– Ну твои так твои. Ну чего ты их в сумку-то убрал? Доставай уж. Сейчас серебро вынесу. – Рубль мелким серебром насыпь, – попросил Иван. – Отсыплю, – пообещал купец. Получив полную плату, спрятал пухлый кошель на груди и вышел на улицу, где его уже поджидали друзья-товарищи. Каждому вручил по четвертаку серебряной мелочью. Мало? Ой ли? По делам и награда. Причем очень даже щедрая. Что парни тут же подтвердили с нескрываемым возбуждением. Потолкались. Пошумели. Да и разошлись в разные стороны. Четверо подростков пошли в торговые ряды, а стрелец куда-то вправо. – Родька, – позвал купец. – Здесь я, Игнат Пантелеевич. – В торговом зале тут же появился мужчина за тридцать, крепкого сложения и с цепким взглядом. – Стрелец молодой только что отсюда вышел. Видал? – Видал. Дмитриевского полка, служилый. – Уверен? – Я стрельцов хорошо различаю. Темно-синий кафтан, желтые петлицы из витого шнура, шапка малиновая, сапоги желтые. Дмитриевский и есть. – Их слобода, кажется, за Мясницкими воротами? – припомнил купец. – Там, – коротко подтвердил мужчина. – Надо бы прознать, где он живет. – Сделаю, – уверенно пообещал Родион. Он был старшим охранной ватаги купца. И сторожили они его добро не только в пути, но и здесь. В Москве, как и везде, татей и разбойного люда хватало. Вот и приходилось постоянно беречь добро. Но кроме того, и другую работу выполнять. Как и разного рода поручения. – А к чему это тебе, Игнат Пантелеевич? – встрял приказчик. – А ты не смекаешь? – Нет. – Я за всю жизнь хорошо как с дюжину разных клинков дамасской стали в руках держал. Булатных – только два. А тут за неполный месяц сабля булатная да четыре ножа. По первости-то я решил, что взял стрелец трофей знатный. И ведь тоже в таком же платье был. А теперь еще и эти клинки. И у всех одна черта общая. Словно их только что сработали и до ума довести не смогли. – Это с чего ты так подумал? – усомнился приказчик. – А с того, что такую сталь в богатый оклад одевают. Иной ему невместен, – вместо купца пояснил Родион. – А еще узор. Что на сабельке, что здесь, очень уж схож. Вот и выходит, что кто-то прознал секрет булата, который утратили в незапамятные времена. Вот так-то. Ты чего тут стоишь, Родька? – Да куда он денется, – отмахнулся Родион. – Дальше слободы один ляд не уйдет. Там и сыщу. А так заприметит еще. А нам, я так думаю, шум ни к чему. – Это ты верно думаешь. Ладно. Делай как знаешь… Ничего не подозревающий Иван хотя и расстался с друзьями, но покидать Красную площадь не спешил. Нужно быть либо дураком, либо много о себе думать, чтобы безоружным бродить по московским улицам, имея при себе такие деньжищи. А у него только нож за кушаком. С саблей он управляется откровенно плохо. С бердышом лучше, но не ходить же с ним по городу. Вот и решил приобрести себе нормальное огнестрельное оружие. Причем к данному решению Иван пришел вовсе не потому, что боялся грабителей. Это, разумеется, тоже. Но главное, ему не по нраву то убожество, которое собой представляла его пищаль. Громоздкая, неудобная и непрактичная. Избавиться от нее он не мог. А вот обзавестись чем-нибудь дополнительным – это пожалуйста. И парочка пистолетов вовсе даже не помешает. А то мало ли, вдруг завтра в поход. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Дорого? Да, недешево. Что-то более или менее приличное обойдется не дешевле пяти рублей, а то и семи. Про эксклюзивные образцы лучше помолчать. Можно приобрести и мушкет, причем подобрать не из стреляющего мини-ядрами эдак граммов в сорок весом, а что-то более пристойное и с меньшим калибром. Но… Если только для личного пользования. Чтобы убедить командование в необходимости владеть чем-то, выбивающимся из общего ряда, нужно иметь железный аргумент. В армии носить круглое и катать квадратное начали вовсе не в двадцатом веке. Когда Иван поинтересовался, а что, мол, если завести за свои средства мушкет с кремневым замком, то десятник посмотрел на него как на идиота и спросил, как же он, милый, тогда будет выполнять команды начальника. А ведь там чуть ли не половина команд про этот самый гребаный фитиль. Так что не майся ерундой и будь как все. И это притом, что полки иноземного или нового строя все как один уже вооружены мушкетами с кремневым замком. Вот странное дело. Круглый год под ружьем именно стрельцы, а все самое лучшее – в полки под командованием иноземцев. Нет, стрельцов, конечно, перевооружают. Правда, новые мушкеты, или, как их все чаще называют на Руси, ружья, пока лишь в двух стрелецких полках из двадцати шести. Но тут главное, что процесс идет. Да и начальству особо не возразишь. Разномастное вооружение подразделению на пользу ну никак не пойдет. Так и не покинув Красную площадь, а только перейдя на другую сторону Ильинской, Иван оказался в оружейной лавке голландского купца. Тот не был гостем Москвы, а проживал в столице, причем не в Немецкой слободе, которую лет сорок назад вынесли фактически за пределы столицы, а в самом городе. Мало того, он проживал в том же доме, где располагалась его лавка, только на втором этаже. Такое устройство дома – единственное исключение, позволяющее лицам неблагородного происхождения проживать в двухэтажных строениях. Не выселили же старого голландца по той простой причине, что он был выкрестом[3]. С переходом в православие он уже не подлежал выселению. Кто знает, что его подвигло на смену веры, любовь к русской жене или нежелание расставаться с выгодами, которые сулил дом в самом сердце торговой Москвы. О вошедшем в лавку посетителе возвестил легкий перезвон колокольчика. А вот станет ли он покупателем, во многом зависело уже от продавца, коренастого седовласого мужчины в европейском платье с наметившимся брюшком. Нередко нам только кажется, что мы сами покупаем тот или иной товар. На самом деле опытный и одаренный продавец, едва почувствовав, чем именно вы интересуетесь, обставит все таким образом, что вы непременно отоваритесь у него. Именно таким и оказался владелец лавки. Иван прекрасно осознавал, что его попросту подводят к правильному решению. Но в то же время не мог ничего с собой поделать. Возможно, сказалось его увлечение в прошлой жизни. Он просто никогда не встречал подобного пистолета ни на просторах инета, ни уж тем более в реале. Многоствольные системы – да. Кремневки револьверного типа – да. Этот же… Нет, он также револьверного типа. Только барабан состоит из трехзарядных камор, у каждой из которых имеется собственное кресало. Проворачиваясь вручную и становясь на защелку, барабан выводит кресало с затравочной полкой напротив курка. Выстрел. Отвести курок на предохранительный или боевой взвод. Провернуть барабан. И снова выстрел. Каморы и цевье устроены так, что при нештатном срабатывании всех зарядов одновременно стрелок не пострадает. Очень интересная конструкция. А главное, при одном стволе возможность сделать три выстрела подряд. Вместо двух в случае покупки пары пистолетов. Но и цена у этого одного пистоля целых двадцать рублей. Не хухры-мухры. И габариты будь здоров. Шутка сказать – около полуметра. Правда, и ствол длинный, выполненный, как и каморы, с особым тщанием, и диаметр ноготок к ноготку. Что в современных реалиях дорогого стоит. Вот только не помешало бы господину купить к этому пистолю пулелейку. Она как раз именно под него и выполнена. Так что пуля пройдет по стволу впритирку, ничуть не болтаясь. И стоит сущие мелочи, всего лишь два рублика. Но зато какая точная и приятная стрельба. У-у-у, змей-искуситель! Валить отсюда надо, вот что. Причем быстро так. Нащупал голландец слабое место