– Ты что-нибудь хочешь? – Морок кивнул Лере. – У вас есть штрудель? – Разумеется, – официант сделал пометку у себя в смартфоне и удалился. Сделав глоток, Пики посмотрела в окно на припорошенный снегом вечерний город, потом глянула на часы и, опустив глаза, резко погрустнела. – Эй… Ты чего? Вино так себе? – Денис попытался пошутить, но осёкся, когда Лера уставилась на него. – Помнишь… – Что помню? – В эти самые дни… Тогда… – бездонные глаза цвета грозового моря резко наполнились солёной влагой. – Мы зализывали раны в попытках воскреснуть. С запозданием вспомнив о датах, Денис мысленно выругался: «Вот я дебил…» Лера, неловко улыбнувшись, вытерла слёзы рукавом тёмно-бордового платья: – Прости. Или… ты поэтому меня позвал? – Нет, – вздохнул Морок. – Не поэтому. – Прости. Я… Я до сих ненавижу декабрь. – Слушай… Только, пожалуйста, не рычи. Но я уже переживаю. Столько лет прошло, а ты с маниакальным упорством продолжаешь жить старыми эмоциями. Улыбка резко сползла с лица Леры, а её взгляд стал колючим. Она обняла себя обеими руками и снова молча уставилась в окно. – Вот об этом я и говорю… Ты, может быть, не замечаешь. А если кто-то говорит тебе, то либо огрызаешься, либо уходишь в себя. Пики сжала губы и угрожающе процедила: – То есть ТЫ прошлое отпустил? В таком случае с нетерпением жду знакомства с новой госпожой Морозовой. – У меня нет новой госпожи Морозовой, – превозмогая раздражение, ответил Морок. – Моя зацикленность мешает тебе жить? Не даёт радоваться новому дню? Очередному миллиону на твоём счёте? Новой тачке в коллекции?! – Нет, не мешает… – Тогда чего ты до меня доебался? – двое мужчин за соседним столиком удивлённо повернули головы в сторону Леры, но та заставила их резко отвернуться, бросив хищный взгляд. – Потому что ты мне не безразлична, Волкова, – Морок утомлённо провёл ладонью по лбу. – И твоё поведение… – Ты мне тоже дорог. Но почему-то я не ковыряю тупым ржавым ножом твои душевные раны. А ты вдруг взял это за привычку! – Прости, – Денис мысленно упаковал свои еле оформившиеся чувства и с трудом подобранные слова в картонную коробку, замотал скотчем и швырнул на задворки сознания. – Ты права… Это не моё дело. Больше не лезу. – Спасибо! Ужин прошёл в тишине и без особого удовольствия. А к принесённому после горячего блюда штруделю, дьявольски пахшему корицей и заставлявшему изящно таять шарик сливочного мороженого, Лера в итоге даже не притронулась, выпив заказанный эспрессо двумя глотками. – Что? – заметив на себе пристальный взгляд Морока, она невольно поёжилась. Серо-голубые глаза с капелькой золота задумчиво опускались по её лицу, задержались на губах, на долю секунды коснулись декольте и, моргнув, устремились к ночному небу. – Ничего. Ты была права. Нам противопоказаны совместные приёмы пищи. – Нет, Денис. Нам противопоказано говорить о прошлом. – Как скажешь. Вернув Пики домой, Морок ехал к себе, опасно нарушая скоростной режим и через раз игнорируя сигналы светофоров. Ему хотелось рвать и метать. Давно дремавшее на дне сознания бешенство вдруг вспыхнуло ледяным пламенем. Стоило признаться самому себе, что вконец устал от одиночества и собственноручно созданного прижизненного ада, что увидел в Лере ту, рядом с которой с новой силой захотелось жить и просыпаться по утрам не с тяжёлыми мыслями самобичевания, а с желанием надышаться кислородом допьяна, как всё пошло по одному месту… От гневных мыслей Дениса отвлёк звонок. – Да, Макс. – Мне тут птичка напела… Ты снова позвал Лерку на свидание? – после возвращения Андрея Давыдов-старший повеселел, и его голос в динамике звучал крайне жизнерадостно. – На ужин. – И как? Можно поздравить? – Нет. – А что так? – Посмотри на календарь. – Э… Смотрю. И? – И отсчитай четырнадцать лет назад. – Блин… – Скажи мне, что я дебил. – И ты в итоге даже не признался? – А смысл, Макс? Она готова отпустить прошлое не больше, чем пять лет назад. – Вдруг бы твои слова заставили её задуматься? – Мои слова заставили бы Леру разве что выгнуть свои чёртовы брови и начать избегать меня. – Ты слишком пессимистичен! – Я просто… Не знаю. Не хочу потерять близкого человека. Вас и так можно по пальцам одной руки пересчитать. – Блин. И как ты теперь? – Никак. Перетерплю. Перешагну и пойду дальше. Один, значит, один. Я привык. – Жаль… – Похер. Закрыли тему. * * * Неделю спустя Фенрир и Сатир наконец-то услышали от лечащего врача долгожданное: «Завтра утром готовьтесь к выписке!» А их смартфоны почти одновременно звякнули с уведомлениями о выплате за поездку в Сирию. – Нормально… – хмыкнул Константин. – Я уже и забыл, какие приятные бонусы прилетают за наёмничество! – Да? Погнали ещё разок слетаем! – хохотнул Андрей. – Да пошёл ты. Никакие миллионы не стоят риска бесславно сдохнуть вдали от родины. – А мне понравилось. – Ой, да вали куда хочешь. Только батьке своему не забудь прикупить заводик по изготовлению успокоительного. Он же тут всех достал своим нытьём. – Не напоминай… – Андрей ещё не был морально готов к разговору с отцом о продолжении своей карьеры. После ужина к ним заглянула та самая медсестра, и Фенрир с понимающей ухмылкой услужливо вышел из палаты. Пройдя по указателю, он оказался в небольшом холле с двумя диванчиками, кофейным аппаратом и телевизором. Усевшись со стаканом американо, он открыл чат с Лолой: – Завтра меня выписывают. Приедешь? – Супер! Непременно. – Пришли ещё пару фото. – Сладкий, я тружусь… Хожу под ручку с Васильевым на унылом банкете. – Ясно… Тогда до завтра.