– Серьезно. Наверняка я все только вообразил. Может, еще не поздно… – Вообразил что? – спросил Шай. – Ничего, – ответил я. – Кев. – Говорю же, ничего. Скорее всего, я вообразил… – Что они ищут? – Мои яйца, – сказал я. – Надеюсь, они прихватили микроскоп. – Ну нахрен, – с несчастным видом сказал Кев, потирая бровь и уставившись на полицейских. – Ребят, я больше не играю. Зря я вообще… – Атас, – вдруг сказал Шай. – Ма. Мы втроем быстро и слаженно соскользнули вниз по ступенькам, опустив головы ниже уровня толпы. Я мельком увидел маму из-за спин, она стояла на нашем крыльце, крепко сложив руки под грудью, буравя улицу пронзительным взглядом, словно твердо знала, что во всей этой свистопляске виноват я и уж она-то со мной поквитается так, что мало не покажется. Па стоял позади нее, вытаскивая из пачки сигарету и с безучастным видом озирая светопреставление. В доме послышался шум. Один из экспертов вышел на крыльцо, показывая большим пальцем через плечо, и отмочил какую-то остроту. Полицейские заржали. Эксперт отпер фургон, порылся внутри и взбежал по лестнице с ломиком наперевес. – Если он поковыряет там этой штукой, вся развалюха ему на уши рухнет, – сказал Шай. Кевин продолжал ерзать, словно ступенька обжигала ему зад: – А что будет, если они ничего не найдут? – Тогда наш Фрэнсис попадет в немилость, – сказал Шай. – За то, что оторвал всех от работы. Вот будет досада. – Спасибо за заботу, – сказал я. – Как-нибудь переживу. – Ага, переживешь. Как всегда. Что они ищут? – Может, у них спросишь? Из дома одиннадцать, потирая голову и еле передвигая ноги, вышел косматый студент в футболке с Limp Bizkit – явно с внушительного перепоя: – Че случилось? – Иди в дом, – сказал я. – Это наше крыльцо. Я показал ему удостоверение. – Хрена себе, – сказал он и, согнувшись под тяжестью вселенской несправедливости, потащился назад в общежитие. – Правильно. Запугивай его ксивой, – сказал Шай, но уже по инерции. Щурясь от закатного солнца, он смотрел на дом шестнадцать. Глубокий низкий грохот пушечным залпом прокатился по улице, отражаясь от домов и разносясь по Либертис, – упала бетонная плита. Нора вздрогнула и тихонько вскрикнула. Салли Хирн поплотнее запахнула кардиган и перекрестилась. Тут я почувствовал, как задрожал воздух. Будто выплеснулся наружу электрический разряд, рожденный глубоко в чреве дома шестнадцать. Голоса экспертов поднялись и стихли, полицейские оглянулись на дверь, толпа качнулась вперед, над крышами сошлись тучи. Кевин за моей спиной что-то сказал. Я разобрал свое имя. Оказалось, мы уже на ногах и он положил ладонь мне на руку. – Отвали, – сказал я. – Фрэнк… В доме кто-то коротко пролаял приказ. Мне стало наплевать, узнают ли люди, что я коп. – Оставайся тут, – сказал я. Ограждение сторожил пухлый полицейский с чопорным, как у чьей-нибудь тетушки, лицом. – Проходи, сынок, – сказал он мне; судя по акценту, родом он был из болотной глуши. – Тут смотреть не на что. Я показал ему удостоверение, он прочитал, шевеля губами. На лестнице внутри дома раздались шаги, в подвальном окне промелькнуло чье-то лицо. Где-то мистер Дейли что-то кричал, но его голос звучал издалека и замедленно, словно доносился через длинную металлическую трубу. – Вот тут вот, – сказал полицейский, возвращая мне удостоверение, – написано “спецоперации”. Мне не сообщили, что на месте будет кто-то из Спецопераций. – Я сообщаю вам сейчас. – Придется вам поговорить со следователем. Или с моим сержантом, или с кем-то из отдела убийств, в зависимости от того… – С дороги, – сказал я. Он поджал губы: – Не надо со мной таким тоном разговаривать. Можете подождать там, где стояли, пока вам не разрешат… – С дороги, или я тебе зубы в глотку вобью, – сказал я. Коп выпучил глаза, но, сообразив, что я не шучу, посторонился. Он еще перечислял, в