Добавить сюда огонь минометов, а чуть позже добавившийся и ружейный. Конечно выделка стволов пехотных винтовок уступала штуцерам. Солдаты были не такими искусными стрелками, как штуцерники. Но у них в руках было нарезное оружие, с которым не мог конкурировать ни один самый совершенный мушкет. И цель в виде плотного построения наступающей пехоты, это просто праздник какой-то. Но что поразило Ивана до глубины души, это решимость и стойкость с которой наступали шведы. Они шли сквозь дым и визжащий вокруг свинец. Шли когда вокруг них пировала сама смерть. Без колебаний делали шаг вперед, заполняя строй вместо павшего товарища. Не раздумывая занимали место в первой шеренге, прекрасно осознавая, что в следующее мгновение вестник смерти может прилететь и к нему. Тупая муштра? Берсеркеры? Ничего подобного! Иван воочию наблюдал настоящий воинский дух. Никак иначе это назвать было нельзя. Помнится, в фильмах показывали как фашисты шли в атаку пьяными. Даже в коммунистические времена ничуть не скрывалось существование «ста грамм наркомовских». То есть, люди должны были как-то взбодриться, чтобы подняться в атаку. Эти наступали трезвыми! По открытому полю! Под нескончаемым убийственным артиллерийским, минометным и ружейным огнем! Усыпая поле трупами своих товарищей! Открыто! С гордо поднятой головой! Иван ни раз и ни два слышал о том, насколько были жестоки шведы. Да чего уж там, у него в голове даже проскальзывали ассоциации с фашистами из его мира. И творимые ими зверства трудно было списать даже на жестокость этого века. И тем не менее, он не мог не восхищаться их выучкой и стойкостью. * * * Едва переправившись через речушку, кирасиры начали перестраиваться в плотный строй, для атаки. Передние пустили лошадей рысью, предоставляя возможность отставшим их догнать, и занять место в строю. Выучка была на высоте. Бог весть, какие они рубаки, фон Ланге еще не доводилось видеть как бьются шведские кавалеристы, но перестраиваются слаженно со знанием дела. А вот встречающие их поляки не проявляют никакой активности. Выстроились в две шеренги, каждую из которой составляет одна хоругвь. Оно конечно, жиденько выходит. Но все так и задумано. За последний год, ротмистр Войнилович и майор фон Ланге успели серьезно так пересмотреть прежние постулаты. Причем это касалось как самой кавалерийской атаки, так и использования в ней огнестрельного оружия. И вот, картечниц в частности. Ганс не смог устоять перед уговорами своего зятя, и согласился-таки возглавить артиллерию в его дружине Острожского. Впрочем, справедливости ради нужно заметить, что он об этом не пожалел. Казалось бы картечницы, а не полноценные пушки. Но какой в них был заложен потенциал. Все его прежние представление о полевой артиллерии сошли на нет. А уж когда дело коснулось конной артиллерии, так и подавно. Пара лошадей, передки с боекомплектом. Возможность быстрого маневра на поле боя, и нанесения удара с самых неожиданных направлений. Скорострельность, и убийственный огонь. Он был буквально заворожен открывавшимися перспективами. Стоит ли говорить о том, что когда встал вопрос о формировании хуфы ротмистра Войниловича, фон Ланге тут же изъявил желание присоединиться. Вроде и не мальчик уже, чтобы подаваться авантюрам. Но… Каково оно быть родоначальником новой тактики? Плевать, что изначальная идея принадлежала не ему. Ведь главное не то, кто первым сказал, а то, кто сумел воплотить это в жизнь на практике. И главное, добился положительного результата. Сейчас он как раз отрабатывал один из элементов. Огневая засада. Смысл сводился к обстрелу фронта атакующего противника с одного из флангов и под углом. При таком ведении огня, свои силы оставались вне сектора огня картечниц. Ну и противник поражался в большей степени, чем при фронтальном обстреле. Конечно существовала опасность атаки со стороны противника, что было чревато, в условиях отсутствия прикрытия. Но с другой стороны, расчет делался на два фактора. Первый, скорострельность. Второй, маневренность батареи, в которую свели все четыре картечницы. Хм. Правда, в данном конкретном случае, с маневренностью было так себе. Батарея укрылась в подлеске, на