– А-а! Так Танюшка-то еще не выходила. Она обычно рано за молоком ходит, к Молотовым. Они на Партизанской, рядом… – За молоком? – широко улыбнулся парень. – Так я ее тут, на лавочке, подожду. – Подожди, подожди… – Бабуся махнула рукой и шустро направилась к перекрестку. Татьяна вышла из дома минут через десять. Максим ее сразу узнал: все такая же худенькая, быстрая, с толстой косой. Разве что лицо сделалось строже, взрослее, что ли. Светлое летнее платье с легкомысленными цветочками, бидончик в руках… Все правильно – за молоком. Макс быстро поднялся с лавки: – Лапикова! Таня! А я думаю, ты или не ты? – Ну да – Таня. А вам чего? – затравленно оглянулась девушка – зыркнула исподлобья и вдруг улыбнулась – узнала: – Ой! Кажется, я вас где-то видела… Подождите, вспомню. Ха! Мезенцев, Максим! Господи, повзрослел-то как! Ты как здесь? – Да вот, шел мимо… – А я – за молоком… – Так я провожу! Пока шли, болтали обо всем, о чем обычно говорят школьные друзья после долгой разлуки. Вспомнили общих знакомых, посмеялись. Тут Таня зашла за молоком на веранду… – Ты вообще где, как? – дождавшись, когда она вернется, спросил Максим. – Контроллер ОТК, на заводе. – А говорили – в столовой… – Была… Недавно вот перевелась. Сегодня во вторую смену. А еще дел! А ты? – А я из армии только пришел. – Отслужил, значит… И что дальше думаешь? А давай к нам, на завод. – Так я это… Тань, тебе сестра моя привет передавала. И еще Женька Колесникова. – Макс болтал все, что приходило в голову. – Женька – это… – …да помню я их обеих. Правда, смутно. Когда училась, они же совсем мелкими были. Классе, наверное, в шестом. – Улыбнувшись, девушка вдруг покусала губы. – Ну, все, Максим, пора мне – дела. Рада была увидеть. – И я… Так и не придумав, как подвести разговор к Силаеву, Макс, уже прощаясь, спросил прямо: – Я тут с Силаевым Сергеем в Лерничах пересекся как-то… Знаешь такого? Татьяна вскинула глаза… и вдруг поникла взглядом: – Еще бы не знать. Только он меня знать не хочет. – Он отсидел… вернулся недавно… – Вернулся? И даже не зашел… Ну да, все правильно, – вздохнув, горько усмехнулась девушка. – Он ведь меня предательницей считает, хотя… А ты его увидишь еще? – Ну-у, наверное… – Тогда передай… А, впрочем, ничего не передавай… пусть уж как есть. – Говорят, несправедливо его… – осторожно промолвил Мезенцев. Таня снова вздохнула: – Ну да, несправедливо… Он на танцах за меня вступился. А там, в клубе, был такой Вострикин, малолетка, наглы-ый. Шпана из «сынков». Нет, у нас с Сергеем ничего тогда и не было. Ну так, знала, что он из Лерничей, здоровались… Присядем? – Ага… – Так вот. – Девушка поставила на лавку бидон. – Там, с Вострикиным этим прихлебатели были, человек пять. Я ему в танце отказала, так они налетели, платье чуть не порвали, сволочи… Слышала, они уже на танцах пару девчонок раздели! Прямо за клубом. Вот, думаю, и меня… Давай вырываться. А тут Сергей… Двинул этому гаду, пнул… Остальные разбежались. Тут девки подбежали, тоже из этих, из их компании – размалеванные, в коротких юбках… Шалавы! Я сижу, плачу, ничего толком не видела. Так потом на суде и сказала. Да меня особо и не слушали… А уж шалавы-то эти во всех подробностях расписали. Сергей выступил – так их и обозвал, про юбки короткие сказал да про все такое… Что таких ненавидит… Зря так сказал… Еще про «сынков» добавил и про их родителей… Вот уж точно зря. Ну и получил. А что? Ничего ведь никому не докажешь… Я потом Сереже писала в колонию, адрес узнала… он не отвечал – гордый. И вот, вернулся… и не зашел… Правильно, наверное. Ну, а что я могла? – Так передать ему что-нибудь? – тихо напомнил