А генерал лихорадочно соображал. Требовалось быстро и самым решительным образом выходить из сложившегося положения. Он любил эту женщину. Да, теперь можно было сказать определенно – любил. И должен был хотя бы попытаться позаботиться о так неожиданно «случившемся» ребенке. Легализовать. Дать путевку в жизнь. Постараться прикрыть от преследования японцев… ну хоть как-то… Спустя час Алексей Николаевич под руку с Юми вышел к участникам банкета. Они продолжали гудеть, общаться, выпивать и так далее и тому подобное. Японцы, кстати, тоже не удалились, активно пользуясь и случаем, и подходящей площадкой для разнообразных консультаций. Очень непростые ребята, как про себя отметил генерал. – Господа, прошу минуту внимания, – громко произнес Куропаткин. Небольшой провинциальный оркестр прекратил наигрывать музыку. Наступила тишина, и все вокруг устремили свой взгляд к Алексею Николаевичу и его спутнице. – Господа, я хочу представить вам даму, сыгравшую одну из ключевых ролей в операции «Буря в стакане». Прошу любить и жаловать – агент русской разведки Аматэрасу, известная и под другими псевдонимами. Я не желал ее раскрывать, но обстоятельства сложились так, что я более не смею рисковать ее здоровьем, – произнес Куропаткин и скосился довольно нежным взглядом на Юми, покрасневшую слегка и закусившую губу. Зал отреагировал очень живо, ибо об их любовной связи по всей Маньчжурии говорили. Разве что японцы очень нехорошо прищурились. Они явно знали ее в другом амплуа. – Судьба этой удивительной женщины полна потрясений и испытаний. Ее отец – Александр Петрович Давыдов умер в Токио, так и не узнав о рождении дочери. А мать, боясь огласки и осуждения, отказалась от нее, подкинув младенца в чужую семью. Наша дипломатическая миссия в Японии отмахнулась от анонимного письма, пришедшего к ним после смерти Александра Петровича. Но мои люди решили проверить. Они смогли разыскать Юми и предложили сделку, пообещав вывезти в Россию для воссоединения с родственниками. Для сироты это было очень важно. И она согласилась. А дальше все было очень просто. Японскую разведку привлекла милая девушка, легко ладящая с русскими офицерами. И они ее завербовали. Таким образом, агент российской разведки Юми Александровна Давыдова смогла внедриться в японскую разведку. И надо сказать – я не прогадал с выбором. Внучатая племянница главного партизана Отечественной войны оказалась на высоте! Умница, красавица, да и вообще – удивительная женщина и настоящий мастер своего дела! Куропаткин замолчал и присмотрелся к японцам. Они уже смотрели на Юми с грустью в глазах и некоторым раздражением, но без явной злобы. О да! Им и так-то было что рассказать своему руководству. А теперь-то и подавно. Алексей Николаевич внутренне улыбался во все свои три ряда виртуальных акульих зубов, предвкушая тарарам, ожидающий японскую разведку. Коллективную сэппуку еще заслужить нужно! А император будет, безусловно, в ярости. Такой провал! С треском! Со свистом! С улюлюканьем! Не говоря о том, что за убийства русских офицеров и, что немаловажно, великого князя кто-то таки должен был ответить. О чем там подумает император – бог весть, но явно никаких светлых мыслей его не посетит. Да и у европейских «журналистов» лица внезапно стали сложные до предела. О том, какая на просторах «Европ» начнется «охота на ведьм», даже и гадать не хотелось. Искать черных кошек в темной комнате само по себе – дело бестолковое, а уж если их там и вообще нет – пиши пропало. Тем интереснее будут результаты. Ведь масса людей под этот шумок пожелает свести счеты со своими конкурентами. Жестоко? Может быть. Но Куропаткин не переживал. Он прекрасно представлял себе эту публику, привыкшую считать Россию страной глупеньких Иванов, бухающих в обнимку с медведями поганую самогонку под истошный рев балалаек… «Какие будут ваши доказательства» относительно происхождения Юми? Да вон – суфражистка от восторга чуть не в панталоны описалась. Глаза горят. Мозг, как полагал Алексей Николаевич, пылает. Он прямо представил, как такие дамы в считаные дни сделают Юми правильную биографию. Хрупкая девушка, которая выиграла войну! А любого, кто рискнет что-то там пищать, – затопчут и загрызут. И суфражистки – черт бы с ними. Жены и дочери тех же самых офицеров