— Личный интерес, Всеволод Алексеевич. Хочу быстрее оказаться с вами в постели. У Рената такой мотивации не было. — И слава богу, — хмыкает Туманов и идёт к машине. Вроде бы довольный жизнью. А это для Сашки самое главное. * * * За ночь Сашка просыпается раза три. Или четыре. Она уже сбивается со счёта. Волевым усилием ненадолго проваливается в сон, но снятся ей чёртовы съёмки шоу, а смутная тревога не даёт уснуть крепче, перейти в ту стадию, где уже нет сновидений. Просыпаясь, Сашка сначала прислушивается, потом садится и берёт телефон, чтобы посветить на Туманова. Ночника в его московской спальне нет, шторы плотно задёрнули — улицы в Москве хорошо освещены, а свет мешает Всеволоду Алексеевичу заснуть. Впрочем, если учесть, как он вымотался накануне, ему бы уже ничего не помешало. Когда Сашка, в очередной раз проснувшись, касается рукой его шеи — ей привычнее и надёжнее проверять температуру именно так, — Всеволод Алексеевич не выдерживает. — Ты успокоишься сегодня или нет? — Ой. Простите, Всеволод Алексеевич. Я не хотела вас будить. — А чего ты хотела, прыгая по кровати в четыре часа утра? Меня укачать? Сашка невольно косится в телефон. Четыре ноль две. Всё же чувство времени у него потрясающее. — Ложись уже и спи, неугомонное создание. — Вы нормально себя чувствуете? — Да! Я хочу спать!!! В остальном — просто замечательно! Ещё раз разбудишь, выставлю в спальню Зарины! И, недовольно пыхтя, переворачивается на другой бок, к ней спиной. А Сашке всё равно не спится. Она думает про шоу, про команду стариков, с которой теперь надо репетировать, про Москву, в которой им придётся жить неизвестно сколько, про его растёртую ногу, которую он накануне даже обработать не дал. Потребовал, чтобы его не трогали до утра, и завалился в кровать. Ещё и дом этот чужой. В Прибрежном она бы сейчас вылезла тихонечко и ушла на кухню, или на любимом крыльце устроилась с сигаретой. А здесь ей некомфортно без него даже на расстоянии десяти шагов. Спать ей уже не хочется совершенно, и Сашка снова тянется за телефоном. Искать ей там особенно нечего, машинально пробегает по соцсетям, где ей тоже давно ничего не интересно. И как-то неосознанно вводит в поисковую строку «шоу «Ты — звезда». Фильтр по дате публикации. Искать информацию она умеет очень хорошо, годы фан-клубной слежки научили. Публикаций мало, шоу ещё не вышло на экраны, когда бы? Только первый материал отсняли. Но на третьей странице бесконечных анонсов и заметок о прошлых сезонах Сашка вдруг находит ссылку на некий форум массовки. И через пару минут уже читает длиннющую ветку: зрители, сидевшие в павильоне, пока длились съёмки, делятся впечатлениями от увиденного. Намётанный взгляд сразу выхватывает из текстового потока фамилию «Туманов». И чем больше Сашка читает, тем поганее становится и без того плохое настроение. «На Туманова просто невозможно смотреть, он еле ходит!» «Откуда этого старика выкопали? Он того и гляди зубной протез выплюнет!» «Туманов неприятно удивил. Мне кажется, он завидует всем участникам. Такие комментарии высокомерные отпускает!» «Где вы слышали его комментарии? По-моему, он просто спит в кресле!» Сашка специально дочитывает до конца. Хороших комментариев нет. А за ту тётку с песней про весну его чихвостят ещё на трёх страницах. Мол, уж он-то должен был её узнать и пропустить в финал хотя бы из ностальгических чувств. — Нет у него никакого зубного протеза, — шёпотом ворчит Сашка, и всё же вылезает из кровати, чтобы перекурить прочитанное. — Съёмного, по крайней мере. — Чего у меня нет?! — Ой… Всеволод Алексеевич зажигает свет над своей половиной кровати и садится с самым скорбным видом. — Ну а чему ты удивляешься? Спать ты мне не даёшь. Иди вари кофе тогда. Так чего у меня нет, говоришь? — Протеза зубного. Съёмного. Который можно было бы выплюнуть. У него ползут вверх брови. Всеволод Алексеевич тянется за очками. — Ну-ка дай, я посмотрю, что ты там читаешь! — Не надо! — Сашка поспешно подхватывает телефон с кровати. — Честное слово, вам не надо. — Верю. Но предполагаю, что тебе тоже не надо это читать. Посреди ночи так тем более. Сашенька, ну что за мазохизм? — Не знаю. Мне не спится. — Тогда тащи кофе. Поговорим. Сашка варит кофе, привычно ругая себя. Разбудила человека, перебаламутила. Впрочем, он дрыхнет с восьми вечера, должен уже был выспаться. Ставя