Расплатившись с мальчишкой за работу, я пошёл дальше снимать сливки со схронов. А вечером с первым же эшелоном отправился в Калинин, где стоял штаб Калининского фронта. С них начну. Самими исполнителями, которые хотели меня в инвалида превратить, выбивая признание, я не особо интересовался, а вот теми, кто отдал приказ, даже очень. Хочу узнать, кто они, так что одними исполнителями дело не ограничится. Можно будет использовать тихое оружие. Да, у егерей было такое, я его обнаружил только когда до хутора добрался и разбирал трофеи. Естественно, в лесу и в одно лицо, поскольку не хотел палить наличие хранилища. В ранцах егерей я нашёл три вальтера с глушителями и ещё длинную трубу глушителя, которая, оказывается, навинчивается на ствол СВТ, той, что с оптикой. Видимо, чтобы часовых тихо снимать. Можно будет поработать. В Калинин эшелон, на котором я ехал, прибыл ночью. Эшелон был воинским, и я, переодевшись в новенькую, необмятую форму, маскировался под призывника. Пока шло построение, я в неразберихе ушёл в сторону, переоделся в гражданское и быстро затерялся на разбитых улочках города. Его фактически заново придётся отстраивать, после последних боёв мало что уцелело. Что ж, начнём работать. Нужно выяснить, кто где работает и живёт, а дальше действовать по ситуации. * * * Проснулся я от удара по ноге, несильному, так, чтобы разбудить. Открыл глаза и машинально чуть не откатился в сторону, с трудом заставив себя спокойно лежать. Надо мной стоял армейский патруль, по повязкам видно. Старший, в звании лейтенанта, спросил: – Гражданин, что вы тут делаете? – Гражданин начальник, вы что, не видите? Отдыхаю. Последние денёчки бархатного сезона. – Бархатный сезон уже закрыт, хотя жарит сегодня серьёзно. Документы. Он, видимо, понял, что я из сидельцев, насторожился, два бойца с винтовками – тоже. Моя одежда лежала рядом, я достал справку и протянул её лейтенанту. Я уже три недели находился на юге и сейчас отдыхал на пляже рядом с Сочи. За это время я уже всё успел, всё закупил, хранилище было полно витаминов. Теперь вот отдыхал дикарём, а тут эти. Что по ответке за арест, допросы и суд, то я отработал одиннадцать человек, из них двое имели красные лампасы. Всех нашёл и наказал, больше они никого невиновного не арестуют и не осудят. Вообще, должно было быть тринадцать, но двое погибли ранее: один – при бомбёжке, а другого убил карандашом задержанный на допросе. Уважаю. Правда, его потом забили. В общем, я провёл собственный суд и привёл в исполнение свой приговор этим одиннадцати. Трёх недель мне на это хватило. На самом деле ликвидировал я двенадцать человек: попался мне в прицел Маринин, уже старший майор НКГБ, два ромба имел, ну и дёрнулась рука, пуля снесла полголовы. Не простил я ему, что он ограбил меня, увёл мои трофеи и нагло заявлял, что это не моё. Видимо, он, восстановившись после переломов ног при пожаре в квартире, рыскал по особым отделам фронтов, вот и попался мне на прицел. Уж кого-кого, но эту нелюдь мне не было жаль. Лейтенант внимательно изучил мою справку и заметил: – Согласно справке по освобождению, вы свободны с четвёртого августа, а сегодня уже восемнадцатое октября. Почему не получили документы по месту жительства и не встали на учёт? – Гражданин начальник, я на Севере все кости отморозил. Сразу на юга рванул. Тут на побережье дикарём жил. Иногда покупал еду у местных, но больше рыбачил. Видели бы вы, какую я вчера поймал скумбрию – во, до локтя! На костре жарил. Сказка. А вернуться на место жительства я не могу: некуда возвращаться. Государство квартиру дало, государство квартиру отобрало. Бездомный я. Тут лейтенант меня опознал и явно растерялся. – Подождите, Бард?! Тот самый?! Это как же?! – Как квартиру потерял? Мне дали её как дважды Герою, а когда осудили, лишили звания, из армии выгнали и квартиру отобрали. – И за что судили? – Я у немцев серьёзно набедокурил, вот