Возможно, это было своего рода извинение, а может, он просто съязвил напоследок. – Рози никто был не указ, – сказал я. – Я свяжусь с вами, как только получу хоть какую-то информацию. Послышался женский плач, и мистер Дейли закрыл за нами дверь. 4 Дождь перешел в легкую влажную дымку, но облака сделались плотнее и темнее – ожидалось продолжение. Ма вжимала лицо в окно гостиной, испуская лучи любопытства, чуть не спалившие мне брови. Поймав мой взгляд, она схватила тряпку и принялась ожесточенно тереть стекло. – Отличная работа, – сказал я Кевину. – Ценю. Тот быстро покосился на меня: – Странно все было. Еще бы – собственный старший брат, когда-то тыривший для него чипсы в магазине, теперь в режиме копа. – Да ладно, – подбодрил я, – ты сработал как профи. У тебя явный талант. Он пожал плечами: – А теперь что? – Положу это в машину, пока Мэтт Дейли не передумал, – держа в одной руке чемодан, я помахал маме и широко улыбнулся, – потом перекинусь парой слов со старыми знакомыми. А ты пока с родителями вместо меня попрепирайся. У Кевина глаза от ужаса расширились. – Господи, нет! Ни за что. Она еще после завтрака не угомонилась. – Да ладно, Кев. Надень ракушку и сдюжь ради команды.[11] – Команда, срань! Сам ее взбесил, а меня на убой посылаешь? – Волосы у него встали дыбом от возмущения. – Бинго, – сказал я. – Нельзя, чтобы она донимала Дейли и разносила сплетни по всей округе, по крайней мере пока. Мне нужен всего час, прежде чем она пойдет вразнос. Сможешь его мне обеспечить? – И что мне делать, если она не захочет сидеть дома? Силовой захват? – Какой у тебя номер? – Я нашел мобильник – тот, на который звонят мои агенты и осведомители, и отправил Кевину эсэмэску с текстом: “Привет”. – Вот. Если ма сбежит, просто ответь на сообщение. Я приду и сам ее подсеку. По рукам? – Вот же сраные небеса, – буркнул Кев, не отрывая взгляда от окна. – Молоток, – я похлопал его по спине, – настоящий боец. Встретимся здесь через час, а вечером поставлю тебе пару кружек, идет? – Парой не отвертишься, – угрюмо сказал Кев, расправил плечи и направился навстречу расстрельной команде. Я бережно уложил чемодан в багажник, чтобы отвезти милой даме из техотдела, чей домашний адрес мне по чистой случайности известен. У стены отирались безбровые, лысые десятилетки с проволочными вешалками наготове – примерялись к машинам. Не хватало мне только вернуться и обнаружить, что чемодан умыкнули. Я уперся задом в багажник, надписал конверты с Дактилоскопической Фифи, покурил, буравя взглядом будущее нашей страны, пока оно не уяснило ситуацию и не отправилось вскрывать машины менее воинственных автовладельцев. Квартира Дейли была зеркальным отражением нашей – надолго там тело было не спрятать. Если Рози погибла дома, у Дейли было два варианта. Если у мистера Дейли хватило духу, чего я отнюдь не исключал, он мог закатать ее во что-нибудь, вынести через переднюю дверь и сбросить в реку, закопать на пустыре или скормить свиньям в соответствии с милым предположением Шая. Однако в Либертис слишком велика вероятность, что это кто-нибудь увидит, запомнит и разболтает. Любви к риску я за мистером Дейли не заметил. Человек, не склонный к авантюрам, наверняка выбрал бы задний дворик. Это сейчас половина таких двориков засажена нарядными кустами и утыкана всевозможными коваными оградками, а в те времена они прозябали захудалые и заброшенные: чахлая трава, грязь, доски, сломанная мебель да изредка покореженный велик. Ходили туда разве что по нужде и летом – стирку развестить, вся жизнь протекала перед домом, на улице. Было холодно, но не настолько, чтобы земля промерзла, вполне можно было одной ночью начать копать могилу, на следующую ночь закончить, а на третью – засыпать. Никто бы не увидел: задние дворы не освещались, и в темные ночи без фонарика и до сортира было не дойти. Никто бы не услышал: сестры Харрисон были глухи как чушки, задние окна в подвале Вероники Кротти заколочены, чтобы не выпускать тепло, окна других соседей накрепко закрыты от декабрьских холодов. Днем, закончив, кинуть поверх могилы лист гофрированного железа, старый стол или что под руку попадется – никто второй раз не взглянет. Без ордера дорога в этот дворик мне была заказана, а ордер на ровном месте не получишь. Я отбросил окурок и пошел обратно на Фейтфул-Плейс, поговорить с Мэнди Брофи. * * * Мэнди оказалась первой, кто был явно и безоговорочно рад меня видеть. От ее визга чуть стены не