— Тридцатник за мелкое мошенничество? Да ты гонишь, дядя. — Тридцатник за похищение губернатора и его насильственную пиратскую допрошивку. А за воровство личных данных с чипов и сопротивление при аресте — ещё года три-четыре. Не волнуйся, доказательств у нас достаточно. Следователь с наслаждением отметил, как выражение лица Хиддена заметно теряет прежнюю браваду, пусть насмешливая полуулыбка ещё и держится на его губах. Парень всё-таки умный, и он просёк — по уставшим глазам в тонких красных прожилках понял, что следак не блефует. — Тебя сдали свои же, — доверительным тоном с нотой фальшивого сочувствия сказал он. — Баба фиолетовая… Опять забыл, как её… — Гейт? — Она. Тут уж и полуулыбка растаяла, а во взгляде серых глаз промелькнул отголосок болезненной тоски. — Мы её взяли с поличным, и она пошла на сделку. Соловьём пела, ты б только слышал! Правда, вместо своих сдала тебя, но ты, с делом того губера, и понаваристей… — Следователь пристально, с прищуром, словно прицеливался, посмотрел на Хиддена через решётку. — Если сдашь мне остальных, делишки твои с угоном чипов вымараю из дела сам, обещаю. Хидден молчал, исподлобья глядя в глаза следаку. — Ну? Неплохое ж предложение! — поторопил тот. — Они-то тебя всё равно первые заложили. — Да некого мне сдавать! — тихо бросил он. — Нас было пятеро. Двое у вас. Ещё один погиб несколько лет назад. А про оставшихся я давным-давно ничего не знаю. — То есть, теоретически, ты готов с нами разговаривать? — уточнил следователь, одобрительно кивнув. — Теоретически, — ядовито ответил Хидден, — я готов сигануть с крыши, лишь бы не сидеть взаперти! — Он зло пнул решётку. На изнанке век, стоило их чуть опустить, мелькнула давнишняя картинка:беззубый, заросший старик в замызганном ватнике, с топором наперевес. Догнал, повалил и держит за лодыжку. Крепко держит, тянет к себе. Рыдания переходят в визг: «Пусти! Пусти, дядя Арась!!! Я выберусь отсюда, честное слово, дядя Арась!» Лягается свободной ногой, но никак не попадает старику в лицо. Пальцы скребут землю, с корнем выдирая траву. «Ты совсем дурак, мальчик! Отсюда не выбраться! Я ж от мучений тебя спасаю! Я свиней резал, больно не будет…» — Ты поэтому летел сломя голову на силовое поле? Решил поджариться до костного мозга, лишь бы от нас уйти? — От вас я бы в два счёта ушёл. По лесу, — хмыкнул Хидден. — Тогда чего ж не ушёл? — спросил следователь, и вкрадчивость его тона намекнула, что ему, в отличие от самого Хиддена, причины известны. — Пойдём, поговорим. — Он достал наручники и жестом велел Хиддену просунуть руки через решётку. — Мне нечего вам рассказать. — Значит, меня послушаешь. Мне, как ты понял, рассказать есть что. Глава 5 Хидден сидел за столом допросной лицом к стеклу — не зеркальному, как показывали в фильмах, а непроницаемо-чёрному, и отчётливо чувствовал на себе чей-то взгляд из темноты этого аквариума. Взгляд был тяжёлый, словно уран, и, по ощущениям, такой же радиоактивный. — Кто там? — Хидден кивнул на стекло, и по промелькнувшей эмоции в глазах усевшегося напротив следователя понял: кто-то очень серьёзный. — Камера выключена, — заметил Хидден. — Мне стоит беспокоиться? — Этот разговор не под запись, — спокойно сказал следак, — но он для тебя жизненно важен, так что уж будь любезен, обеспокойся отвечать не ёрничая и слушать не перебивая. Понятно объясняю? Хидден кивнул, но нахальная ухмылка с его губ никуда не делась. — Вопрос первый: какого чёрта ты пёр на силовое поле? Почему не ушёл от нас по лесу, как собирался? — Это два вопроса. Следователь треснул кулаком о железный стол почти без замаха, но так, что столешница загудела. Хидден молчал. Ответа ни на один из этих вопросов он не знал, а объяснять, что его будто силой туда тащило — глупо, всё равно не поверят. Следователь подождал, поиграл желваками, вздохнул. — Хорошо, сформулирую по-другому. Ты знал о силовом поле Творецка? — Конечно. — Знал, что проскочить его нет шансов даже на танке — всё равно поджарит? — Да. — Этого добивался? Или надеялся, что тебе повезёт? — Нет. И — нет. Следователь глянул по-птичьи хищно и предвкушающе. Чуть дёрнулся, будто ему до ужаса хотелось обернуться на тёмное стекло, как