каких нарушениях обвинит меня в своем рапорте, когда я, прыгая через три ступеньки, ворвался в дверь, задев плечом его ошарашенного сослуживца. Самое смешное, в глубине души я ни секунды не думал, что они что-нибудь найдут. Я, прожженный циник, с высоты опыта наставлявший новичков, что мир всегда на два шага беспощаднее, чем ожидаешь, не мог поверить, что со мной это случится, – ни когда я открыл чемодан, ни когда качнул ногой бетонную плиту в сумрачном подвале, ни когда воздух заискрил от напряжения. В самой-самой глубине, вопреки всему, что я знал раньше и узнал потом, я все еще верил Рози. Я верил ей, пока спускался по ветхой лестнице в подвал; верил, когда увидел круг поворачивающихся ко мне лиц в масках в слепяще-белом свете фонарей и выкорчеванную бетонную плиту, вздыбившуюся под неестественным углом среди тросов и ломов; верил, когда вдохнул густую подземную вонь чего-то ужасно неправильного. Я верил до того момента, как протиснулся между экспертами и увидел, над чем они склонились: неровная яма, темный ком спутанных волос, лохмотья джинсовой ткани и гладкие коричневые кости со следами крошечных зубов. Увидев изящный изгиб руки скелета, я понял: когда под пластами земли, дохлых насекомых и гнили разложения найдут ногти, ноготь правого указательного пальца будет обкусан под корень. Челюсти сжались так крепко, что, казалось, вот-вот раскрошатся зубы. Мне было все равно, даже хотелось услышать их хруст. Нечто в яме свернулось клубком, как спящий малыш, спрятав лицо, заслонив руками. Наверное, это спасло меня от безумия. Я услышал, как голос Рози произносит мне на ухо “Фрэнсис”, отчетливо и потрясенно, как в наш первый раз. Кто-то буркнул что-то насчет порчи улик, чья-то рука сунула мне в лицо маску. Я попятился и с силой провел запястьем по губам. Трещины в потолке скользили, искривлялись, как на экране сломанного телевизора. Кажется, я услышал свой приглушенный голос: – А, черт. – Вы в порядке? – спросил один из экспертов. Он стоял рядом, слишком близко ко мне, и, похоже, спрашивал уже не первый раз. – Да, – сказал я. – Пробирает поперву, да? – самодовольно спросил кто-то из его команды. – Мы куда хуже видали. – Это вы сообщили о трупе? – спросил меня эксперт. – Я. Детектив Фрэнк Мэкки. – Убойный? Я не сразу сообразил, о чем он. Мозг застопорился до полной остановки. – Нет, – сказал я. Малахольный недомерок-эксперт – должно быть, тот самый никчемный придурок – вдвое уступал мне в возрасте и габаритах. – Мы вызывали убойный, – странно посмотрев на меня, сказал он. – И судмедэксперта. – Верняк, – радостно сказал его приятель. В руке у него был пакетик для улик. – Сама бы она сюда не полезла. Если бы кто-то из криминалистов при мне дотронулся до Рози, я избил бы его до полусмерти. – Молодцы, – сказал я. – Не сомневаюсь, что тяжелая кавалерия появится с минуты на минуту. Пойду помогу патрульным. Поднимаясь по лестнице, я услышал, как придурок сболтнул что-то насчет дерганых туземцев и его команда дружно заржала, будто кучка подростков. На долю секунду мне показалось, что это Шай с приятелями курят в подвале косяк и смеются над черными шуточками, что за дверью прихожей ждет та жизнь, для которой я появился на свет, и ничего этого не происходило. * * * Толпа на улице стала больше и плотнее, теперь зеваки вытягивали шеи всего в нескольких шагах от моего приятеля – сторожевого пса. Его напарник спустился с крыльца и встал рядом с ним у перил. Тучи нависли над самыми крышами, изменившийся свет отливал угрожающей синюшной белизной. По толпе прошла рябь: мистер Дейли пробирался к крыльцу, отодвигая любопытных соседей с дороги и не сводя с меня взгляда. – Мэкки… – Он попытался меня окрикнуть, но голос сорвался на глухой хрип. – Что там? – Я отвечаю за место происшествия, – отрезал болотный монстр. – Отойдите.