Так, у предков славян от Днепра до Одера было распространено погребение трупов в скорченных позах. Тем самым они имитировали позу эмбриона в материнском чреве; скорченность достигалась искусственным связыванием трупа. Родичи готовили умершего ко второму рождению на земле, к перевоплощению (реинкарнации) его в одно из живых существ. Скорченность трупов как массовое явление сохраняется до рубежа бронзового века и века железного. Кое-где архаичная скорченность доживает до VI века до н. э. На смену скорченности приходит новая форма погребения: покойников хоронят в вытянутом положении; умерший "спит", оставаясь человеком (спокойным человеком — "покойником") и не готовясь ко второму рождению, к воплощению в другом существе. Самая разительная перемена в погребальном обряде связана с появлением кремации, полного сожжения трупов. Идея кремации также связана с представлением о жизненной силе, о ее неистребимости и вечности, но теперь ей находят новое местожительство — небо, куда души умерших попадают с дымом погребального костра. При археологических раскопках наблюдается сосуществование обеих форм — древней ингумации, захоронения покойников в земле, и новой, родившейся лишь в середине 2-го тысячелетия до н. э., — кремации. Обе они связаны с общей идеей культа предков, но с разной практической направленностью этой идеи. Захоронение предков в земле могло означать, во-первых, то, что они как бы охраняют земельные угодья племени ("священная земля предков"), а во-вторых, что они способствуют рождающейся силе земли. При трупосожжении же совершенно отчетливо проступала новая идея душ предков, которые должны находиться где-то в среднем небе и содействовать всем небесных операциям (дождь, туман, снег) на благо оставшимся на земле потомкам. Трупосожжение не только торжественнее простой ингумации как обряд, но и значительно богаче по сумме вкладываемых в него представлений. Осуществив сожжение, отослав душу умершего в сонм других душ предков, древний славянин повторял все то, что делалось и тысячи лет назад: он хоронил прах умершего в родной земле и тем самым обеспечивал себе все те магические преимущества, которые были присущи и простой ингумации. Русский историк Василий Осипович Ключевский (1841–1911) так писал об охранительной функции захоронений у славян: "Обоготворенный предок чествовался под именем чура, в церковно-славянской форме щура; эта форма доселе уцелела в сложном слове пращур. Значение этого деда-родоначальника как охранителя родичей доселе сохранилось в заклинании от нечистой силы или нежданной опасности: Чур меня! — т. е. храни меня дед. Охраняя родичей от всякого лиха, чур оберегал и их родовое достояние… Нарушение межи, надлежащей границы, законной меры мы и теперь выражаем словом "чересчур"… Этим значением чура можно объяснить одну черту погребального обряда у русских славян, как его описывает Начальная летопись. Покойника, совершив над ним тризну, сжигали, кости его собирали в малую посудину и ставили на столбу на распутиях, где скрещиваются пути, т. е. сходятся межи разных владений… Отсюда суеверный страх, овладевавший русским человеком на перекрестках". Современные археологи не разделяют мнения В.О.Ключевского относительно слова "столп" из летописи Нестора. Если бы урну с прахом возносили на какой-то деревянный столб, который со временем разрушался, то на долю археологии не осталось бы ничего, однако это не так. Слово "столп" означало в древнерусском языке не только "столб, бревно", но и надмогильный домик, саркофаг. Правильную мысль о "столбах" выразил художник Н.К.Рерих в своей картине "Изба смерти", где небольшая избушка стоит на четырех лапах. В раскопках П.П.Ефименко и П.Н.Третьякова в Боршеве в курганах X века впервые обнаружены небольшие деревянные срубы с остатками трупосожжения и кольцевой оградой вокруг них. Позже это подтвердилось и при других археологических раскопках. Б.