– Я знаю места, где можно, – ответила она. – Будешь вынимать ребенка по частям? Ручки? Ножки? Или делать криминальную заливку и вызывать искусственные роды? Знаешь ли ты, что ребенок, умирая в тебе, испытывает страшные муки? И ты его конвульсии почувствуешь в себе? – спросил Виталий. – Значит, узнаю, – побледнела и без того бледная Маргарита и так посмотрел на него, словно в последний раз спрашивая, зря она пришла к нему или нет? – Проходите за ширму, ложитесь на кушетку. Раздевайтесь, всё снизу, – ответил Виталий и пошел мыть руки и надевать перчатки. Марго простучала каблуками за ширму. Виталий очень внимательно делал УЗИ на двух аппаратах – шедеврах для нашего времени для УЗИ-диагностики. Один ему лично подарил израильский посол, когда он серьезно помог его жене. С таким кровотечением ее бы не довезли на родину. Лицо Виталия было абсолютно бесстрастно, ни один мускул не дрогнул. – Что? – спросила Марго. – Плод абсолютно здоров на сегодняшний момент, сердцебиение и всё остальное в норме. Откуда у тебя шрам на животе? Он не похож на операционный. – Это ножевое… Так мальчик или девочка? Виталий покосился на нежную кожу в паховой области, по которой словно прошлись наждачной бумагой. – А это что у тебя? – Какая разница? Мне это не мешает… – Я врач, ответь, пожалуйста. – Считай, что тоже ножевое… – Я посмотрю тебя в кресле и возьму анализы. – Видно пол ребенка? – не унималась Марго, вытирая живот от геля салфеткой. – Ты так настойчива. Но ведь я тоже должен до конца понимать ситуацию. – Бери анализы, а поговорим позже. Виталий выполнил все процедуры. – Здесь есть кафе? Я проголодалась, – заявила Марго, поправляя прическу. – На машине пять минут – тихое, уютное место, и еда вкусная. – Хорошо. Поехали! – скомандовала Марго. – До обеденного перерыва еще час. У меня приём. – Я подожду. Марго не собиралась отступать. * * * Виталий очень любил это кафе за вкусную еду, приветливый персонал и ненавязчивую обстановку. Он здесь часто обедал и ужинал, и даже знал хозяйку лично. Она сама всегда присутствовала в кафе, которое считала делом своей жизни, лично всё контролировала. Хозяйку звали Лариса. Она привечала постоянных посетителей, интересовалась, всем ли они довольны и какие новые блюда хотели бы видеть в меню. Это было очень мило. Из разговоров с Ларисой Виталий знал, что хозяйка кафе не предполагает расширять свой бизнес, а мечтает, чтобы ее заведение стало лучшим и самым модным в городе. С некоторых пор Лариса стала проявлять к Виталию вполне женский интерес, но ему удалось вполне интеллигентно вывернуться из этой щекотливой ситуации и остаться постоянным посетителем так понравившегося ему заведения. Лариса не держала на Виталия обиду и очень приветливо встречала его даже тогда, когда он приходил в кафе с очередной девушкой. Бывал здесь Виталий и с Ольгой. Щедрые чаевые, которые он оставлял официантам, подкрепляли симпатии обслуживающего персонала. Виталий открыл дверь кафе, пропустил Марго вперед и приветливо кивнул гардеробщику. Тот поздоровался и улыбнулся посетителям. Подскочивший официант провел их к столику, который давно облюбовал Виталий. Столик находился в нише и получался очень уютный уголок, скрытый от посторонних глаз. – Что будете заказывать, Виталий Юрьевич? – поинтересовался официант. Виталий повернулся к спутнице. Марго вытащила из сумочки платочек и промокнула лоб. – Слушай, мне что-то не очень хорошо. Даже слегка мутит… Виталий улыбнулся: – В твоем положении это не удивительно, а даже вполне нормально. – И, не заглядывая в меню, сказал