опушке, намереваясь по полной использовать эффект неожиданности. А в такой ситуации никакие передки и быстрые кони не спасут. Остается только одно, надеяться на то, что всадник в лесу становится неповоротливым, и если шведы все же вломятся, то у фон Ланге имеются четыре десятка солдат с винтовками и штыками. Наконец шведы закончили переправу, а вскоре и перестроение. Атакующая конница, идущая в строе стремя к стремени, зрелище поистине завораживающее. Майор почувствовал как под тысячами копыт задрожала земля. Расстояние сокращается. — Батаре-эя-а! Залпо-ом! Ого-онь! Четыре картечницы разом рявкнули, посылая вперед ровно тысячу чугунных картечин. Пушчонки подпрыгнули, словно взбесившиеся лошади, но остались на месте. К сожалению Карпов не поставлял в дружину Острожского орудия на новых лафетах, оборудованных противооткатной системой. А значит, после каждого выстрела приходилось терять время накатывая орудия на прежнюю позицию. Вот и решил майор упереть станины в деревья. После выстрела орудие оставалось на месте. Требовалась новая наводка, но она необходима в любом случае. Зато экономится время. Вон как споро действуют его канониры. Правда, есть у этого и оборотная сторона. Слишком велика нагрузка на дубовые лафет и станину, что никак не способствует их исправности. Но несколько быстрых выстрелов у них есть в любом случае. Ганс находился с наветренной стороны, а потому дым не застил ему взор, и он прекрасно видел результат залпа. Часть пуль ушло выше цели, и осталась незаметной. Другая взбила сотни фонтанчиков из смеси земли и травы. Зато третья врезалась в плотный строй шведов, до которых было не более четырех сот шагов. Сразу после залпа картечниц, первая шеренга шляхтичей вскинула свои карабины, и дала залп, по накатывающему противнику. С результатом так себе. На фоне картечниц не впечатляет. Да и до шведов слишком далеко для гладкоствольного карабина. Но результат все же есть. Пока первая шеренга убирает карабины, и изготавливает пики, вперед выдвигается вторая шеренга. Залп. И тут на смену ей выходит вновь первая, с уже изготовленными к атаке пиками. Орудия перезаряжены. Но… Все же хороша выучка у шведских кирасир! Одна рота отделяется и берет направление на батарею, позицию которой отлично выдает облако порохового дыма. — Наводчики! Цель атакующая нас рота. Поворачивайтесь парни! Ого-онь! Залп. Дым застит взор. Но его сносит в сторону. Какая-то часть шведов падает, но насколько их стало меньше не понять. На этот раз Ганс не смог наблюдать за результатами стрельбы. Когда же открылась картина, вновь увидел сомкнутый строй. Ну может слегка усохший. Похоже что в этот раз наводчики неудачно прицелились. — Живее парни! Огонь по готовности! Фон Ланге нервно облизнул губы и бросил взгляд в сторону хоругвей. Войнилович уже повел свою хуфу в атаку. Казалось бы, расстояние так себе. Однако шляхтичи не только успели набрать скорость для сшибки, но и перестроиться клином, ощетинившись пиками. Вновь рявкнуло орудие, за ним второе, и два оставшихся практически одновременно. И на этот раз, дым, вовремя подхваченный порывом ветра, не был помехой майору. Этот нестройный залп был по настоящему страшен. Под грохот путь ударяющих в кирасы, на землю летели кубарем кони, люди. Ржание лошадей, хрипы, стоны, крики. Все это смешалось одну непередаваемую какофонию. От атакующей роты практически ничего не осталось. Пара десятков всадников, не больше. Но они с маниакальным упорством рвались вперед, выставив перед собой палаши, и оглашая округу воинственными криками. — Отставить орудия! Мушкеты! Берите мушкеты! Выкрикивая эту команду, сам фон Ланге выхватил один из револьверов подаренных зятем. Отличное оружие. А главное, дюжина выстрелов, с минимальной вероятностью осечки, и весьма точный бой. Только бы не дрогнула рука. Майор вскинул оружие, и поймав в прицел одного из кирасир нажал на спуск. Выстрел. Глухой металлический удар. Кирасир нелепо взмахнул руками, роняя палаш. Лошадь запнулась и полетела через голову, подминая под себя всадника, все еще остающегося в седле. Вокруг слышатся разрозненные мушкетные выстрелы. Порой им вторит глухой звук удара свинца о сталь