А. Рыбаков приводит много примеров сооружения деревянных домовин-столпов на кладбищах от архангельского Севера до казачьего Дона как пережиток этого древнего обряда. Прах кремированных захоранивался в глиняных урнах, в обычных горшках для приготовления пищи, что Б.А.Рыбаков связывает с магическими культами горшков для первых плодов. Урны захоранивали в уже упомянутых нами "столпах" (т. е. домовинах, саркофагах) внутри насыпных курганов. Известны и так называемые "поля погребений", "поля погребальных урн", т. е. кладбища без внешних наземных признаков. Рис. 12. "Столп" по рисунку Н. К. Рериха "Изба смерти". Описывая языческий обряд погребения в "Повести временных лет", летописец Нестор указывал, что оставшиеся после сожжения трупа кости и пепел собирают в погребальную урну и устанавливают ее на "столпе". Историками это долгое время понималось буквально как установка урны на каком-либо вертикальном столбе. При этом не учитывалось второе значение славянского слова "столп" — домовина. Наиболее правильно мысль о "столпах" выразил художник Н.К.Рерих в своей картине "Изба смерти", где небольшая избушка стоит на четырех лапах; это навеяно сказочным образом зловещей "избушки на курьих ножках" Бабы-Яги, богини смерти Комплекс представлений, связанных с погребением предков, является общечеловеческим, этнические особенности сказываются в деталях и в сочетаниях второстепенных признаков или в разновременности появления этих признаков, тоже в большинстве случаев общих для многих народов. В эпоху античности вплоть до периода Римской империи наряду с погребением существовала также и кремация. До позднеминойского периода[2] тела мертвых предавали земле, но уже Гомер описывает лишь кремацию, производившуюся в материковой Греции наравне с погребением. Только умерших детей хоронили в земле. В древней Италии предпочтение отдавалось кремации, хотя уже в Законах 12-ти таблиц[3] были зафиксированы оба вида захоронений. После падения Республики вплоть до I века кремация была очень распространена, во II веке она стала применяться реже. Римские урны с пеплом обычно устанавливались в колумбарии. В переводе с латинского "колумбарий" означает "ниша голубятни". Так назывались с конца республиканского Рима до середины императорской эпохи вследствие их сходства с нишами голубятни ниши, в которых устанавливали урны с пеплом умерших. Они располагались в специально выстроенных для этой цели помещениях прямоугольной или овальной формы, которые строились также и под землей и вмещали до 700 ниш с замурованными урнами. В основном колумбарии являлись местом захоронения бедных граждан. Христианство запрещало кремацию, как противоречащую учению о воскрешении из мертвых, поэтому к 400 году в Римской империи кремация практически прекращается. В 768 году последовал официальный церковный запрет кремации. Так, в 785 году в христианство перешли вожди саксов и заявили о своей покорности. Всякий из саксов, кто не хоронил умерших на церковном кладбище, а сжигал их трупы, наказывался смертью. Рис. 13. Памфильский колумбарий в Древнем Риме (реконструкция) У славян обряд трупосожжения появился почти одновременно с обособлением праславян от общего индоевропейского массива в XV веке до н. э. и, сосуществуя в той или иной мере с ингумацией, бытовал у славян двадцать семь столетий вплоть до эпохи Владимира Мономаха, когда на окраинах Руси, как отмечали современники, так "творят вятичи и ныне". Позже, с окончательной победой христианства над язычеством, кремация, как и в Западной Европе, полностью вытесняется христианскими погребальными обрядами. Правда, древний обряд трупосожжения, доживший в лесном краю вятичей до времен летописца Нестора, сохранился там (Тульская и Калужская губернии) в пережитках до конца XIX века: на христианской могиле после похорон разводили огромный костер. Древние погребальные избушки-домовины, столпы (вернее, их имитация на христианских могилах с чаще всего позабытой изначальной символикой) сохранились в северных областях до начала XX века. Но это были только отголоски древних языческих обрядов, причудливо вплетавшиеся в христианские верования. Со второй половины XIX века, в связи с перенаселенностью городов и как следствие этого — переполнением городских кладбищ, во многих странах стали вновь возвращаться к обряду кремации. Только теперь кремация производилась в специально оборудованных печах крематориев. Первый крематорий был открыт в Милане в 1876 году. В РСФСР первый крематорий был построен в 1921 году, позже появились крематории во многих крупных городах Советского Союза. Вот как описывают открытие крематория И.