и промышленников, купцов и банкиров… они не все довольны своей участью. Культ Юми в текущей обстановке будет обеспечен! И тот факт, что она есть самая что ни на есть натуральная дочь Александра Петровича Давыдова, станет непреложным фактом. Ведь как говорил индейский вождь Сидящий Бык: правда – это то, во что верит большинство. Часть 3 Valar morghulis![68] Общаясь со специалистами, я понял одну вещь: ни хрена эти специалисты не рубят. Любое правило можно обойти, любой закон можно нарушить. Отныне я намерен нарушать их все, потому что отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки. Кинофильм «Револьвер» Глава 1 8 июля 1904 года, Санкт-Петербург – … таким образом, – продолжал излагать великий князь Николай Михайлович, – по всему выходит, что генерал Куропаткин сделал все, хоть и довольно бестолково, но нас смог выгородить. Дурень как есть. И зачем только мы с ним связались? Такое простое дело испортил! Из-за него мы потеряли столько людей, времени и денег! А главное – реальный шанс. Кошмар! Предлагаю сразу, как все это прекратится, отправить его на покой. На вечный покой. – Господа, – подал голос посол Великобритании в России, – я слышал, вы передавали ему деньги? – Именно! – воскликнул Николай Михайлович. – И это вместо того, чтобы получать! – А сколько? – Один миллион двести пятьдесят тысяч рублей. Они пошли на возмещение хищений, подкуп Витте, подкуп Алексеева… – Вы уверены? – перебил его посол. – Да. Уверен. Один миллион… – Я не о том. Вы уверены в том, что он распорядился этими деньгами так, как вы предполагаете? – Вам что-то известно? – подался вперед великий князь Владимир Александрович. – На днях мне птичка в клюве принесла удивительную новость. Оказалось, что наш любимый Алексей Николаевич внезапно стал самым значимым вкладчиком Русско-китайского банка. Знаете, сколько там у него? – произнес посол и замолчал, наслаждаясь тем, как меняются лица великих князей. – Не томи! – воскликнул Николай Михайлович. – Три миллиона сто пятьдесят тысяч рублей[69]. – Сколько? – ошеломленно ахнули все присутствующие. – Три миллиона сто пятьдесят тысяч рублей. – Но… Откуда столько? – Я могу только предполагать, – пожал плечами посол. – Он вымогал деньги не только у вас, но и шантажировал Запретный город. Сначала «помогая» нужным людям в Санкт-Петербурге понять, почему Китай не может выполнить свой союзнический долг и вступить в войну. Потом – обещая не передавать Юань Шикаю трофейное оружие. Цы Си откуда-то узнала о планах своего генерала и пыталась разрушить сердечное согласие Куропаткина и Юань Шикая, столь опасное для нее. – Три миллиона сто пятьдесят тысяч рублей, – медленно произнес Николай Николаевич Младший. – А хищениями он не занимался? – Насколько я знаю – нет, – охотно ответил посол. – Хотя что мы о нем теперь можем знать точно? – Так нас обдурить… так обдурить… – покачал головой Николай Михайлович. – Да… Дела… – Сэр, – обратился Владимир Александрович к послу, – а вам не удалось выяснить, какая сволочь все-таки убила моего сына? – Я связался с японцами по своим каналам. И они клянутся, что никто таких приказов не отдавал. Они сами в шоке. Ведут расследование. Пытаются понять, кто виновен. Хотя, на мой взгляд, тут и так все понятно. – Простите? – А кому была выгодна смерть вашего сына? Да не просто так, а в тот самый день. – Боже! Нет! Он не мог на это пойти! – Почему нет? Срывать вам планы, а потом бессовестно вымогать деньги – мог, а приказать своим китайцам убить вашего сына не мог? Кстати, после того как Цы Си выплатила все, что просил Куропаткин, он, насколько я знаю, продал Юань Шикаю вооружение. Но не трофейное, а штатное, списав его как утерянное в боях или уничтоженное. Он ведь обещал трофеи не продавать и остался верен своему слову. Думайте сами, я ничего вам не навязываю, но так выходит, что больше никому ваш сын и не мешал. – Вот скотина… – тихо прошептал Владимир Александрович. – Боренька… мой Боренька. Спустя пять часов. Окрестности квартиры, которую снимала в столице чета Куропаткиных. Светало. На сером небе уже отчетливо проступали контуры домов… Александра Михайловна[70] проснулась от настойчивого стука в дверь, что откровенно перебудил всех вокруг. Слуга, охая и тихо причитая, пробежал к дверям. Открыл. Короткий