– Кто не на службе, тем трое суток на роздых, а потом милости просим в казарму. Мнится мне, что по результатам похода, нашу сотню решат увеличить в числе. Так что, трудов нам предстоит изрядно. – Ой ли? Боев почитай и не было, усомнился Фрол. – Это так. Да только, во все стычки, что были, нас как в бочку затычку совали. И княгиня тут о том же вещала. Так что, дорого, не без того, но минимум еще одну сотню она снарядит. Ну все, други. Закругляйте тут, а я на доклад к княгине. Невольно обвел всех пристальным взглядом. Ни намека на издевку или многозначительность во взгляде. Интересно, это они так княгинюшку любят и почитают, или все же он сподобился получить их уважение. Уж офицеры-то со своего места точно знают, благодаря кому дела в сотне обстоят куда как лучше, чем в иных полках… С докладом как-то не заладилось. В том смысле, что его тут же определили в баньку, а там и поспешили составить компанию. Невтерпеж бабе. Хм. Вообще-то, ему пришлось ничуть не легче. Она-то хоть какое-то время болела, и только недавно полностью оправилась. У Ивана же вполне себе молодой, здоровый и крепкий организм, с определенными потребностями. Вот только ходить налево, имея хорошие шансы разгневать всесильную покровительницу, это уж увольте. Словом, в бане они только и смогли, что попариться, да утолить первый голод. После помывки плавно переместились в спальню княгини. Тут они вновь наплевали на все дела, и ринулись проверять на прочность широкую постель. Подумаешь, уж не единожды проверена. А вдруг разболталась… – Ох Ванюша, как же я по тебе соскучилась, – пристраивая головку на его груди, блаженно произнесла княгиня. В ответ он положил руку ей на голову, погладил русые волосы, потрепал за ушком, и наконец произнес. – Я тоже соскучился, Ирина. – Врешь, – повернув голову и вперив в него лукавый взгляд, возразила Ирина. – Я ведь вижу, что хотя ты меня и хочешь, вовсе не любишь. А потому и скучать не скучал. Разве только по женской ласке истосковался. Боишься меня? – Ну, во-первых, у нас с тобой уговор, а я своему слову хозяин, – глядя ей прямо в глаза, и продолжая поглаживать ее волосы, спокойно ответил он. – Во-вторых, нужно быть идиотом, чтобы не опасаться ту, перед кем трясутся именитые бояре. Причем не только Русского царства. Ириша, я похож на идиота? – Значит, только опасаешься? – Вот только не надо дуться. Не боюсь же, в самом-то деле. И потом, как бы то ни было, но насчет того, что соскучился, я вовсе не вру. И ты в этом успела убедиться. – Поду-умаешь. Да я сейчас позову Глашку, и ты с не меньшим задором набросишься на нее. А то и с большим. Она-то чай помоложе будет, – язвительно произнесла княгиня. – Так. Все. Я пошел, – сдвигая ее в сторону, и собираясь подняться, решительно произнес Иван. – Куда, – вцепилась в него женщина, но потом тут же сдала обороты, – Ванюша, прости меня. Ну баба я. Обычная баба. И мне как любой, любви хочется. А ты… – Она осеклась с неприкрытой обидой. – И что мне делать? Врать тебе? Так ведь ты ту ложь распознаешь, а тогда уж тебе станет еще горше. Да еще и меня поставишь в один ряд с той мокрицей Васильчиковым, – оставляя попытку встать, возразил Иван. Жестоко? Еще как жестоко. И уж тем более учитывая то обстоятельство, что княгиня родила от него дочь. То есть, он для нее точно не проходной персонаж и никогда не станет в один ряд с ее бывшими любовниками. А еще это рискованно. Ибо страшнее врага чем обиженная женщина, и вообразить себе трудно. Но куда страшнее обманутая женщина. Оно конечно, все зависит от нрава той или иной особы. Однако, Ирину Васильевну отличала решительность. Так что, по сути, у Ивана был выбор только меж двух зол. – Ладно, герой любовник. Коль скоро ничего другого не остается, тогда уж давай получим то, к чему оба имеем склонность, – говоря это, Хованская потянулась к нему с недвусмысленными поползновениями. – Побойся бога, Ирина, – сквозь поцелуй, произнес Иван, – не двужильный же я. – Ты может и нет, а вот твой дружок, вполне, – игриво возразила она. – Голову бы ему оторвать, – вздохнул парень, и решительно притянул женщину к себе… Когда они усталые, и разгоряченные, наконец откинулись на мокрые подушки, их желудки практически синхронно выдали характерную трель. А то как же! Голод он ведь разный бывает. И если с одним более или менее они уже разобрались, то иной только еще больше раззадорили. Так что, пришлось подниматься, и дружно перемещаться за столик, предусмотрительно сервированный той самой Глашей, которой