Ильф и Е.Петров в своем сатирическом романе "Золотой теленок": "В Черноморске собирались строить крематорий с соответствующим помещением для гробовых урн, т. е. колумбарием, и это новшество со стороны кладбищенского подотдела почему-то очень веселило граждан. Может быть, смешили их новые слова — крематорий и колумбарий, а может быть, особенно забавляла их самая мысль о том, что человека можно сжечь, как полено, — но только они приставали ко всем старикам и старухам в трамваях и на улицах с криками: "Ты куда, старушка, прешься? В крематорий торопишься?" Или: "Пропустите старичка вперед, ему в крематорий пора". И удивительное дело, идея огненного погребения старикам очень понравилась, так что веселые шутки вызывали у них полное одобрение. И вообще разговоры о смерти, считавшиеся до сих пор неудобными и невежливыми, стали котироваться в Черноморске наравне с анекдотами из еврейской и кавказской жизни и вызывали всеобщий интерес". Известна также и частушка того времени: Рис. 14. Домовины "столпы" XIX века. Художник Н.О.Фрейман зарисовал в 1930-х годах кладбище близ Солотчинского монастыря на Оке, где над могилами построены домовины Крематорий открывали, Беспризорника сжигали. Дверь открыли — тот танцует: "Ой, закройте, а то дует!" Но наиболее распространена кремация с древнейших времен до настоящего времени у исповедующих индуизм. По данным газеты "Уорлд девелопмент форум" (Нью-Йорк, июль 1990 года), если в деревне с населением 1000 человек пропорционально представить население всей планеты по его религиозной принадлежности, то получится такая картина: 300 христиан (183 католика, 84 протестанта, 33 православных), 175 мусульман, 128 индуистов, 55 буддистов, 47 анимистов (религиозные верования первобытных народов, считающих, что каждая вещь имеет свой дух), 85 представителей других религий (в т. ч. иудеев), 210 агностиков и атеистов. Таким образом, количество индуистов в мире весьма значительно, их насчитывается 520 миллионов человек ("Труд" от 12 мая 1990 года). Индуистские обычаи кремации сохранились неизменными с незапамятных времен. XX век привнес в этот ритуал лишь электрические крематории. Но ортодоксальные индусы предпочитают им традиционный погребальный костер. Его разжигают на пирамиде уложенных в несколько рядов дров. Если сжигают тело состоятельного человека, то в дрова непременно добавляют несколько поленьев ароматного сандала. Место сожжения мертвых — шамашан — располагается обычно на берегу реки. На этом печальном месте сооружается несколько невысоких каменных платформ. Некоторые из них под каменными же крышами, опирающимися на четыре столба, некоторые открыты небу. Для доставки тела к месту кремации индусы не используют гроб. Покойника укладывают на бамбуковые носилки и укрывают чистой белой материей. В зависимости от достатка это может быть хлопок, шерсть или шелк. Перед носилками должен идти сын покойного. Он раздает нищим милостыню и традиционные сладости. В руке у него — горшочек с горящими углями, от которых будет разожжен костер. Вдова согласно обычаям не участвует в траурной процессии. Если умер человек преклонных лет, то шествие, как правило, организовывают менее скорбное. В нем участвуют даже музыканты и барабанщики, которые играют народные мелодии. Доставив покойника к месту кремации, его укладывают на землю. Брахманы начинают читать мантры, готовя все еще заточенную в теле душу к возрождению. После этого совершают последнее омовение и тело водружают на пирамиду дров. На колени кладут тяжелое бревно. Сын усопшего должен самолично зажечь