официанту: – Для меня стейк, салат по-гречески, медовик и кофе. А для дамы клубничный десерт и апельсиновый сок. Ровно через десять минут официант принес заказ. – Не могу смотреть на мясо, – пожаловалась Марго. – Это пройдет. Пей сок, он должен снять тошноту. Марго покорно взяла высокий стакан с соком. Виталий съел стейк и салат. Пододвинул к себе кофейную чашечку. – Послушай, я должен у тебя спросить… – начал он. – На УЗИ видно, что у тебя удалены почка и яичник, спаечный процесс в брюшной полости. И ты беременна? Это же очень опасно. – Я немного рассказала о своей семье и уроде-отчиме. Он насиловал меня, начиная с одиннадцати лет, вплоть до своей смерти от алкоголизма. Долгих четыре года. – А мать? Она молчала? Марго вскинула на него глаза: – Скажи, ты действительно хочешь узнать историю моей жизни? Не пожалеешь? Виталий положил свою теплую ладонь на ее подрагивающие пальцы. – Рассказывай. Я тебя слушаю. Марго помолчала пару секунд и заговорила, не поднимая на Виталия глаз: – Ты спрашиваешь о моей матери? Да, она всё знала, но ничего предпринимать не хотела. Хочешь знать почему? Она мне объяснила, что я испорченная дрянь, а ей еще поднимать младших детей, а без помощи отчима это невозможно. Она вычеркнула меня из своей жизни – и я ушла из дома. Сначала жила у подружки, а потом познакомилась с парнем и ушла к нему. Он был старше, и мне показалось, что я нашла защиту. Но я ошиблась. Он оказался наркоманом, втянул меня в дурную компанию и чуть не погубил. Я любила его, как может любить девочка, встретившая первую любовь, но он уже был неуправляем. Вскоре он продал меня за дозу. Потом еще и еще… У меня было два выхода. Первый – это вместе с ним принимать наркотики, и второй – бежать прочь. И я ушла в никуда, на улицу. Занялась проституцией. Меня подобрала сутенерша, взяла под свое крыло, относилась довольно по-человечески. Однажды я была вместе с девочками в сауне. Через пару часов начался пьяный дебош. В ход пошло оружие. Мою подружку стали зверски избивать, я заступилась и получила тоже. Пару раз меня пырнули «розочкой» от бутылки, а потом нас с подружкой связали, затолкали в багажник и отвезли в лес. Я плохо помню, что было дальше. От потери крови я потеряла сознание и очнулась только в больнице на койке. Как я туда попала и что стало с моей подружкой, я не знаю до сих пор. Наверное, погибла. Санитарка сказала, что меня, окровавленную, нашли за загородном шоссе. Наверное, я пришла в себя и каким-то образом выползла на трассу, где меня и подобрали. Но точно не знаю. Месяц я пролежала в реанимации, перенесла несколько операций. Клавдия Михайловна, та самая добрая санитарка, ухаживала за мной, спрашивала, почему меня никто не навещает. И как-то раз я открылась ей. Она предложила мне переехать жить к ней, потому что жила одна, сын у нее сидел в тюрьме, получил срок за убийство. Несколько раз ко мне приходил следователь, расспрашивал, как и что, но я ничего не рассказала. Зачем мне это? Всё равно никого не найдут и не накажут, а вот меня найти-то как раз и могли. И тогда пощады мне ждать уже было бы нечего. Я из больницы переехала к Клавдии Михайловне. Мне судьба дала словно шанс просто передохнуть, как пловцу вынырнуть на поверхность, глотнуть воздуха и снова погрузиться на дно. Я прожила у нее два года, окончила вечернюю школу, работала в той же больнице санитаркой. Мы хорошо жили, тихо, но беда была уже у порога. Рак четвертой степени. Через несколько месяцев Клавдии Михайловны не стало. Хоронили мы ее вдвоем с Олегом, он как раз вернулся из