– Ох и запахи у тебя, Иван Архипович, – не разочаровал Карпова Кузьма. – Есть будешь? – Предложил Иван. – Буду, – не стал скромничать «нищий». – А что тут у тебя? Ага. Щи. – На печь поставь, пусть подогреются. – Ничего. Они еще теплые. Нормально. Миску-то дашь, Иван Архипович, иль прямо из чугунка хлебать? – Держи, – подал ему Карпов чистые миску и ложку. – Ну и что ты скажешь о наших делах скорбных? – Да то и скажу, что дела и впрямь скорбные, – принимаясь за еду, ответил бывший нищий. Хм. Вообще-то, он и сейчас выглядит нищим. Привычка въевшаяся в него как вторая натура? Очень может быть. Ну да, был бы результат. А он похоже был. И это ничуть не радовало. – Подробности можно? – Поинтересовался Иван. – А то как же без них родимых. Селин Петр, у тебя есть. Он в оружейной занимается сверлением стволов. – Знаю. У нас здесь все наши слободчане трудятся. – Ага. Очень его интересует, каким образом выделывают карбид. – О как. Значит, способ выделки стволов он уже запродал? – С явным неудовольствием поинтересовался Карпов. – Это вряд ли. – Почему так думаешь? – Да потому что купцу тот секрет без надобности. Коли у него была бы оружейная мастерская, то дело иное. А так… Сверлильный станок, да станок токарный. Как я понял, на пальцах тут ничего не объяснить, и чтобы что-то повторить, нужно хотя бы малость в том разбираться. – Ну, это так. – Во-от, а вокруг того купца, никаких таких умников не вертится. – Ну, и домница под карбид тоже не так проста, как кажется. – Это верно. Но секрет выделки стволов он только запродать может. А вот выделку карбида и карбидок и сам сумеет наладить. Как Иван не пытался назвать лампы ацетиленовыми, тем ни менее за ними напрочь закрепилось название карбидки, как впрочем и в его мире. Ну да, как говорится, хоть горшком назови. – Это-то да, но и сведения о станках, тоже дорогого стоят. В конце концов секрет можно продать тем е оружейникам, – возразил сотенный. – Ну, скорее всего он собирается так и поступит. Но продать секрет, это срубить деньгу один раз. А то что сможешь делать сам, это уже совсем другое. – Ясно. И как звать того купчишку? – Купчишку, – пренебрежительно бросил Кузьма, а потом весомо добавил. – Купца, причем серьезного. И тебе знакомого. – И? – Так новгородец, Жилин такой, Игнат Пантелеевич. – От-тано как. Опять выходит объявился, в гробину его душу мать нехай. – Надеюсь на тот свет его спроваживать не станешь? – Опасливо покосился на Ивана Кузьма. – За то что хотел тишком да бочком выведать секрет? Нет конечно. Что же я вовсе берегов не вижу, – открестился Иван. – А как же Родион? – Стрельнув хитрым взглядом, и отправляя врот очередную ложку щей, поинтересовался Овечкин. – Кузьма? – Строго одернул его Иван. – А что Кузьма? Ты почто меня к себе прибрал? Знать и выведывать, то мое ремесло, – пожав плечами, с легкостью возразил «нищий». – Родион, то иное, – вздохнул Иван. – Они тогда через кровь перешагнули, чтобы батю в кабалу захомутать. Сейчас же другое дело. Так что, нужно будет что-нибудь удумать, чтобы Петр Селин не дергался лишний раз, и место свое знал. Ну и Жилина этого как-нибудь проучить. – А ты, поговори с Петром. По душам, и открыто. Понятно, что жадность мужика обуяла. Но ить, сынок его старший в твоей сотне состоит. А что есть на этом свете дороже деток-то? – Я тебя понял, – задумчиво помяв подбородок, заросший жиденькой бородой, произнес Иван. – Что еще? – А еще, Кузьма Овечкин, – вздохнул собеседник. – Не понял, – вздернул бровь Карпов. – А чего тут непонятного. Подошел ко мне один, предложил заработать. Да не поскупился, пятьдесят рублей пообещал, и даже пять задатком дал. – И ты взял? – Взял конечно, – ответил Кузьма так, словно ему задали самый, что ни на есть глупый вопрос. – Молодец, – уважительно одобрил Иван. – А теперь подробности. Кто, что, зачем? – Иноземец какой-то. Толком пока не выяснил. Знаю только, что осел он в доходном доме Гладкова, на Рождественке, в Белом городе. Да по говору, вроде как из германцев будет. – А отчего к тебе-то подошел? Ладно бы к работнику какому, чтобы секреты выведать. Ан нет, выбрал человека считай стороннего. – Стороннего, то так, – соглашаясь, и подтягивая к себе