чашку на его тумбочку, хочет спросить насчёт давления, хотя бы спросить, не померить, но не решается. У него такой мрачный вид, и на лице написано всё, что он думает по поводу её безмерной заботы. Хорошо они друг к другу притёрлись, уже лишние слова и вопросы не нужны. Сашка садится у него в ногах, чтобы удобно было разговаривать, но Всеволод Алексеевич качает головой. — Сюда иди, под бок. Будем тараканов травить. — Чего? Каких тараканов? А, поняла… — Ничего ты не поняла. Он дожидается, пока она перелезет на своё место в кровати, притягивает поближе. — Саша, ты прекрасно знаешь, что я сам попрошу о помощи, если она понадобится. Что за иррациональные страхи по ночам? — Не знаю. Я уснуть не могу. — Поэтому надо поминутно проверять, жив ли я?! — Да ну вас! Я машинально. Вы явно устали накануне. — Но не до смерти же. А не спится почему? — Не знаю. «Звезда» эта ваша всё время перед глазами стоит. Вот упала она мне с высокой колокольни, так-то разобраться. Ещё за ваших поющих дедушек переживать. И бабушек. — А, вот в чём дело, — понимающе усмехается он. — Ясно всё с тобой. Абсолютно нормальная история, Сашенька, ты просто не привыкла. Съёмки, концерты, большое количество людей, света, музыки, а главное, эмоций. И когда ты в это вовлечён как участник, а не просто зритель, восприятие совсем другое. Потом может сильно штормить. Почему, ты думаешь, среди актёров так популярны всякие ночные загулы, попойки в кабаках? От избытка сил после концертов и спектаклей, что ли? Нет. Тут как раз интересный парадокс. Сил вроде и мало, а эмоций много, и каждый знает, что всё равно не получится уйти в номер, закрыть за собой дверь и лечь спать. И тут варианты: либо с друзьями в кабак, либо с красотками… Ну ты поняла. Либо одно перетекает в другое. Сашка усмехается. — Помню я одно ваше интервью на эту тему. Ещё советских времён. Вы так интеллигентно рассказали, что после концерта, когда вас переполняют эмоции, вы садитесь за бумагу. И пишете что-нибудь. Эссе о роли партии в культурной жизни нашей страны. Смеётся. — Поверила? — Не-а. Перебор. Врать надо хоть немного правдоподобно. — Ну и умница. Давай теперь, рассказывай, что там про «Звезду» пишут. Сашка внимательно на него смотрит. Выглядит Всеволод Алексеевич вполне выспавшимся и спокойным. Устроился удобно, привалившись к спинке кровати. Две подушки под спиной, две под ногами. Он ещё с вечера их так примостил, чтобы отёк за ночь ушёл. Даже без Сашкиных рекомендаций обошлось, такие хитрости он сам знал. Лучше бы не знал, конечно. — Саша, рассказывай, или я возьму «волшебную говорилку». Пишут, какой я старый и страшный? Прозрачные глаза смотрят насмешливо. Вроде не должен обидеться. — Пишут, какой вы вредный. И высокомерный, почему-то. Жопой они смотрят и слушают! Что вы не объясняете толком, почему не поворачиваетесь к участникам. Что конфликтуете с другими наставниками. Сашка, конечно, фильтрует информацию. Про зубные протезы и «еле ползает» благоразумно умалчивает. — Кстати, Всеволод Алексеевич! А что у вас с Тамарой и Петренко? Туманов давится кофе, фыркает, роняет на кровать чайную ложку с блюдца. — Сашенька! Если с Тамарой у меня ещё могло что-то быть, то вот с Петренко… А уж с обоими сразу! — Да ну вас! Я серьёзно! Хватит уже ржать! И сама смеётся. И даже чувствует себя почти счастливой. Оба съёмочных дня она боялась, что ему станет плохо, что съёмки сорвутся, что его что-то расстроит. А теперь он сидит, улыбается, кофе вот разлил. И сегодня им никуда не надо, можно наслаждаться мягкой кроватью и обществом друг друга. Пусть и в Москве. Может быть, она даже привыкнет к златоглавой. Хотя нет, лучше не привыкать. — Правда, Всеволод Алексеевич, почему другие наставники всё время пытаются вас задеть? У вас какие-то личные счёты? Туманов серьёзнеет, смотрит на неё озадаченно. — Саш, ты поверила, что ли? Мы же просто на камеру играли. Конфликт создавали. Без конфликта не интересно, шоу должно быть. Иначе на что зрителям смотреть? Как мы в креслах под музыку подремали? — Да ладно! Я видела, как вы заводились! — Ну увлеклись немножко. Сашенька, бог с тобой. С Тамарой мы прекрасно общаемся, сто лет дружим. Коля вообще из другой среды, ну знакомы, где-то пересекались. Ровные вежливые отношения. Сашка даже отодвинулась от него, чтобы в глаза смотреть. С ума сойти. Ладно кого другого, но её провести?