Ивана и теперь долбит в него безошибочно. Еще чуть, и обязательно довесок какой припарадит. Талант у человека, чего уж там. Вот только зарядить новую игрушку, и на выход. Надо будет еще и кожевенных дел мастера навестить. Не то носить эту бандуру за кушаком… Ну чисто башибузук какой или пират. Нет, местных таким не удивишь. Путешественники, которые могут себе позволить, зачастую именно так пистолеты и носят. Но ведь неудобно… Белый город. Там, в самом конце Яузской улицы, у городской стены проживал еврей-выкрест Спиридон Семенович, которого все называли дядя Яша. Старый еврей был одним из известнейших менял Москвы. Пробавлялся и ростовщичеством. А еще принимал на сбережение все что придется, и деньги в том числе. За сравнительно небольшую мзду можно было не сомневаться, что имущество останется в целости и сохранности. Мало того, ты мог хранить свои деньги у дяди Яши совершенно бесплатно и даже получить за них небольшой рост. Только если не трогал свое серебро в течение года. Ивану вовсе не улыбалось разом лишиться всех своих средств. А такая возможность вполне существовала. Дом ведь зачастую оставался под присмотром дворового пса да соседей, которые могли заметить посторонних, только если те подходили с улицы, а не с огорода. Вот и решил он определить их в этот средневековый банк, вместо того чтобы устраивать тайники и клады. Хватит того, что два еще не законченных клинка прячет под стеной сарая. Лично с дядей Яшей Иван знаком, конечно, не был. Но у того была определенная репутация. А потому он уверен, что в этом доме за высоким каменным забором деньги будут в полной сохранности. Как ни крути, а с собой он собирался забрать двадцать семь рублей из остававшихся пятидесяти семи. Вообще-то, по его прикидкам, остаться должно было сорок, но так уж вышло, что дорогу ему перебежал голландец. У дяди Яши все прошло чинно и спокойно. Тот не задал ни одного лишнего вопроса. Старый еврей лишь поинтересовался, не желает ли парень оставить деньги в рост. Нет. Ну, на нет и суда нет. Вообще-то не сказать, что Иван чувствовал себя спокойно. Вместе с остатками от жалованья у него сейчас двадцать восемь рубликов. Сумму никак мелкой не назовешь. Двадцать пять нужно будет отдать хозяйке дома. Или скорее все же хозяину. Ну а трех рублей, чтобы начать осуществлять задуманное, более чем достаточно. Хм. Это если с батей ничего не срастется. А как наладится, то… Ничего. Надо будет, опять навестит домик на Яузской улице. Невелика трудность. На раскисшие и грязные улицы опустились сумерки. Еще немного, и стемнеет. Ивану не раз приходилось гулять по ночной Москве. И по Земляному валу, и по Белому городу хаживал. А то как же, молодежь нередко гуляет чуть ли не до первых петухов. А то, что городские ворота закрыты… Вот уж мелочи какие. Уж кто-кто, а московские мальчишки точно знают, где и как пролезть, чтобы ни собаки не задрали, ни стрельцы сдуру не пальнули из пищали. Однако сегодня Иван чувствовал себя не в своей тарелке. Это если мягко сказать. За то, что покоится в кошеле у него на груди, могут порешить и глазом не моргнуть. Если уж за сапоги… Кстати, они на нем совсем новенькие. Только сегодня надел обнову. Как, впрочем, и кафтан. Молодцы все же дядька Антип и тетка Авдотья, дело свое знают туго. И ногам хорошо, и кафтан удобно обнимает тело, не смотри что новенький и необмятый. Погодка загляденье, поэтому подбитый мехом надевать не стал. Упарился бы. А вот теперь что-то подмораживает. Думает об этом, а сам непроизвольно взглядом по сторонам водит, нет ли кого в темных углах. – А-а-а! Громкий женский вскрик. И пусть он полон боли, в нем все же больше удивления. – Помоги-ите!!! Стра-ажа!!! А вот этот… Нет, не истошный. Его даже с уверенностью нельзя назвать и испуганным. Нет, конечно, призывают