Ирина попрекнула было Ивана. – Ну, рассказывай, что там было в походе? – А то тебе неведомо, – вгрызаясь в куриную ножку, произнес Иван. – Ну, мало ли, что мне ведомо. То все по реляциям Голицына, да письмам… Не важно, – отмахнулась княгиня. Вот так вот. Не оставляют боярина без присмотра. Да и верно, чего уж там. Доверяй, но проверяй. Силу-то в его руки серьезную вверяют. А за удачливым полководцем, воины приведенные им к победе, куда хочешь пойдут. Просто потому что будут ему верить. – У тебя иной взгляд. Так что, рассказывай, – подытожила Ирина. – Да по сути и рассказывать-то там нечего. Плелись как беременные, в сутки проходили по десять двенадцать верст. Смех один, а не воинский поход. Помимо этого подготовка, курам на смех. Ну что мешало создать большие припасы в той же Запорожской Сечи коль скоро своих крепостей не имеем? Так нет же, потащили все припасы с собой. Обоз больше армии вышел, а его охранять нужно. Вот и шли мы от Рыльска до границы с крымчаками почитай полтора месяца. Степь к тому времени подсохнуть успела, вот татары ее и запалили. Оно бы остановиться, да начать ставить крепость, чтобы со следующего года было отчего оттолкнуться. – На тот поход большие надежды возлагались. Нельзя было останавливаться, – возразила Ирина. – То политика, до которой я касательства не имею. А по военной науке продолжать поход никак нельзя было. И кстати помощник Голицына, француз этот, де Атталь, высказывался именно за строительство крепости. Толковый вояка. Да только кто бы его слушал. Всем непременно победу подавай. Вот и поперлись по выжженным землям. Ни о колодцах, ни о речках, толком ничегошеньки не знаем. А тут еще и бескормица для лошадей. Половина-то войска посадская конница. Словом, только на день войска и хватило. Потом начался ропот, и Голицын решил все же повернуть обратно. Иван взял ломоть хлеба, намазал сливочное масло, потом полил сверху яблочным вареньем, и с удовольствием впился зубами в получившийся бутерброд. Вкуснотища! Попутно отмахнулся от наигранно гневного взгляда Ирины, мол погоди пока. Не мешай. И только умяв-таки лакомство, продолжил рассказ. – В армии чуть ни с самого начала маялись животами. А как двинулись по Дикому полю, так только хуже стало. И кстати, Бог весть, что было бы дойди-таки мы до Перекопа. Ну и на обратном пути легче не было. Помнишь как ты возмущалась дороговизной нашей полевой кухни? – Еще бы, – фыркнула княгиня, Которая скрипя сердце, все же уступила доводам Ивана. – Так вот, из ста двадцати тысяч, что отправились в поход, погибло и пропало порядка пятидесяти тысяч. И на эпидемию Черной оспы хорошо как пятая часть тех потерь приходится. А то и меньше. В основном же причина в том, что вся армия животами маялась. Кто кровавым поносом исходил, кто отстал из-за болячки, и в полон угодил. У меня же в сотне погибших только четверо. И все они погибли в бою, а не от поноса померли. Насчет прививки от оспы ты отмахивалась. Так вот, из моих парней никто не захворал. Ни одного случая. Ох и жуткая хворь, эта проклятущая оспа. – Уж я-то ведаю, поверь мне, – с самым серьезным видом подтвердила Хованская. – Ириш, позволь Павлу сделать прививку Софье, – посмотрев ей в глаза, попросил Иван. – Ваня, говорено уж о том. – Да пойми ты, опасности никакой. – Рощин так не считает. А ты уж прости, ему я в этом деле куда больше верю. – То что он сумел справиться с отравой, вовсе не говорит о том, что он прав. Сто тридцать пять человек, и никому никакого вреда от тех прививок не случилось. На востоке такой метод пользуют издавна. – И Христофор Аркадьевич говорит, что смертей от той присадки заразы, случается ничуть не меньше, чем в случае болезни. Так Бог может и милует. Не все же хворают, в самом-то деле. А эдак, ты предлагаешь самим ту заразу малютке привнести. – Да зараза-то не от человека, а от скотины. Она куда слабее. – Все, я сказала! Не смей! – Ла-адно, – выдохнув, решил прекратить препирательства Иван. – Скажи хотя бы, в чью семью отдала дочку? – То тебе пока без надобности, Ванюша, – мило улыбнувшись, покачала головой Ирина. – Дальше о походе сказывай. – О походе значит, – поиграв желваками задумчиво произнес Иван. Впрочем, он очень быстро успокоился. Ну в самом-то деле. Далеко не все болели оспой, пусть она и гуляла вольно. Опять же, приемные родители будут со всем вниманием следить за девочкой, потому как кровно в ней заинтересованы. Так что, сейчас обострять отношения, нет никакого смысла. Но только сейчас. А