кирасы. Иногда, полное боли и страдания ржание лошадей. Но не редко за выстрелами вообще ничего не следовало, что говорило о промахе. Почему именно промахе? А как же иначе-то, если после этой разрозненной стрельбы, из двух десятков удалось ссадить не более полудюжины всадников, причем двое из них подхватились, и побежали к деревьям. При этом бешено вращая глазами и крепко сжимая палаши. И все это Ганс успел рассмотреть буквально за несколько секунд, пока взводил курок, ставил на место кресало и вскидывал револьвер, беря на прицел следующего всадника. Край сознания уловил отдаленные звуки сшибки кавалерийского боя. Вот только разбираться в этом у Ганса не было времени. Выстрел! Есть! Еще один готов! Пятясь назад, майор вновь изготовил оружие к бою. Злобный гортанный рык шведского кирасира. Жалобная мольба артиллериста, оборвавшаяся на полуслове. Истеричный, полный ужаса крик, срезанный на высокой ноте. Злая площадная брань на немецком, и на этот раз явно победная. Сквозь треск подлеска из густой листвы появился спешенный кирасир. Едва заметил Ганса как в его глазах тут же появился злой, радостный, алчущий и одновременно кровожадный взгляд. Хищник увидел свою добычу, озлившую его и теперь обреченную. Никак не иначе. Фон Ланге выстрелил не поднимая револьвера. Вот как изготавливал его к бою, так и выстрелил прямо от пояса. Стука пули о кирасу он не услышал, что не удивительно, они ведь были едва ли ни лицом к лицу. Но зато во взгляде шведа появилось эдакое недоумение и даже удивление. Ноги подломились, и он рухнул на колени, опираясь на палаш, лезвие которого ушло глубоко в землю. Ганс и сам не знал откуда пришло это осознание. Но он отчего-то не стал больше изготавливать револьвер к бою. Вместо этого, действуя по наитию, он перекинул его в левую руку, и выхватил шпагу. А в следующее мгновение из кустов выбежал еще один кирасир. Вид у того был не менее свирепый, чем у предыдущего, разве только он был совершенно молчалив. Мгновение, и швед перешел в атаку, со свистом взрезав клинком воздух. Ганс, едва успел сместиться с направления атаки, скользнув в сторону плавным и выверенным движением. Вот так взглянешь со стороны и покажется, что майор выводит какую-то фигуру танца. Правда, результатом этого изящного па, оказался предсмертный хрип нападавшего, получившего отточенный клинок точно в горло. Разделавшись с противником, фон Ланге наконец изготовил револьвер к выстрелу. Держа его в левой рука, и сжимая в правой окровавленную шпагу, он проломился сквозь листву подлеска, готовый продолжить схватку. В голове никаких иных мыслей, кроме жажды крови. Но тут все уже было кончено. Его артиллеристы добивали последних раненых шведов, остервенело орудуя штыками. Еще бы. Натерпелись страха, теперь вот вымещают свою злость. Пронзают даже явно мертвые тела, ничуть не думая о том, что кирасы по сути представляют собой весьма дорогую добычу. — Оставить! К орудиям! Заряжай! Приказ командира, как всегда уверенного в себе, действует отрезвляюще, и солдаты тянутся к своим картечницам. Н-да. А ведь успели шведы покуражиться. Ганс наблюдает около десятка тяжелораненых и убитых. И не менее десятка не досчитывается. Толи подались со страху в лес. То ли лежат где-то за кустами. Ага. Вот то кто нужен. — Трубач. Труби сбор. — Слушаюсь, господин майор. Над лесом раздается сигнал сбора. Солдаты прошли достаточно длительную и вдумчивую муштру. Так что, отличат его даже в крайней степени возбуждения. А еще, поспешат на зов командира. Не смогут не поспешить. Хотя бы потому что этот сигнал говорил о том, что опасность уже миновала, и можно возвращаться. Дезертиров же вешают. Несмотря на явный половинный некомплект обслуги, вскоре картечницы вновь были готовы к бою. Вот только куда стрелять, решительно непонятно. Шагах в трехстах от них развернулась натуральная свалка, из человеческих и лошадиных тел. Крики, брань, ржание, звон стали, редкие выстрелы. И главное, кто-кого одолевает в этом клубке, совершенно непонятно. Остается только ждать… * * * Иван рассматривал представшую перед ним картину, удобно устроившись в походном кресле. Ну чисто Наполеон, с известной картины, хотя он и не