погребальный костер. Если он хоронит мать, то огонь зажигает в ногах, если отца — то у головы. Сын и все представители мужского пола семьи семь раз обходят вокруг погребального костра. При этом они льют в огонь ароматические масла с тем, чтобы разгорающееся пламя охватило все тело покойного. Присутствующие на траурной церемонии внимательно следят за черепом усопшего. Если он раскололся, значит, душа смогла найти выход наружу и покинула тело. Если нет, то сын покойного должен разбить череп ритуальным шестом с металлическим наконечником, чтобы выпустить душу. После того как останки прогорят в костре, родные и близкие покойного возвращаются домой, где совершают ритуальное омовение для самоочищения. На третий день они возвращаются к месту кремации и собирают пепел в урну. Обычно прах высыпают в воду одной из священных рек, выбранных по воле покойного. В течение 10 дней в доме покойного не готовят пищу. Еду приносят друзья и близкие. Эти 10 дней после церемонии кремации считаются самыми важными, так как именно в эти дни душа находит себе новую оболочку. На первый день она должна "выбрать" новую голову, на второй — шею, на третий — сердце, на четвертый — спину. Затем в каждый последующий день душа выбирает пупок, половые органы, бедра, колени, ноги и, наконец, руки. Если же погребальный обряд был выполнен не по всем канонам, то душа не найдет себе нового тела и станет блуждать, как злой дух. В период между 10-м и 31-м днем накрываются праздничные столы, созываются все родные и близкие. Непременно приглашаются и представители высшей касты индуизма — брахманы. Индусы верят, что благословение брахманов поможет душе обрести достойное место в новой жизни. В Дели помимо обычных шамашанов, расположенных на берегу реки Джамны, одной из великих священных рек Индии, имеется специальный парк — место кремации государственных лидеров. Здесь, в парке, расположенном на берегу реки Ямуна, монументами отмечены места кремации Махатмы Ганди — "Радж-гхат" ("Царский берег"), Джавахарлала Неру — "Шанти-Вана", Индиры Ганди — "Шакти-стал" ("Место силы"). Прогуливаясь по этому парку в теплый декабрьский день накануне Рождества 1990 года, я не мог знать, что всего лишь через полгода здесь будет кремировано тело выдающегося государственного и политического деятеля Индии Раджива Ганди, убитого террористами. В доме-музее Индиры Ганди в Дели, убитой тут же, на дорожке своего сада, 31 октября 1984 года, я видел редкую фотографию: 11 ноября 1984 года Раджив Ганди рассеивает с самолета над Гималаями и Гангом пепел своей матери, кремированной 3 ноября. Фотография запечатлела этот момент: открытая дверца самолета, за которой виднеются белоснежные вершины гор, и Раджив Ганди, надев респиратор, высыпает пепел из урны. Пепел Махатмы Ганди и Джавахарлала Неру был развеян в водах Ганга и Джамны в городе Аллахабад, на месте слияния этих рек, в традиционном центре паломничества индуистов. Исподволь, может быть не совсем осознанно, индуистские верования начинают проникать в христианский мир. В традиционном христианстве лишить человека места последнего успокоения считалось самой страшной карой. Вспомним, как по легенде развеяли из пушки пепел Дмитрия Самозванца. Появление первых крематориев в Европе не упраздняло обряда захоронения урны в могилу или помещения ее в нишу колумбария. В обоих случаях сохранялось определенное место захоронения, место поклонения праху умершего. В этой связи хочется привести интересный факт. В Санкт-Петербурге, в Институте экспериментальной медицины, хранятся урны с прахом сотрудников, погибших от чумы. На форте "Александр I", расположенном недалеко от Кронштадта, в августе 1899 года начала работать изолированная от всего внешнего мира лаборатория Института экспериментальной медицины по изучению чумы. Несмотря на все меры предосторожности, в ней произошли два случая заражения чумой, и оба со смертельным исходом. Первой жертвой оказался заведующий лабораторией В.И.Турчинович-Выжникевич, а через три года умер от легочной формы чумы военный врач М.