем! Теперь уж дома. Жень, как приедет, придешь? Я позову, сбегаю. – Конечно! Проходивший мимо сутулый мужчина лет этак хорошо за сорок, в сером, плохо сидящем пиджаке, увидев девушек, вежливо приподнял шляпу и тут же пожаловался: – Вот ведь, уехала… Юлька-то! И кого я теперь на станцию юннатов пошлю? Воспитателей-то нету. – Здра-а-авствуйте, Аркадий Ильич! – хором поздоровались девчонки. – Да-да, здравствуйте. Знаете, ума не приложу. Директора местного Дома пионеров и школьников Аркадия Ильича Говорова знал весь Озерск. По-деловому умный, интеллигентный, но несколько рохля, Аркадий Ильич руководил Домом пионеров уже около десяти лет. И кто у него только не занимался! В том числе и подружки, да и Мезенцев Максим тоже когда-то ходил в кружок радиодела. – Да найдете кого-нибудь, Аркадий Ильич. – Да уж… – Говоров вдруг улыбнулся и с надеждой глянул на Женьку: – Ты, Женечка, говорят, в отпуске? Что ж, слухи по городку распространялись быстро. Все всё про всех знали. – В отпуске, – не стала отпираться Колесникова. – Готовиться буду. В августе поступаю. В Герцена. – Знаю-знаю – на геофак… – Не-е! На исторический. – На исторический. – Директор развел руками. – Вот бы и подготовилась. На станции юннатов. Сама прикинь: природа кругом, тишина, ничего не отвлекает… Днем ребята с педагогами, вечером только присмотреть… ну, парочку мероприятий провести – да просто все. Не работа – курорт! Отдых! – Ой, Аркадий Ильич, все же я лучше – дома. – Ну и как-никак – зарплата… Семьдесят четыре рубля тридцать копеек! Больше, чем ты на метеостанции получаешь. Тебе к поступлению – плохо ли? Опять же, на бензин… Какой у тебя – шестьдесят шестой? – Говоров оглянулся на оставленный у автостанции мотороллер и одобрительно крякнул: – Шик! Блеск! Красота! Полсотни идет? – Семьдесят! А под горку – и того быстрее катит. – Вот я и говорю – на бензин… А там как раз на технике своей и проедешь. Ежели осторожненько. Учебнички с собой возьмешь. Да! У нас и еда, считай, даром… Женька махнула рукой: – Ну-у, Аркадий Ильич… Не знаю… – Ты все же подумай, Женечка! – не отставал Говоров. Несмотря на видимую рассеянность, человек он был по-хорошему упертый, особенно когда дело касалось подведомственного учреждения. – А знаешь, что? Давай-ка я завтра к вам загляну. Этак ближе к обеду. Удобно будет? – Ну да, заходите. Удобно. А где у вас станция-то? – Да в Лерничах. – Ого! – Не в самих – там еще деревня такая. Рябой Порог, так там рядом – на старом лесном кордоне. Даже электричество есть! Председатель колхоза разрешил фазу бросить. Так что надеюсь и жду! Аркадий Ильич улыбнулся и, приподняв шляпу, поспешил к стоящему возле Дома колхозника синему «Москвичу» самой первой, «четырехсотой», модели. – До Лерничей этих – километров тридцать по грунтовке… в пыли… – вслух прикинула Женя. – Да там еще лесом с десяток… Оно мне надо? – Зато – семьдесят четыре рубля! – Глянув на подругу, Катерина неожиданно поддержала директора. – На дороге, чай, не валяются. – Это да… – Только на мотороллере я бы на твоем месте не ехала, – рассуждала вслух Мезенцева. – До Лерничей автобус ходит. А там дальше – попуткой. – Вот еще – попуткой! – Подойдя к «Вятке», Женька ласково погладила мотороллер по рулю. – Ничего, «Веспочка», доедем. Если вдруг решусь… * * * Опорный пункт милиции (отделение охраны общественного порядка на транспорте) располагался в старинном флигеле, расположенном рядом с железнодорожным вокзалом Тянска, выстроенным еще в тысяча девятьсот пятом году во исполнение указания графа Витте. Несмотря на