Обязательно картину ту Эль Греко написал. Также просто убедиться, как послать две пары байт: Словно ты вчера напился, рисовал в программе paint. Из фигур цветных без тени сформировано лицо — Вероятно, этот гений звался Пабло Пикассо[1]. — Я не помню стихотворение целиком, но по крайней мере, теперь ты улыбаешься и разглядываешь картины с интересом, — я довольно хмыкнула, видя, как Саша изучающе рассматривал изображения. То-то же. Со мной нельзя ходить по таким местам с кислой миной. Я любого научу разбираться в искусстве. Мы освободились только к концу работы выставки. Голодные, но довольные поехали ужинать. Саша хотел отвезти меня в какой-то ресторан, но мне приспичило слопать бургер и вредную картошку-фри. Никогда таким не питалась, но слышала, во время беременности вкусы меняются. Надеюсь мои предпочтения не доведут меня до язвы. — Спасибо за цветы и за день в целом, — мы стояли возле подъезда. Уже стемнело, на мне был Сашин пиджак. Пока мы сидели в кафешке, на улице обрел власть дождь, поэтому сейчас мое лицо ласкал прохладный свежий ветер. Он вступал в диссонанс с горящими под томным мужским взглядом щеками. Конечно, Краснов тогда солгал про важную встречу, чтобы я расслабилась. Время ночь почти, а он никуда не торопился, нас ни разу не прервали настойчивые звонки. И сейчас чувство неловкости затопило меня целиком, потому что градус интимности зашкаливал. Мы вдвоем под светом фонаря, он слишком близко и скоро сократит и без того критическую дистанцию, чтобы получить награду за свои старания — хотя бы поцелуй. От дальнейших действий зависела моя судьба. Ну, Саша, что ты выберешь? На одной чаше весов твоя принципиальность и жажда быть с любимым, а на второй — безопасность и благополучие ребенка. Что в тебе победит: эгоизм или рассудительность? — Тебе спасибо за то, что скрасила мой день. Никогда бы не подумал, что мне понравится в картинной галерее. Я с детства подобных мероприятий избегал. На старости лет ты открыла мне новые горизонты, — в отличие от меня он ничуть не нервничал. Наблюдал с легкой улыбкой за тем, как я перебирала пальцы, теребила упаковку букета, и гипнотизировал мои губы глазами. — Не такой уж ты и старый, — промямлила я непослушными губами и облизнула их. — Но о себе тоже нужно помнить. Ты замерзнешь сейчас в одной рубашке. — засуетилась, снимая с себя пиджак, едва не уронила его, пока пыталась вручить обратно Краснову и замерла, оказавшись в теплых мужских объятиях. — С тобой я вряд ли замерзну, — тихо произнес, убирая мне волосы за ухо и едва касаясь провел подушечками пальцев по моим скулам, изучил изгиб дрожащих губ и мягко притянул меня за талию к себе ближе, чтобы не убежала. Я потерлась щекой руку и спрятала лицо на его груди, позволяя гладить себя по волосам, прислушиваясь к ощущениям. Не екало. Приятно, тепло, уютно, но эти нежные прикосновения не разжигали во мне пожар. Внутри не было даже маленькой искорки, которая имела право от дуновения ветра стать огромным факелом. Пустота. На месте выжженного Вестником кратера осталось уродливое пепелище, на котором нечему гореть. Я выгорела целиком, отдав средства розжига другому. — Давай не будем стоять на улице. И правда холодновато, — прошептал Саша, открывая дверь подъезда. — Пойдем наверх. Я не сопротивлялась, когда он взял меня за руку, переплетая наши пальцы. Ничего не сказала, когда он в лифте начал награждать мои пальчики нежными поцелуями. Не противилась, когда прижал меня к двери квартиры, жадно любуясь. Лишь когда потянулся с поцелуем, за секунду до касания губ выставила барьером пальцы, отвернувшись. — Саш, прости, — слыша, как он разочарованно вздохнул, продолжила. — Я не могу так. Извини. — В чем дело? Я тебе