Ф.Шрейбер. Оба ученых были кремированы, а прах их навечно сохранил институт. Но появляются и новые тенденции. Вот основной сюжетный ход известного фильма Федерико Феллини "А корабль плывет…": знаменитая оперная певица завещала развеять ее прах возле острова на Средиземном море, где она родилась. И вот специальный корабль с ее поклонниками везет урну с пеплом певицы к этому острову… По многочисленным фотографиям нам хорошо известна могила Карла Маркса в Лондоне. Маркс и Энгельс — эти два имени стоят всегда рядом. Неразрывные узы дружбы связывали на протяжении всей жизни двух этих людей. Фридрих Энгельс скончался 5 августа 1895 года, на 12 лет позже Карла Маркса, и можно было ожидать, что его похоронят где-то рядом с его другом и соратником. Однако этого не случилось. Более того, могилы Энгельса не существует совсем! Гроб с телом Фридриха Энгельса после траурной церемонии, состоявшейся 10 августа 1895 года в зале ожиданий железнодорожного вокзала Ватерлоо в Лондоне, был специальным поездом доставлен в крематорий в Уокинге. Энгельс пожелал, чтобы прах его был опущен в море. 27 августа родные и близкие перевезли пепел к любимому месту отдыха Энгельса в Истбор и развеяли его над морем. В документальном фильме "Это — Америка" есть несколько интересных сюжетов. Американские чудаки по-разному завещают распорядиться своим пеплом: развеять над морем, над городом, над земным шаром (запустив специальную ракету в стратосферу) и даже — спрессовать в единый блок с любимым автомобилем. При всей экстравагантности и необычности подобных завещаний чувствуется, что тут мы имеем дело уже с начинающей складываться традицией, может быть и нс без влияния индуистского мировоззрения. Знаменитый разведчик Джордж Блейк, совершивший сенсационный побег в октябре 1966 года из английской тюрьмы и проводивший остаток своей жизни в Советском Союзе, завещал, когда умрет, развеять его прах в лесу около своей дачи. Немногим, наверное, известно, что не существует могилы и знаменитого советского писателя Константина Симонова. Вот что рассказывает об этом в своей книге "Спецпохороны в полночь" Лев Качер, "похоронщик" московских писателей: "Где хоронить? Заранее было решено, что "согласно регалиям" — на Новодевичьем… Вопросов нет — Симонов есть Симонов. И вдруг звонок… Голос оргсекретаря Союза Писателей СССР Юрия Верченко: "Отбой. Не оформляйте ничего. Срочно ко мне". Приехал, ничего не понимаю. — Вскрыли завещание. Воля покойного такая — кремировать и прах развеять. Будем выполнять. Почему развеять? Почему именно под Гомелем? Его личный юрист рассказал мне: там он воевал, попал в окружение, из которого выйти практически было невозможно. Там, в окопе, Константин Симонов поклялся одному полковнику: — Если мы все-таки прорвемся и останемся живы — я свой прах развею здесь. Позже этот полковник стал начальником Белорусского военного округа. Мне надо было все сделать быстро. Отвез тело в Донской крематорий. Получил обещание — через три дня отдадут урну с пеплом. Но у нас уже билет на завтра, на утро. Пробую убедить, растолковать. В ответ будничное: — Ничего не получится. Значит, пора предлагать деньги… Ранним утром нам с юристом Кедлерманом служитель крематория протянул горшочек. Мы в обмен отдали мятенькую бумажку — квитанцию. Это, признаюсь, страшненько и неловко — нести Симонова в горшочке. Конечно, прах, пепел, да и еще к тому же кто может точно сказать, чей. Нас же в "преисподнюю", где сжигают, — ни на полшага… Идем, молчим. Думаем об одном: как же так, вся огромная, разнообразная, набитая событиями, страстями жизнь поэта и писателя уместилась в итоге вот в этом горшочке! Вот и все? Точка? Через три месяца умерла ею жена. Она знала, что больна, давно знала. Ее просьба — распылить пепел там же, "где Симонов", — была выполнена". Таким образом, уже достаточно аргументированно мы можем утверждать, что в наши дни, на наших глазах зарождается новое отношение к традиционным погребальным обрядам, их переосмысление. Глава XIII СМИРЕННОЕ КЛАДБИЩЕ