рухнули – я не сомневался, что ма уже снова спешит к окну. – Фрэнсис Мэкки! Иисус, Мария и святой Иосиф! – Мэнди обрушилась на меня и обняла так, что синяки наверняка остались. – У меня чуть сердце не остановилось! Вот уж не думала, что снова увижу тебя в наших краях. Какими судьбами? Формы и прическа позволяли безошибочно узнать в ней степенную мать семейства, но ямочки на щеках остались прежними. – Да так, – улыбнулся я. – Решил вот, что пора вас проведать. – Да уж еще как пора, скажу я тебе! Чего стоишь, заходи. На полу гостиной растянулись две глазастые темноволосые девчонки. – Ну-ка, брысь наверх, поиграйте в своей комнате. Дайте спокойно с приятелем поговорить. Вперед! – Мэнди замахала на девочек руками. – Копии твои, – сказал я, кивнув им вслед. – Бесята мелкие, вот они кто. Всю кровь выпили, серьезно. Ма говорит, это мне наказание за все те случаи, когда я ее малявкой доводила. – Она смахнула с дивана полураздетых кукол, конфетные фантики и сломанные мелки. – Садись сюда. Слышала, ты теперь в полиции, важная птица. Уважаю! Мэнди улыбалась мне, держа охапку игрушек в руках, но черные глаза смотрели остро и внимательно, испытующе. – Ну вот еще, – сказал я, одарив ее хулиганской ухмылкой. – Я просто вырос. Как и ты. Она пожала плечами: – Я-то не изменилась. Вокруг посмотри. – Да и со мной та же история. Можно покинуть Фейтфул-Плейс… – Но Фейтфул-Плейс тебя не покинет. – Еще секунду глаза ее выдавали настороженность, потом она коротко кивнула и указала ногой куклы на диван: – Садись уже. Чаю выпьешь? И оборона пала. Нет пароля надежнее, чем твое прошлое. – Нет, спасибо, я только что позавтракал. Мэнди бросила игрушки в розовую пластиковую коробку и захлопнула крышку. – Точно? Ты не против, если я белье буду складывать, пока мы разговариваем? А то эти две мелкие мадамы вернутся и опять бедлам устроят. – Она плюхнулась на диван рядом со мной и подтянула поближе бельевую корзину. – Ты слышал, что я за Джера Брофи вышла? Он теперь шеф-повар. Ну, поесть-то он всегда был не дурак. – Второй Гордон Рамзи, да? – Я ехидно улыбнулся. – Наверняка с поварешкой не расстается на случай, если ты берега попутаешь? Мэнди взвизгнула и шлепнула меня по запястью: – Ах ты поганец, все такой же! Никакой он не Гордон Рамзи, в одной из новых гостиниц у аэропорта кулинарит. Говорит, там в основном семьи, опоздавшие на самолет, и бизнесмены, которые боятся, что их с любовницей застукают, а еда там всем до лампочки. Ей-богу, как-то утром он от скуки яичницу с бананами пожарил – хотел на реакцию их посмотреть. Так никто и слова не сказал. – Наверное, решили, что это французская “новая кухня”. Джер молодец. – Не знаю, что они там решили, но слопали все за милую душу – и яйца, и сосиски, и бананы. – Джер отличный парень, – сказал я. – Вы оба молодцы. Она с хлопком встряхнула розовую кофточку. – Конечно, Джер молодец. С ним не соскучишься. К этому давно шло. Когда мы признались маме, что обручились, она сказала, что предвидела это еще с наших пеленок. Прямо как… – Мэнди быстро взглянула на меня, – как и большинство местных свадеб. В былые времена Мэнди к этому моменту уже услышала бы все о чемодане плюс подробные мрачные домыслы, но сарафанное радио теперь работало с помехами, а Кевин так блестяще обработал маму, что Мэнди не напрягалась и не осторожничала – только тактично щадила мои чувства. Я расслабленно откинулся на спинку дивана и наслаждался, пока можно. Люблю беспорядок в доме, весь этот женско-детский бытовой хаос: липкие отпечатки пальцев, безделушки и горы пастельных резинок для волос на каминной полке, запах цветов и глажки. Мы немного поболтали о том о сем: ее родители, мои родители, кто из соседей женился, кто завел детей, переехал за город или занемог какой-нибудь любопытной хворью. Имельда по-прежнему живет неподалеку, в двух минутах ходьбы, на Хэллоус-лейн, но по опущенным уголкам рта Мэнди я понял, что они уже не так часто видятся, и расспрашивать не стал. Вместо этого принялся ее смешить – заставь женщину смеяться, и ты ее почти разговорил. Смеялась Мэнди по-прежнему бархатно, весело и заразительно. Минут через десять она как бы невзначай спросила: – Ну а про Рози ты что-нибудь слышал? – Ни черта, – так же непринужденно ответил я. – А ты? – Ничего. Я думала… – снова тот же мимолетный взгляд, – думала, может, вы общаетесь. – Ты знала? – спросил я. Мэнди, не поднимая глаз, сворачивала носки, но ее ресницы дрогнули. – Ты о чем?