И слышу, как иной бахвал Расписывает наобум Свою властительницу дум. И девушки на свете нет Красивей, чем его предмет. Я тихо сяду, как вошел, И локти положу на стол, И бороды курчавлю край, Пока болтает краснобай. Потом стакан свой подыму И говорю в ответ ему: «Кому какая по нутру, — Я выпью за свою сестру. Какую девушку в стране Поставишь с Гретхен наравне?» И прекращается вранье, Все чокаются за нее, Смолкают разом хвастуны И видят, что посрамлены. Теперь все по-другому здесь, Хоть на стену от злобы лезь! Терпеть, чтоб каждое дрянцо Могло бросать тебе в лицо Намеки, колкости, кивки, Двусмысленности и смешки! А чем мерзавцев этих мне На месте припереть к стене, Когда их сплетни не навет И в их словах обмана нет? Что за канальи там вдвоем Подкрадываются тайком? Поди любезник сестрин тут? Они живыми не уйдут. Входят Фауст и Мефистофель. Фауст Дрожа от веянья прохлады И озаряя сумрак плит, Неугасимая лампада В соборной ризнице горит. Такой же мрак во мне точь-в-точь, Как эта полутьма и ночь. Мефистофель А у меня позыв другой, Какой-то зуд страстей угарных, Как по ночам весенним вой Котов на лестницах пожарных. Ведь я бродяга и шатун И славу о себе упрочу Опять Вальпургиевой ночью, А завтра ведь ее канун. Тогда по праву кутерьма И сходит целый свет с ума. Фауст А выйдет ли из-под земли Тот клад, светящийся вдали? Мефистофель Уж у поверхности покрышка, Нам не придется долго рыть.