помнил чьей именно. Только барабана не хватает, чтобы эдак положить на него ногу. Но зато имеется походный же стол, с разложенной картой. Хм. И кувшином кваса. Денек выдался жарким. И связано это далеко не только со сражением. То что он видел, иначе как разгромом назвать было нельзя. Все открытое пространство перед ним было буквально усеяно ранеными и убитыми. Не менее трех четвертей от всей шведской пехоты. Шесть брошенных легких полевых пушек, а вернее картечниц. Они по обыкновению наступали в рядах пехоты. Но штуцерники выбили их обслугу, позволив сделать лишь по одному выстрелу с дальней дистанции. Впрочем, вовсе не безрезультатному. Двое убитых, и шестеро раненых. Не так чтобы и мало, для стрельбы с дистанции в четыре сотни шагов, да еще и по противнику находящемуся в укрытии. Еще трое убитых и десяток раненых были на счету наступающей пехоты. Все же нашлась какая-то часть, что приблизилась на расстояние прицельного выстрела. А вот до столь уважаемой шведами рукопашной дело так и не дошло. Примерно на дистанции в три сотни шагов в дело вступили русские картечницы, прошедшиеся по наступающим ничуть не менее отточенной косой. Далее был безжалостный расстрел отступающих. Хм. В реалиях настоящего боя бегущих. Признаться, Иван уж и не верил в то, что эти стойкие оловянные солдатики способны побежать. Казалось они так и будут рваться вперед, пока не лягут тут все, до единого. Но нет. Как выяснилось, предел есть даже у железной пехоты Карла Двенадцатого. Оно конечно, справедливости ради нужно заметить, что пока, армия не выпестована им лично, а досталась в наследство от отца. Но, и эти были далеко не робкого десятка, дисциплинированные и обладающие отличной выучкой. Для этого времени, разумеется. Тут предпочтение все еще отдается холодному оружию. Отчасти по этой причине, а отчасти из-за дороговизны мушкетов, треть пехоты является пикинерами. Приблизиться на расстояние прицельного выстрела, зачастую при поддержке легких полевых пушек. Произвести залп, и броситься в рукопашную. Вот основной принцип тактики шведов. Иван же делал ставку на огнестрельное оружие. Что было куда проще при наличии скорострельных и точных винтовок. Иными словами, сошлись два несопоставимых тактических принципа. Да еще и при серьезном превосходстве в оснащении и вооружении одной из сторон. Как следствие, реки крови с одной стороны, и незначительные потери с другой. Карпов вскинул подзорную трубу. Ага. Так и есть, не ошибся. Среди раненых и убитых шведов снуют солдаты из его полка. Собирают трофеи. А то как же. Оружие у шведов вполне приличное, по местным меркам. Уступят только замятлинской выделке. А значит его можно будет выгодно пристроить. Солады собирают трофеи не просто так, а с оглядкой. Двое собирают, третий присматривает. И если что не так… Ну вот как сейчас. Р-раз. И штыком к земле. Но кроме солдат там бродят и санитары из медицинского взвода, и обозники из рот. Собирают раненых. Но как видно не всех, а выборочно. Похоже приказ их полкового врача. Должность штатная, а потому госпитальных докторов здесь нет. Они в списках полка не значатся. Хотя, и от повышения квалификации ни разу не откажутся. Сейчас весь докторский состав трудится в Нарве. Там случаев разных и на любой вкус хватает. — О. Лукьян Сергеевич, на ловца и зверь бежит. Чего это там наши санитары перебирают? — Поинтересовался Иван, у лекаря, поднимающегося на взгорок. — А чему ты удивляешься боярин. Мы чай не подряжались всех раненых выхаживать. Эдак ни твоей казны не хватит, ни сил моих санитаров. Приказал собрать с полсотни с ранениями в грудь и живот. Остальные пусть уж сами, как Господь положит. — Ясно. — А ты, Иван Архипович я смотрю, тоже не особо добивать торопишься. — Мертвый солдат, он мертвый и есть, Лукьян Сергеевич. А раненый, он как напоминание, мол не ссорьтесь с русскими. Как выживет и калекой станет, так либо нахлебник, либо будет живым примером, каково оно воевать русских. А как помрут в мучениях, то тут уж укор королю, и его заботе о своих солдатах. У них-то санитарных взводов нет, как и централизованной бесплатной медицинской помощи. Хочешь, чтобы доктор тебя обиходил? Плати монету.