так. Вода камень точит. Да и Павел продолжит свою практику, и положительный результат постепенно переубедит Ирину. А Рудаков продолжит. Ивану вовсе не улыбалось, чтобы его подчиненные оказались жертвами очередной эпидемии. Кстати, помочь справиться с болезнью в войске, у подлекаря не получилось. Нет, он нашел лошадку зараженную оспой, причем не одну. Вот только желающих привиться нашлось очень и очень мало. В прямом смысле этого слова, единицы. Н-да. А тут еще и когда до измайловцев дошло, что это с ними вытворили, они едва не вздыбились. Но ничего. Поглядели что творится вокруг, и как беда обошла их стороной, так и присмирели, и приняли. И уж тем паче, что их уж никто повторно заражать не собирался. А вот над войском болезнь покуражилась от души. И положа руку на сердце, доктор Дробот со своей задачей, и при имеющихся возможностях, справился хорошо. Карантинные мероприятия дали результат. Как впрочем, и разнесенная казаками по Дикому полю весть о напасти случившейся с русской армией. За все время татары так ни разу больше и не побеспокоили лагерь у слияния Самары и Днепра, предпочтя вернуться к своим шатрам. Зато русские простояли на этом месте не просто так, а успели построить довольно внушительные земляные укрепления. Да еще и лес сплавили. Словом, получилось солидно и внушительно. В крепости оставили всю артиллерию, и излишки продовольствия. Впоследствии припасы должны были в значительной мере пополниться, и послужить следующему походу на Крым. А в том, что он состоится, никто не сомневался. Вот только говорить об этом Ирине, не имело смыла. Она и так в курсе. Наверняка, лично и не раз, перечитывала все донесения. Царь, батюшка, и цесаревич, по многим вопросам советуются с ней. Если не по всем. Значит нужно выдать то, чего в официальных сводках не было. Нет, об оспе лучше помолчать. Тут, что не говори, а Павел предстает в проигрышной ситуации. Подумаешь, никто из измайловской сотни не заразился. Находились на отшибе, вот и миновала их чаша сия. Именно этим все и объяснится, никаких сомнений. – Знаешь Ириша, у меня сложилось такое впечатление, что нашу сотню специально на убой выставляли, – наконец заговорил он. – С чего это такие мысли? – Насторожилась княгиня. – А с того. Как пошли Диким полем, так нас все время в боковом охранении держали. Бессменно. А так не бывает. Оно конечно, с одной стороны, дышали свежим воздухом, не наступали никому на пятки, да и свои уберегли. Но с другой, ни один татарский наскок мимо нас не прошел. И то что, мы живы остались, заслуга от начала и до конца, только наша. Твоя, потому как согласилась снарядить сотню винтовками, и моя, потому как учил по новому. В последней схватке так и вовсе, кабы не гранаты, снабжением которых ты так возмущалась, нам нипочем не выстоять. Угу. По какому только поводу она не высказывала недовольства. Полсотни рублей, на снаряжение одного солдата. А потом еще и обеспечь его припасом разным, и огненным в том числе, к коему и гранаты те относятся. Да Иван еще настоял на том, что их для похода потребно минимум пять сотен. А ведь еще и жалование. – Ой ли? – Усомнилась Хованская. – Нет, правда. Да будь там даже пушки, не смогли так помочь как гранаты. Пушка она что, пальнула разок, и перезаряжай ее. Да и не может быть их много. А когда сразу дюжина разрывов, а следом сразу же еще, и еще, то тут уж дело совсем иное. Мало того, что осколками сечет. По сути, это для татар в доспехе не так чтобы и страшно, смертельных ран из-за защиты случается немного. Но зато лошади отличаются пугливостью. Вот и устроили они целую свалку. А порох тот белый, пусть и дорог, да дыма не дает, и взор стрелкам не застит. Вот мы и палили в татар, почем зря. А уж от винтовочной пули никакая броня или кираса не спасет. – Значит, стоило оно того? – Толи утвердительно, толи вопросительно, произнесла она. – Если жизни твоих стрельцов для тебя что-нибудь значат, то стоило. Опять же, мы из похода не с пустыми руками вернулись. Лошадки, оружие кое-какое. В том и твоя доля имеется. Оно конечно, учитывая обстоятельства, получилось не так чтобы и много, но уж гранаты окупятся сторицей. – Чтобы я бросила руку на стрелецкие трофеи? Иван, ты за кого меня держишь? – За умную женщину, которая точно знает, как привязать к себе несколько сотен мужиков. – Ты это сейчас о чем? – Вскинула брови Ирина. – Неужели при одной сотне останешься? – Никак о своих интересах печешься. Справу и оружие-то в мастерской твоего батюшки заказывать придется.