совсем не нравлюсь? — он коснулся невесомым поцелуем щеки и шепнул на ухо. — Совсем неприятен? — Нет, дело не в этом, — я поежилась и взглянула на него глазами, полными слез. — Я другого люблю, понимаешь? — Так я и не прошу сразу любить меня, — возразил он, ласково убирая слезинки, беззвучным градом стекавшие по моим щекам. — Я всего лишь прошу меня не отталкивать сразу. Ну? Разве многого прошу? Откройся для меня, принцесса. Ты же знаешь, я не обижу. Он выжидающе смотрел на меня, позволяя сделать выбор. Выбор, которого у меня по сути не осталось. — Хорошо, — ответила, собравшись мыслями, и отвернулась, чтобы открыть дверь. — Заходи. Ну, вот, Вестник. Смотри, до чего меня довел страх перед тобой. Вынуждаешь проводить ночи с тем, кто мне безразличен. Заставляешь неосознанно сравнивать, осознавая, что он совсем на тебя не похож, но только он сможет спасти от тебя. Глава 16 Сентябрьские лучи солнца прокрались ранним утром через незанавешенный блэкаут и нежно защекотали лицо, предлагая проснуться. Сморщившись, я лениво потянулась. Протянула позвоночник, ловя извращенный кайф от хруста позвонков и уткнулась носом в мягкую подушку с запахом полевых цветов. Подумав, раз будильник не звенит, значит у меня есть еще время поспать, укрылась одеялом, располагаясь поудобнее. Но стоило мне только блаженно закрыть глаза, предвкушая сладкое томление в рае Морфея, как противный писк влетел в уши, напоминая о необходимости вставать. Недовольно засопев, наощупь нашла телефон и попыталась его выключить, но тот не реагировал, требуя от меня решить какую-то головоломку, противно пища, разрывая в клочья мои остатки терпения. Только когда я проснулась окончательно и мозг запустился, понимая суть математических действий на экране, до меня дошло: а телефон-то не мой. — Тебе помочь? Услышав посторонний голос, я вздрогнула и отшвырнула от себя телефон, будто воровка, пойманная с поличным. Повернувшись, заметила Сашу: он облокотился на дверной косяк и, чеша небритый подбородок, с улыбкой наблюдал за моими попытками взломать его мобильник. Краснову, в отличие от меня, нужно было на работу, и он уже практически собрался. Осталось рубашку накинуть и снова обретет образ делового человека. Хотя, с оголенным торсом ему было лучше. Уровень эстетической привлекательности накачанного тела зашкаливал. Да… Сашка был идеален, придраться не к чему. Полный антипод Вестника: ни единого шрама, ни одной отметины после свинцовой пули. Наверное, поэтому и не екало. Если я полюбила демона, мог ли мне понравиться ангел? — Я думала, это мой. Не могу выключить, поможешь? — смущенно промямлила, закрываясь одеялом. Было неловко предстать перед ним в ночной сорочке в образе солохи. Краем глаза мне удалось заприметить в зеркале лохматое несуразное чудище с шухером на голове. Еще вчера идеальные волны превратились в разгильдяйские паклы, которыми только ворон на огороде пугать. Лицо после ночных слез опухло, делая меня схожей с ценителями алкоголя, тушь стекла вниз. Жесть. Я бы на месте Краснова к такой подходила только в защитных рукавах. Мало ли что у меня на уме, вдруг брошусь, желая покусать. — Я специально ставлю сложные математические задачки, чтобы не выключить во сне. Легко могу вырубить все и проспать. Доброе утро, — Краснов забрал мобильник и парой движений вырубил противный писк. Я заметила, как он прятал улыбку, косясь на меня. — Доброе. Я, проснувшись, такое не решу. У меня проблемы с математикой, — я попыталась поправить волосы, не зная, куда деться со стыда. Принц и солоха, иначе эту картину не обозвать. Саша даже ранним утром выглядел безупречно: свежий, бодрый, приятно пахнувший после душа. С рельефными кубиками на прессе и очаровательной