старину, обстановка в опорном пункте царила самая спартанская: три стола, старый продавленный диван, накрытый серовато-желтым покрывалом, колченогие стулья у дальней стены, выкрашенный синей густотертой краской сейф и забранные решетками окна. В простенке меж окнами – портрет В. И. Ленина, телефонный аппарат на крайнем столе – солидный, черный, да старый двухстворчатый шкаф, набитый всяким хламом. Из излишеств – вычурная темно-голубого стекла ваза на сейфе и рядом – транзисторный радиоприемник «Сокол», явно чей-то личный. Когда дружинники ввели задержанных, усатый сержант яростно крутил ручку настройки, пытаясь поймать ускользающий в шумах эфира шлягер… Ага, вот, похоже, поймал… Ай-я-яй-яй-ай… Селена, хэй-хэй! – Товарищ сержант, мы тут этих… субчиков привели, – деловито доложил усатый младший сержант. – Вон тот – только что освободился. Со справкой. Стоящие за ним дружинники – молчаливые парни с какого-то завода – заинтересованно прислушивались к песне. Один из них, с длинной, падающей на глаза челкой, даже прищелкнул языком: – Селена! Квартет «Аккорд». Пластинку все никак не могу купить. В культтоварах говорят – разбирают! – А ты, Федя, продавщицу сюда притащи, – нехотя оторвавшись от приемника, усмехнулся сержант. – Глядишь, и придержит для тебя пластиночку. Ну, так который тут со справкой? – Вон этот. Сутулый… – кивнув на задержанного, постовой протянул сержанту справку. – Силаев Сергей Иванович… освободился… срок два года… статья двести шесть часть вторая… Ого! Злостное хулиганство. За что получил? – Так… врезал одному на танцах… – нехотя протянул Силаев. – А теперь драку в вагоне устроил! – Сержант осуждающе покачал головой. – Не успел, так сказать, приступить к мирной жизни… Обратно в колонию захотел? – Да вы что! – Сутулый погладил побитую скулу. – Мне же попало, и меня же – в колонию? – Он первый начал, – сурово сдвинула брови Вера. – Максим за меня заступился. А он его ударить хотел. Вот Максим и… – Так, стоп, гражданочка! – Махнув рукой, милиционер достал из ящика стола несколько листов желтоватой бумаги и старые перьевые ручки. – Пишите, как все было, в подробностях. И – чего хотите. – Да ничего я не хочу, – отмахнулась девушка. – Отстал, получил – и ладно. Поделом! Сутулый воспрянул духом: – Вот видите, гражданин начальник! Это же я потерпевший, выходит… – Ты у меня поговори еще! – пригрозил сержант. – Он к Вере приставал. – Максим наконец вставил слово. – Вот я и… врезал. – И правильно! – одобрительно кивнул сержант, вытащил из кармана портсигар и протянул Максу: – Будешь? – Не курю я, спасибо. – Зато она как труба заводская дымит! И не стыдно, – презрительно скривился Силаев. – Тебя не спрашивают! – тут же осадил его сержант. – Солдат, ты где служил? – В Венгрии. Будапешт. – Ого! Считай – Европа. Домой? – Домой, в Озерск. – Максим развел руками. – Не думал не гадал задержаться. – Озерск… Красивый городок, зеленый… – улыбнулся милиционер. – И рыбалка там замечательная. Ладно, служивый, коли претензий не имеете, тогда удачи! – Спасибою – Максим улыбнулся в ответ. – Так мы пойдем? – Так говорю же – свободны! – стряхнув пепел в мусорницу, подтвердил сержант. – Тогда всего доброго! Поднявшись, Макс и Вера направились к двери. – Эй-эй, начальник… – заволновался задержанный. – А я как же? Ведь претензий нет… – А тебя – по мелкому, голубь. – Побарабанив пальцами по столу, сержант язвительно расхохотался. – Метлой помашешь для исправления. Чтобы думал в следующий раз. – Ну-у, начальник… Я же просто ей замечание сделал. Не выношу, когда бабы дымят!