разговор. Выстрел. Звук падающего тела. Быстрые, громкие шаги по коридору. Супруга генерала Куропаткина бросилась к секретеру и выхватила маленький «бульдог»[71], что у нее там всегда хранился. Вовремя. Удар в дверь. Створка повисла на одной петле. Неизвестный мужчина окинул взглядом помещение. Заметив полураздетую женщину с револьвером в руке, вздрогнул. А Александра Михайловна, отреагировав на это движение, прожала спусковой крючок. Грянул выстрел. И пуля ударила незваного гостя в левую часть груди, от чего тот резко развернулся и завалился на пол. – Ты все тут? Прибил бабу? – спросил второй мужчина, входя. Но, увидев тело своего подельника, вяло сучащее ногами на полу в луже крови, осекся и как-то завис, что ли. Бах! Вновь выстрелила Александра Михайловна. Но в этот раз руки ее подвели, и пуля лишь задела левое плечо бандита. А вот тот не сплоховал, всадил в бедную женщину две пули из своего «нагана». Александра Михайловна согнулась и опала на пол. А он подошел ближе и сделал контрольный выстрел в голову. Чтобы наверняка. Потом проделал то же самое со все еще агонизирующим подельником и поковылял, зажимая рану, дальше. Квартира, занимаемая генеральской семьей, была довольно большая. Десяток комнат в два этажа. Но укрыться никому не удалось. Эсеры ответственно подошли к делу и перебили всех, включая слуг и случайных гостей. Жалости к близким людям человека, сорвавшего, как им сказали, революцию, они не испытывали совершенно. Кому-то может показаться странным, что идейные социалисты-революционеры покусились на жизнь семьи Куропаткина, ставшего за считаные месяцы национальным героем России. Но ничего удивительного в этом не было. Для любого бунтовщика тот, кто верно и успешно служит действующей власти, – безусловное зло. Ибо укрепляет престол того, кого бунтовщики жаждут подменить собой. Вот и получалось, что Куропаткин выглядел героем только для честных людей, а не для революционеров, потому что посмел выигрывать сражения, способствуя положению и популярности Николая II в народе. Впрочем, оценка рядовых революционеров – идейных борцов была просто приятным бонусом. Они ведь не принимали никаких решений. Костяк боевого крыла любой партии всегда составлен из профессионалов без излишних насекомых в голове. В то время как идейные – всегда были лишь расходным материалом для жерновов противостояния. Профессионалы никого просто так не убивают. Зачем им лишние расходы и риски? Но звезды легли так, что Куропаткин со всей семьей не только оказался поперек горла идейным «расходникам», но и был заказан профессионалам… Глава 2 19 июля 1904 года, Санкт-Петербург Витте вежливо поздоровался и присел на указанный ему стул. А Мария Федоровна, отметив сложное выражение лица визитера, тяжело вздохнула. Эта деталь не несла ничего хорошего. Столица Российской империи была на ушах который день. Сначала общественность потрясло убийство жены и сына генерала Алексея Николаевича Куропаткина. А следом, 15 июля, террористы взорвали и министра внутренних дел фон Плеве. Многие, очень многие восприняли эти два поступка взаимосвязано. И если до гибели Плеве еще были какие-то дискуссии, дескать, бандитское нападение. Даже несмотря на то, что на квартире ничего не взяли. То после подрыва министра эти два дела в общественном сознании прочно увязались, воспринимаясь как нечто целое. Надо сказать, что народ отреагировал довольно болезненно. И если рабочие и разночинцы начали бузить ожидаемо, то брожения в войсках оказались сюрпризом. Даже Драгомиров, с которым Куропаткин вошел в жесткую полемику на страницах газет, и тот отреагировал остро. Послал Алексею Николаевичу телеграмму с соболезнованиями и разразился резкой статьей с осуждением произошедшего поступка. Волнения из-за этих двух событий едва не переросли во что-то большее. Потребовалось шефу отдельного корпуса жандармов выступить с публичным заявлением о том, что его императорское величество берет дело под свой контроль. Ну и так далее. Это позволило хоть как-то успокоить гарнизоны. И вот теперь снова… – Еще что-то случилось? – Эти дни постоянно что-то случается… – тяжело вздохнув, произнес Витте. – Я вам уже докладывал о том, что Юань Шикай поднял восстание в Китае… – Слава богу! Не в Питере! А что Юань? С его делом что-то прояснилось?