и злы они на меня. Подстроили так, чтобы их офицер разведки попал в плен и на допросе заявил, что я являюсь его завербованным агентом. Сказал ещё, что это я помог советские войска в котёл загнать. Наши не мне, а ему поверили, врагу. Признание из меня выбивали серьёзно, чудом не изувечили. Вон шрамы у меня не от войны, а от допросов. Вот такие дела. А тут в августе под какую-то амнистию попал, ну и рванул на юга. – Вот чёрт… – Лейтенант сбил фуражку на затылок; судя по околышку, лейтенант был из пограничников. – Гражданин Бард, вам придётся пройти с нами в комендатуру. – А что, документы не в порядке? – Знаете, пусть с вами начальство разбирается. Тут уже не мой уровень. Бойцы, помогите… гражданину. – Я сам. Глава 5. Неоправданные надежды В общем, начал я сворачивать лагерь. Да у меня тут и были-то только тент, защищающий от слепящих лучей солнца (я и так уже загорел до черноты), подстилка, на которой я спал, и вещмешок. Я всегда всё держу в хранилище: там время стоит, все припасы сохраняются, это удобно. Собрав вещи, я оделся, закинул вещмешок за спину и двинул с патрулём к городу. Тут пара километров – и будет окраина Сочи. Хм, вечер уже, а я только завтракал. Обед пропустил, потому что спал: укатала меня вдовушка, живущая на окраине Сочи. Только утром выполз из её дома и вот отдыхал, набираясь сил перед следующей ночью, а тут эти. Около часа топали – ох и духота, – но дошли. Комендатура военная. Сначала оформили меня в журнале учёта, что, между прочим, незаконно: я гражданский, должны через милицию проводить. Я им напомнил об этом, но они всё равно регистрацию провели и после отвели меня в кабинет к дежурному сотруднику. Пока тот изучал мои документы, лейтенант уже доложился, и я отвечал на вопросы. Услышав один из моих ответов, лейтенант возмутился: – Горький? Где там Север?! Да и месяц всего на зоне. – Я образно. Да и не на зоне, а в шарашке при горьковском автозаводе. Мы собирали двигатели для самоходок. – Это разве не секретная информация? – уточнил капитан. – С меня подписки не брали, – пожал я плечами и попросил: – Вы не могли бы побыстрее? Через сорок минут начинаются вечерние танцы в ДК, и я не хотел бы опоздать. Вчера зажигали с одной вдовой, целый час отплясывали, потом всю ночь доказывал, какой я мужчина. Сегодня хотелось бы повторить. – Теперь ясно, почему ты днём спишь, – буркнул лейтенант. А вот капитан, который медленно краснел, взорвался гневом: – Танцульки, значит?! Наши парни в окопах погибают, а ты тут у бабьего бока пригрелся?! – Капитан, рот закрой. Я за год больше тысячи немцев на тот свет спровадил, долгов у меня нет. Если бы каждый боец убил хоть одного немца, война давно бы закончилась, так что не тебе меня стыдить. Тем более я теперь гражданский, что там армейцы делают, за год до не могу нанюхался. Не мешай мне наслаждаться мирной жизнью. – Гражданин Бард, вы задержаны до подтверждения вашей личности. – Капитан, не наглей. Если я разозлюсь, от вашей конторы и развалин не останется. – Что, своих побьёшь? Я не ответил на этот провокационный вопрос. В общем, вещи у меня забрали (ничего ценного там не было) и отвели меня в камеру. Заперли с какими-то тремя бомжами, видимо, местными алконавтами. Ночь нормально прошла, только есть хотелось, не кормили же. Утром меня выпустили и отвели к бодрому и выспавшемуся капитану, который мне сообщил: – Бард, пришла информация по тебе. Из Москвы. Сразу ответили. Ты у нас, оказывается, дезертир. – Ты с дуба рухнул? Вниз головой? Как я могу быть дезертиром, являясь при этом чисто гражданским? Мне вон ещё паспорт получать. С первыми холодами поеду, а пока тепло, хочу тут время провести. – Ничего не знаю. Приказали этапировать тебя в Москву. Под конвоем. Я задумался. Прорваться и уйти уже на нелегальное положение или всё же скататься и узнать, что за хня происходит? Лично я своим положением был более чем доволен. Удача