копченый окорок, согласился Кузьма. – Да только ить его не мастерская твоя интересует, а ты сам. Вот оно дело-то какое. А я, вроде как после того как спас тебя, и в дом твой вхож, и даже ночую порой тут. А стало быть, окромя семьи, ближе всех к тебе получаюсь. – Отчего же, есть еще и Серафим. – Есть. Да только, он с домашними привязаны к вашей семье, и кабала тут вовсе ни при чем. То и дурню понятно. А вот я считай человек со стороны, ничем не обязанный. – Хм. Логично. И что в частности его интересует? – Так ты и интересуешь. Кто ты собой есть. От тебя ли все то новое, что есть в мастерской идет. И вообще, откуда что берется. А вот сами секреты мастерской, вроде как и не интересны. Угу. Как в той поговорке. «Нам бы удочку, а рыбу мы и сами наловим». Интересно, кто бы это мог быть? Может такой же попаданец? Ага. Щаз. Если бы таких ребяток забрасывало в один мир, так тут бы как минимум уже давно паровые машины во всю трудились. Где-то в это время, в его мире как раз начали появляться первые опытные экземпляры. Словом, насчет второго попаданца, это явно перебор. А вот орден иезуитов, это очень даже возможно. Вот не собирался он ничуть сбрасывать их со счетов. Да у него это уже чуть ли не на паранойю смахивает. Почему именно они? Да потому что, тот же новгородский купец, полностью понятен. Столь же прозрачны и иноземные мастера из той же Немецкой слободы, которые уже ни раз, и ни два, подкатывали к работникам мастерской, дабы выведать секреты мастерской. Н-да. Но похоже, как минимум один купился на щедрые посулы. Иноземца же, подкупившего Кузьму, интересует именно Иван. А это нетипично для промышленного шпионажа. Во всяком случае в понимании Карпова. А потому, он тут же сделал стойку. – Ты сможешь присмотреться к нему поближе, да разузнать все поподробнее? – Поинтересовался Иван. – Так уже, приставил к нему парочку мальчишек. Они по очереди приглядывают за ним. Ты вот что, Иван Архипович… Ребятки-то не за спасибо зады морозят. – Ясное дело. Ты говори сколько тебе потребно. И вообще, если нужны помощники, то не стесняйся. Только разума не теряй. – Ну тогда, пока мне потребно два рубля. А вообще, я так мыслю, нужно будет кого прихватить, припугнуть да поприжать. Твои стрельцы для того не больно-то и годятся. И доверия полного ты к ним не имеешь, потому в одиночку и хаживал к дяде Яше. – На помощников намекаешь? – Намекаю. Перво-наперво, я хотел бы взять на кошт вот этих двух мальцов. Ловкие ребятки, в игольное ушко пролезут, и не глупые. Ну и есть еще парочка крепких парней. Эти из душегубов поневоле. Да кому интересно, волей то вышло, иль случайностью. Вот и подались в ватагу к Топорку. – Ага. Стало быть хочешь расширить штат до двух топтунов и парочки силовиков, – удовлетворенно произнес Иван. – Чего? – Не понял Кузьма. – Говорю, решил набрать помощников по разным делам. Ну что же, добро. Скажем так, для начала я им положу жалование по рублю в месяц. Тебе для работы ежемесячно буду выделять по пять рублей. Чтобы было чем приплатить тем, кого разок другой привлечешь. Как, нормально будет? – Нормально, Иван Архипович. Я даже скажу, что изрядно. Двенадцать рублей в год, а то и больше, этому любой рад будет. – Ну, вроде все обговорили. Иль еще что есть? – Да пока все вроде. – Вот и ладно. Тогда, пойду-ка навещу матушку. Родная она ему, не родная, а приличия соблюдать нужно. Опять же, переживает за него всем сердцем, и может вот эта материнская любовь его во многом и хранила. Ну а как еще объяснить то, что уже трижды с ним случалось нечто необъяснимое, предупреждавшее об опасности. Ну да. Когда на них с Данилкой напали на дороге, Иван вновь ощутил то самое чувство опасности, когда на них напали разбойники. Не пригнись он тогда, и как пить дать получил бы пулю, потому как буквально шкурой почувствовал над собой гулкое вжиканье свинца. Конечно можно помянуть и шестое чувство. Но кто знает, что оно собой представляет? Так что, возможно как раз материнское сердце и хранило его. Дома все было без перемен. Если конечно позабыть о том, что от старого подворья ничего не осталось. На том же самом месте вырос новый просторный бревенчатый дом, в котором до сих пор пахло свежим лесом.