улыбкой на губах. Кто так улыбается в шесть утра? Кто? Я, как меня зовут, не помню первые полчаса, а он математические задачи решает и ведет себя так, будто крепко спал всю ночь. Но я-то знаю, что мы легли далеко за полночь. Вспомнив эту ночь, я ощутила новый прилив жара к лицу. — Не буду тебя смущать. Ты, наверное, в душ хочешь. Пойду пока завтрак приготовлю, — предложил Краснов, но между тем, продолжил меня гипнотизировать глазами. Он на меня разве что слюну не пускал, но не стремился сократить дистанцию. — Я сама приготовлю завтрак. Дай мне пять минут, — встрепенулась я и, преодолевая тень смущения, слезла с кровати, после чего надела черный шелковый халат. — Предлагаю бартер: я приготовлю завтрак, а ты мне погладишь рубашку. Я она уже постиралась и высохла, осталось только погладить. Не люблю это дело, — хоть бы отвернулся, бессовестный. Таки продолжил пялиться на меня, вводя в краску. — Договорились, — согласилась я и, пока он от гляделок не перешел к действиям, быстро схватила с тумбы мобильник, чуть ли не выбегая из спальни, чтобы закрыться в ванной. Оказавшись внутри, поспешно стала приводить себя в порядок. Хотелось плакать. Потому что на душе был такой раздрай, от которого хотелось волком выть, но никак не выходить обратно и делать вид, будто все хорошо. Было стыдно смотреть в глаза Саше, но придется. Другого пути сейчас у меня нет. Когда я вышла из душа, мне прилетело сообщение от брата. «Ну, как прошло?» — Все прошло так, как ты хотел, — подумала про себя, и, присев на борт ванны, написала сообщение о том, что мы собираемся завтракать. По крайней мере, теперь Вестник и его шайка ничего мне не сделают. Я больше к ним не имела никакого отношения. Не было никакого Алекса, никакой беременности от него, никаких слез. Все позади. Все эти месяцы я встречалась с Красновым, поругалась с ним и, чтобы позлить, спуталась с Вестником. Брат поддержит эту легенду, когда Алекс явится к нему. Когда он там должен был вернуться в город? Сегодня… Значит, сегодня ко мне или придут с визитом, или отпустят на все четыре стороны. Уверена, бульдоги уже донесли Алексу, что Краснов остался у меня ночевать. Осталось только подтвердить звание легкомысленной девушки и сыграть свою роль. Иногда, для того, чтобы выжить, стоит выставлять себя в черном свете и как можно плотнее прижимать маску. Сегодня ночью во мне родилась новая ипостась — лгунья. Нам стоило с ней подружиться, ибо нас ждало продолжительное сотрудничество. Нужно привыкать к себе новой: лживой дряни, сумевшей переступить через принципы ради своего спасения. Я убеждала себя в том, что поступала правильно, но в глубине души все равно мигал фонарик сомнений. С Алексом мы так и не поговорили, я довольствовалась лишь словами посторонних, не слыша его точку зрения. Повелась на горькие рассказы брата, Молчуна. Артем случайно проболтался, как Алекс приказал своим людям отвезти меня на аборт. Не сам, а отдал это дело посторонним. Видимо, для Вестника негоже решать такого формата проблемы слишком мелкие. Вспомнив об этом, завыла в кулак. Спустилась прямо на пол, обняла себя за колени, и стала раскачиваться, пытаясь так убаюкать госпожу Истерику. Спокойно, Саша. Тише, маленькая. Тебе нельзя нервничать. Это вредно для малыша. Ты должна быть сильной, ты будущая мама, ты все сделала правильно. Теперь тебя никто не обидит, Саша не допустит. Он сможет нас защитить, а я в ответ стану самой лучшей для него. Пусть в сердце другой, плевать. Я вырву это сердце, запру в чемодане и спрячу под кровать. Пусть будет там, без него проще. Без этой гребанной любви жить гораздо проще. Нет чувств — нет проблем. Осталось только убедить память — выбросить из закромов записки о