Макс. – Ну, передай… – Татьяна потеребила косу. – Просто скажи – видел, мол, случайно… Обиделась, что не зашел. Так ведь оно и есть, правда? * * * Ближе к обеду все же ливанул ливень. Загромыхало, сверкнули молнии, завертело, забуранило – недолго, но смачно! Полетели с деревьев сорванные ветром сучки, где-то с пушечным треском переломились гнилые стволы, и все живое попряталось. Юннаты тоже заскочили в палатки, тент уже унесло ветром куда-то к реке… Ветер утих так же внезапно, как начался. Застучал по стенкам палаток дождь, брезент быстро намок, ребята с вожатыми и педагогами выбрались наружу, спрятались под деревьями – благо ветер уже утих. – Ну, вот она, природа! – с нарочитым оптимизмом промолвила Елена Ивановна. – Солнце, дождь, ветер – и снова тишь. Все в один миг! – Ничего хорошего. – Тая понуро ссутулилась, кутаясь в модный болоньевый плащик – куцый, он едва спасал от дождя. – И тент унесло, искать надо. – А скоро дождю конец, – глядя на лужи, вдруг промолвила Кротова. – Вон, пузыри какие! Дежурные, эй! Похоже, за вас дождик котлы помыл… Сейчас, чуть утихнет, ужин будем готовить. – Ой! А продукты-то не замочило? – дернулась Елена Ивановна. – Хлеб немного подмок, а так нормально. Макароны в полиэтиленовых мешках, тушенка в банках – что с ними сделается? – Светка тряхнула рыжими локонами и рассмеялась. – Последний день, – тихо промолвила Маринка Стрекоза. – Тая Леонидовна, а вечер у нас будет? – Как дождь… – Парни, у вас что с музыкой? – Маринка живенько повернулась к мальчишкам. – Приемник работает! – сняв очки, довольно заверил Коля Ващенков. – Вот только, что передавать будут, не знаю. – Зато я знаю! – Стрекоза приосанилась и гордо сверкнула глазами. – Вечером радио «Юность» будет. Обязательно современную музыку передадут! – Ага, – вытирая очки краем рубахи, скептически усмехнулся Коля. – «Битлов» для вас гонять будут. И какой-нибудь твист. Услыхав про музыку, старшая пионервожатая тут же вмешалась – строго глянула на Ващенкова: – Дети, помните: ансамбль «Битлз» – очень неоднозначный! И недолговечный… Знаете, как переводится? «Жучки-ударники»! Как короеды. – Не, «Битлов» не передаду-ут, – со вздохом протянула Маринка. – Хотя бы Магомаева. А лучше – Эдиту Пьеху или квартет «Аккорд»! Насчет Пьехи и Магомаева Тая ничего не сказала – их в «Голубом огоньке» показывали, а туда, кого попало, не пригласят. – Эх, вот бы Женя проигрыватель взяла. – Ага! И провода за собой протащила! – Да уж… А, кстати, где она? В палатке спит, что ли? Водрузив на нос очки, Коля внимательно огляделся. Кто-то из шестиклассников пробежался по палаткам. – Не! Нету ее! – Нету… – хлопнула ресницами Елена Ивановна. – А где же она тогда, позвольте спросить? Тая наморщилась: – Она мероприятие должна была провести… – Так и готовилась, – пояснила Кротова. – Я сама видела. А потом пошла прогуляться. В лес. – В лес… – Елена Ивановна покачала головой и вздохнула: – Вот уже и вожатые пропадать начинают… Что ж, будем искать. Дождь между тем быстро обессилел: Светка оказалась права – уже не лил ливнем, а так, слегка покапывал, большей частью с веток. Юннаты разделились на две группы. Одна, под руководством Елены Ивановны, отправилась в лес, другая – с Таей – к реке. Искали бестолково: бегали, суетились, орали… Хотя, если бы Колесникова была где-то рядом, несомненно, услышала бы, отозвалась… – Э-эй! Эгей! – наперебой кричали на берегу юннаты. – Женя-а-а-а! Ау-у-у! И ведь кто-то откликнулся! – Чего кричите? Что такое случилось? Из зарослей показался всадник на каурой лошадке. В брезентовом плаще и фуражке с зеленым околышем. Лесник! Ну, а кому тут еще быть?