заключения. Тридцатилетний негодяй нигде не работал, но деньги имел и пил беспробудно. По пьяни он изнасиловал меня на девятый день после похорон. Я бы раньше ушла, но не могла бросить лежачую Клавдию Михайловну, ухаживала за ней, ставила обезболивающие уколы. Олегу до матери дела не было, он словно и не замечал вовсе ее страданий… – Марго отпила сок из стакана. Она смотрела не на Виталия, а словно в пустоту, никого не видя и не слыша. Виталий слушал ее, совершенно потрясенный. Он, выросший под крылышком обожающей его мамочки, даже и представить не мог такого ужаса. Марго снова начала говорить: – Я прожила с Олегом пару лет. А куда мне было деваться? Это только сказать легко: «уйду!», а куда идти? У меня ни одной родной души на всем белом свете. Кому я нужна? Опять на улицу? Но я уже не могла. Пусть будет один садист, который постоянно избивал и унижал меня, чем сотни. Я старалась быть тише воды ниже травы: работа – дом, дом – работа, но не убереглась. Этот зверюга приревновал меня к фонарному столбу и в пьяном угаре ударил ножом в спину. Так я лишилась почки. Но судьба не стала добивать меня в тот раз. Выйдя из больницы, я сняла угол у вахтерши и совершенно случайно, в парке, познакомилась с одним господином. Он был немолод, но очень респектабелен. Уж не знаю, чем я ему приглянулась, но я стала его содержанкой. Мы вместе десять лет. За это время я окончила институт иностранных языков, путешествовала по всему миру, он привил мне хороший вкус и обучил приличным манерам. Я прочитала гору нужных книг и посмотрела море интересных кинофильмов. Я живу в шикарном загородном доме и пользуюсь его кредитной картой. Мне ни в чём нет отказа. У меня личный стилист, парикмахер и массажист. Я могу поддержать разговор на любую тему и в любой компании. Всё это я могу. Не могу только покинуть своего повелителя. Не могу есть, что хочу – мне надо поддерживать форму, не могу располагать своим временем по своему усмотрению. Я – дорогая содержанка, и точно так же продаю себя, как раньше продавала на улице. Разница только в том, что теперь я сыта и у меня есть крыша над головой. Но живу я в тюрьме, хотя и с бассейном. Виталий погладил ее по руке. – Прости меня. Если не хочешь, то можешь не продолжать. Скажу честно, мне тяжело тебя слушать. Я ведь не психиатр, а гинеколог. Марго странно улыбнулась. – Нет уж… Дослушай до конца. Иначе не надо было и начинать. – Конечно, твой спонсор женат? – Конечно. Это не обсуждалось никогда, у него крепкая и хорошая семья. – А дальше? – спросил Виталий. – Ну, это почти всё. Я – птица в клетке. Одинокая пичуга. У меня нет друзей и подруг. Живу почти всегда за границей, прилетаю к нему по первому свистку. Он очень боится, что его засекут со мной, поэтому на всех светских мероприятиях появляется или один, или с женой. Он не разрешает мне устроиться на работу, просто категорически запретил. Боится, что я могу кем-нибудь увлечься. Я словно рабыня в гареме. Может быть, я даже не одна у него. У меня нет жизненной перспективы. Годы проходят, я не становлюсь моложе. И тут еще ребенок… – Он против того, чтобы ты имела детей? – Естественно. Зачем ему дети от меня, когда у него есть законные наследники? Сын и дочь. Взрослые уже. Пойми, я забеременела случайно. Так получилось. Я не думала о детях. – Он знает? – Нет. – Твоя беременность его испугает. – Честно говоря, я не знаю. Но он точно не обрадуется. Он постоянно твердит, что любит меня, что я ему необходима. Я даже могу поверить, что это так, но что это меняет? Виталий посмотрел Марго в глаза.