фокуснику к зрителям перед главным своим трюком. Но не обернулся, сдержался. — Ты ехал туда по своей воле? — задал он следующий вопрос. Хидден молчал, глядя в воспалённые глаза собеседника, и тот поторопил: — Отвечай! — Я не знаю, какого хрена меня туда понесло, довольны? — процедил Хидден, бросив взгляд в застекольную черноту. — То есть? Расскажи подробнее, что произошло. Хидден с минуту думал, подбирал подходящее, понятное объяснение. — Знаете, есть такие таблетки, подавляющие волю? Следователь кивнул. — Ты всё понимаешь и даже можешь шевелиться, но не можешь сопротивляться — послушно идёшь, куда ведут, — продолжил Хидден. — Вот и тут та же дрянь. Следователь всё-таки не выдержал и бросил через плечо взгляд на стекло: быстрый и торжествующий. — Что ты слышал о Творецке? — спросил он. — То же, что и остальные: байки и городские легенды. — А подробнее? Хидден закатил глаза, откинулся на металлическую спинку шаткого стула: — У нас тут вечер у костра? Тогда где ж моё какао? Следователь угрожающе скрипнул зубами, насупив и без того сердитые брови. — Закрытый научный городок, слегка долбанутый метеоритом, — вздохнул Хидден, уступая. — По слухам, там то ли учёные секту организовали, то ли правительство секретные опыты проводит. Вокруг силовое поле, через которое ни зайти, ни выйти. Однако, опять же, по слухам, люди в окрестностях не только сгорают, но и пропадают, как будто Творецк кого-то убивает, а кого-то забирает. — Каким образом забирает? — Мне откуда знать? — А ты подумай. Следак сцепил пальцы в замок, шире раздвинув лежащие на столе локти, чуть наклонился к Хиддену, словно собирался рассказать ему какой-то секрет. Вопросительно дёрнул бровью и с удовольствием заметил, как увядает на тонких губах задержанного нахальная ухмылочка. — И тебя забрал бы, если бы мы не перехватили, — добавил он. — Ты уже в отключке был, как сомнамбула, и рвался в Творецк, как алкаш в рюмочную. Хидден презрительно фыркнул, попытался сложить руки на груди, но помешали наручники. — У тебя другие объяснения есть? Так валяй, объясняй! Мы послушаем. Другого объяснения у Хиддена не было. Но и думать о том, что какая-то хрень из дурацкого ужастика реальна и решила на него поохотиться, тоже не хотелось. — Вот что, парень… — Следователь вздохнул, устало помассировал переносицу. — Всё про секты и правительственные эксперименты — это байки. Мы пока не совсем понимаем, что там за дрянь, в этом Творецке… Получить информацию сложно, город действительно никого не впускает и уж тем более — не выпускает, контакт не установить… Но эта дрянь может быть опасна. Чтобы понять, что это и «с чем его едят», нам нужно больше данных. И получись у нас завербовать информатора из тех, которого Творецк выбрал сам, дело этого информатора со всеми его преступлениями мы бы опустили в шредер… Так что варианта у тебя два: за решётку на остаток жизни или в Творецк… неизвестно, на какой срок, и без каких-либо гарантий выживания там. Выбрать нужно сейчас. Хидден изумлённо вскинул брови: — Батюшки, что за щедрость! Всплеснул бы руками, да наручники мешают! — Он вдруг посерьёзнел, отзеркалил позу дознавателя, облокотившись на стол. — Тюрьму я, допустим, условно представляю. А вот что в этом Творецке ждать — расскажете? — Мы введём тебя в курс дела, но сперва ты подпишешь все согласия и отказы от претензий. — Следователь придвинул к нему стопку лежащих на краю стола бумаг. — То есть я должен согласиться на то, о чём не имею никакого понятия? — Ты можешь выбрать тюрьму, мы не настаиваем. — Да ну, ребята, дайте мне хоть что-то! — Хидден поверх плеча следака уставился в тёмное стекло. — Хотя бы какие-то гарантии, что после Творецка я не отправлюсь мотать тридцатку, иначе зачем мне всё это? — А ты думаешь, что будет какое-то «после»? — мрачно хмыкнул следователь. — Должен же я предусмотреть и этот вариант тоже! — парировал Хидден. — Не отправишься, — хрипло прозвучало из динамика под потолком. — Подписываешь бумаги, проходишь инструктаж и подготовку, отправляешься в Творецк. Если случится твоё «после» — пройдёшь обязательную чипизацию, и живи своей жизнью. Решай. Хидден задумался, почесал большим пальцем небритый подбородок.