от меня не отворачивается, с первыми холодами я планировал перебраться на немецкую территорию (вон Крым они взяли) и поработать по немецким тылам. Попартизанить. Москва была в планах, но только чтобы девчат и детей навестить: я ведь даже и не знаю, кто там у Лары народился. В общем, победило любопытство. Пусть будет Москва. Меня оформили, приставили ко мне двух бойцов конвоя, выдали им припасы на дорогу и отвезли нас на железнодорожную станцию: нам были забронированы три места в пассажирском вагоне. Если думаете, что до станции мы доехали на машине, разочарую: на телеге, даже не на бричке. А потом – неспешное движение, и через четыре с половиной дня мы прибыли в Златоглавую. Тут нас уже ждали, встречали, и машина была, полуторка. Отвезли в комендатуру столицы, и снова камера, уже для командиров. А вот это интересно. Что тут всё же происходит? Я был раздражён оттого, что не мог утолить своё любопытство. Устроился на свободном месте и прикрыл глаза, потирая кисти рук: меня перевозили по-серьёзному, как опасного преступника, в наручниках, а они тугие, и, похоже, шрамы останутся. Был вечер, я успел получить ужин и убедился, что тут неплохо кормят, с котла комендачей. Ну а после – спать. Утром, уже после завтрака, ближе к десяти часам, конвойный отвёл меня в кабинет следователя. – Садитесь, гражданин Бард, – буркнул толстый майор, протирая лысину платком. Плюхнувшись на стул, я чуть напружинился, готовый атаковать майора. Буду прорываться. Надоело всё. И тут он задал вопрос, которого я точно не ожидал услышать: – Вы в курсе, что суд над вами был фиктивный? Вы слышали об операции «Оверлок»? – Что за бред? Никакого фиктивного суда не было. Не надо мне портить карму, меня всё устраивает. И что за операция «Оверлок»? Майор с силой потёр лицо ладонями и пробормотал: – Ситуация начинает немного проясняться. Значит, вас не ввели в курс дела? Меня же убедили в обратном. – Что за бред вы тут несёте? Мне крайне не нравилось то, что я слышал. Пятая точка сигнализировала, что меня снова хотят втянуть в ряды Красной армии, а мне бы этого не хотелось. – Придётся мне прояснить ситуацию. То, что у немцев есть серьёзная агентурная сеть не только в штабе Юго-Западного фронта, но и на Калининском, было хорошо известно. Часто там выходили в эфир неизвестные радиостанции. Да и немцы на все наши действия реагировали с неприятной быстротой. Для их разоблачения была разработана операция «Оверлок, я являюсь одним из разработчиков. Об операции мало кто знал, но генерал Петровский и товарищ Берия в курсе, доклад шёл лично наркому. Мной был найден на Северном фронте старлей из разведки, поволжский немец. Его в офицерской форме вермахта перекинули к месту выхода наших окруженцев и взяли в плен, чуть не пристрелив при этом. Рисковали, да, но всё получилось. Он и заявил, что вы его агент. Дальше уже началась игра с немцами. Вам подробности знать ни к чему, но три агентурных сети мы вскрыли, только не брали. Самое главное, резидента найти не удавалось, но помогли ваш арест и фиктивный суд. Разыграли как по нотам. Я думал, вы хороший актёр, но оказалось, для вас всё было по-настоящему. Наш план сработал, вылезли голубчики, уж очень их интересовало, что происходит. Так что взяли мы всех и даже начали радиоигру, давая дезинформацию немцам. Благодаря этому и смогли удержать фронт на линии Орёл – Брянск. А ту шарашку на заводе в Горьком я вам подобрал, чтобы вы спокойно там поработали. Можно сказать, отпуск вам организовали. А вы там неплохо устроились, как я узнал: две любовницы из осуждённых, из красильного цеха, старшим стали в бараке. Понятно, почему не хотели покидать шарашку. Видел я ваших любовниц, любой жеребец копытом забьёт. Как мужчина мужчину я вас понимаю. Вы их там ещё и подкармливали. А вот вагоны с дынями перехватили, отправили в госпитали и детские дома. – Что-то я на допросах не заметил, что они фиктивные.