на помощь, причем это не шутка какая. Но… Именно что призывают, только и всего. Хотя вкупе с первым вскриком звучит это все же как-то… Кричали из-за угла. Шагах в десяти был перекресток, на котором стоял двухэтажный дворянский дом. Что с того, что Белый город. Татей и разбойного люда и здесь хватает. А патрулей на все улицы не напасешься. Иван действовал скорее на одних рефлексах, чем осознавая происходящее. Рука, и без того время от времени теребившая рукоять пистолета, выдернула оружие единым махом. Даже не заметил, как палец взвел курок. Ноги уже сорвались в бег. Вот и перекресток. Бежит какая-то женщина, одетая на европейский манер в плащ, который сейчас развевается за ее спиной. Сумерки уже достаточно сгустились, а потому детали не рассмотреть. Зато видно того, кто ее нагоняет. Хм. Судя по одежке, наш, русский душегуб, но вот в руках блестит клинок шпаги. Не то чтобы русские ими не пользовались, среди стрельцов половина со шпагами ходит. Но чтобы душегубы… Не суть важно. Вскинул пистолет, отчего-то подумав о вовремя приобретенном оружии. Расстояние шагов сорок. Далековато. Оружие еще не пристреляно. Да и потряхивает с отвычки, чего греха таить. Выстрел! Мужчина остановился так резко, что какое-то расстояние еще и проехал по подтаявшему снегу, едва не растянувшись на земле. А потом резко рванул в сторону, стремясь уйти за дом на противоположной стороне улицы. Взвел курок. Отжал защелку. Провернул барабан. Готов. Вскинуть пистоль. Взять упреждение. Выстрел! Мимо! Твою в гробину, душу, мать нехай! И снова неизвестный меняет ход своих действий. Ну не носят тут больше двух пистолетов. Многоствольные игрушки достаточно редки, потому что при сравнительно низкой надежности стоят баснословных денег. Женщина уже в нескольких шагах от Ивана, бежит молча, взгляд испуганный, но решительный. Как хотите, так и понимайте. Убийца же вскидывает руку, в которой уже зажат пистолет. Сволочь, решил достать свою жертву пулей. А вот не угадал, собака! Третья камора заняла позицию напротив ствола. Курок уже взведен. Иван выстрелил, практически не целясь, навскидку, чтобы только напугать неизвестного. Глядишь, рука дрогнет, и тот промажет. Но вышло неожиданно удачно. Похоже, свинцовый гостинец угодил неизвестному в руку. Мужчина вдруг схватился за правое предплечье, выронив пистолет. Тот, в свою очередь упав на мостовую, разразился выстрелом. И что примечательно, пуля провизжала совсем рядом с ухом Ивана. Или это ему показалось. Женщина навалилась на него с мощью стенобитного орудия, едва не опрокинув на мостовую. Хм. Ошибочка. Тут нет мостовой. Лишь раскисший снег и грязь, еще не прихваченная только-только начинающим поддавливать морозцем. Ну да удержался, и слава богу. Не хватало еще изгваздать обнову. Подхватив женщину за талию, единым махом развернул ее, заводя себе за спину. Пистоль за кушак, и нож из ножен. Бог весть, как он собирался противостоять с этой безделкой шпаге. Но страха нет. Оно всегда легко, когда боишься за кого-то. Потому как тот страх другой. Не имеющий ничего общего с медвежьей болезнью. Но неизвестный решил, что с него на сегодня достаточно. Пока Иван возился с женщиной, пистолем и ножом, того и след простыл. Никого. Словно и не было. Разве что запах сгоревшего пороха, разнесшийся по переулку, да белесые облачка, поднимающиеся в холодное и быстро темнеющее небо. – Господи! Даша! – решительно и с явственной тревогой выкрикнула женщина. О как! Русская. Впрочем, ничего удивительного. Многие дворянки частично перенимают туалеты у иноземцев. Правда, в основе берут только самое удобное. Хотя хватает и тех, кто готов приносить жертвы красоте и слепо следовать европейской моде. Как то – покрывать свои лица белилами. Бред. Но достаточно распространенный среди московских модниц.