любви. Они мне больше не пригодятся. В новую жизнь нужно заходить обнаженной и с теми, кто этого по-настоящему хотел. Вестника в списках экипажа не было. Его место под кроватью в прочном чемодане вместе с замерзающим от тоски сердцем. Я куплю самый мощный амбарный замок, чтобы он никогда оттуда не выбрался и больше меня не тревожил. — Будь ты проклят! — психанула, швыряя телефон в сторону и вновь поддалась отчаянию, захлебнувшись слезами. Опомнилась, лишь когда рядом со мной оказался Саша. Услышав мои всхлипывания, он открыл замок снаружи. Присел рядом на теплый кафель и взял мои ладони в свои, начав их нежно целовать. — Ты забудешь его, я обещаю. Я сделаю для этого все, что в моих силах, и даже больше. Ты будешь самой счастливой женщиной, вот увидишь. Его спокойный и уверенный тон внушал мне веру, но внутри все равно дробились остатки надежд, которые подпитывали наивные мечты о взаимной любви. Разбитую вазу не склеишь, она все равно не будет такой, как раньше. Она не будет такой прочной и красивой, но у Краснова на этот счет было иное мнение. Видя, что я все еще пребывала в расстроенном состоянии, он посалил меня к себе на колени, заняв нагретое мной место на полу. Прижав, к себе, как маленькую, начал перебирать мои волосы, ласково шепча, будто убаюкивал: — Ты будешь снова улыбаться как раньше. Никто тебя не обидит, ты больше не одна, а вместе мы горы свернем. Я очень хочу снова видеть ту задорную девчонку с заразительной улыбкой, которая снесла мне крышу. А если я что-то хочу, это у меня будет. Вот увидишь. — Угу, — буркнула, пряча лицо у него на груди. Хотелось бы верить, что тараторка-Саша снова возьмет верх и будет радовать окружающих. — А давай сгоняем на море? М? Восстановим загранник и улетим отсюда подальше недели на две. Как тебе такой вариант? — Саша не унимался. Его можно было понять: он хотел сменить обстановку, чтобы нам никто не мешал. Точнее, чтобы ему никто не мешал расчищать дорогу к моему сердцу. Он еще не знал про чемодан под кроватью, куда я поклялась спрятать наивный мотор, чтобы никогда не болело. — У меня подписка, ты забыл? — Пока мы будем восстанавливать паспорт, у тебя ее уже не будет. Я знаю, что тебя взял под крыло адвокат дьявола. Даже если ты на самом деле сбила сына мэра, он сделает так, что тебя оправдают, а там все вилами на воде писано. Так что, поедем на море? М-м-м. Вот оно что. Ты же еще не знаешь… — Саш, — я сделала паузу и облизнула губы. — А я правда его сбила, — затравленно уставилась в бездонные глаза, ожидая вердикт. Вот, еще одним откровением стало больше. Интересно, теперь отвернется от меня? — А труп тоже сама грузила? — он нахмурился, не до конца мне веря. — Труп они сами грузили. Там было трое, — я рассказала все, как было. Почти все. О том, что Алекс убил третьего умолчала. Эту часть повести я заменила вариантом с моим побегом. — Ясно, — протянул он. — Значит, следы заметают. Все равно тебе не о чем беспокоиться. Если твой адвокат Марк, значит ему платит Вестник. А это говорит о том, что скоро никаких свидетелей не будет или найдется девочка, похожая на тебя, которая признается в том, что сбила парня, а труп в багажник запихала. У них это так работает. Можешь считать это прощальным подарком от бывшего парня. Сначала у меня замерло сердце от услышанного, а потом вспомнила: Краснов решил, будто мы встречались с Молчуном. Этой ночью он признался, что читал материалы дела, да и случай в ресторане убедил его в том, что Артем и есть тот парень, по кому я убивалась. Разубеждать не стала. Пусть думает так, чем считает меня одной из шкур Вестника. Не хотелось окончательно пасть в его глазах. — Хорошо, — безразлично пожала плечами. — Море, так море. Куда поедем?