Ольга ударила его еще раз и только после этого отпустила. Поднялась на ноги. – Майор Старовойтова. Главное управление уголовного розыска. Эпилог – Очухался? Крячко с трудом повернул голову, не до конца осознавая, где он находится. Предметы расплывались перед глазами. Эффект от наркоза еще не испарился до конца. Станислав сфокусировал взгляд. На соседней больничной койке, по-хозяйски подложив под голову сразу две подушки, удобно расположился Лозинский. – Где я? – шевельнул губами Крячко. – В аду. Ты умер и попал в ад, Стас. – Психолог осторожно, чтобы не повредить на груди повязки, закинул правую руку за голову. – Тут нельзя пить, нельзя курить… Пока нельзя даже подниматься с кровати. Короче, самый настоящий ад, полковник. Но слышал, ты совершил героический подвиг. Закрыл девушку от пули. И какую девушку! – Лозинский прищелкнул языком. – Ольга Викторовна определенно стоит того, чтобы отдать за нее жизнь. – Она в порядке? – А у тебя память отшибло, полковник? Сам не помнишь? Конечно, в порядке! Стройные длинные ноги, высокая грудь… Полный порядок. – Я не об этом спрашивал, – поморщился Крячко. – Ну, а с другой стороны я ее еще не знаю, старик, ты уж извини. – Лозинский прекрасно понимал, что интересовало Станислава, но специально ломал комедию. – Хотя, думаю, там тоже полный порядок. Уверен, в постели Старовойтова настоящая фурия. Если хочешь, я могу это выяснить специально для тебя. Будет несложно… – Кретин! – Крячко вновь уставился в потолок. – Как только я смогу ходить, первым делом удавлю тебя подушкой. – Эй! Разве так поступают с друзьями, полковник? – обиделся психолог. – Ты мне – не друг. – Ошибаешься. Лозинский собирался добавить еще что-то, но не успел. Дверь палаты отворилась, и в помещение вошел Гуров в накинутом поверх пиджака белом халате. Следом за ним порог переступила и Старовойтова. Под таким же белоснежным халатом на ней был стильный голубой костюм с откровенным вырезом. Психолог растянул губы в дружелюбной улыбке: – Доброе утро! Рад снова вас видеть. Для нас, Оленька, томящихся в этом аду, вы подобны ангелу, спустившемуся с небес. – Здравствуйте, Андрей Борисович, – такой же открытой улыбкой ответила психологу Ольга. – Можно просто Андрей. Крячко недовольно зыркнул в его сторону. – Нас пустили всего на две минуты, – напомнил Гуров. – С посещениями у них тут строго. Вот когда переведут в общую палату, тогда… Ольга присела на краешек кровати Крячко. Провела рукой по его непослушным растрепанным волосам. Станислав уловил аромат ее духов. – Я хотела поблагодарить тебя, Стас. Ты рисковал своей жизнью ради меня. – Брось! – небрежно поморщился он. – Это моя работа. Впрочем, если ты захочешь отблагодарить меня… Мы могли бы вместе поужинать. Как-нибудь в выходные. – Обсудим это после твоей выписки, – ушла от прямого ответа Старовойтова. – А пока… Все равно спасибо. Девушка склонилась и поцеловала Крячко в щеку. Локоны ее волос коснулись лба Станислава. – Нет, только не это! – взмолился Лозинский. – Только не здесь и не при мне. Моя тонкая нервная организация не выдержит подобного. Пить нельзя, курить нельзя… А теперь еще и это. Самая прекрасная девушка на свете на моих глазах целуется с другим. Лучше бы я и в самом деле умер… – Заткнись, мозгоправ! – буркнул Крячко. – Уверяю, тебе осталось недолго. Дай мне только подняться. Ольга рассмеялась. Гуров, стоя немного в отдалении, тоже не смог сдержать улыбки. – Вы его взяли? – спросил Станислав. – Бизона? – Взяли. Дело закрыто, Стас. И Бизон, и Шолаков активно дают показания, спихивая вину друг на друга, – ответила девушка и покачала головой: – Поверить не могу, что мы работали над одним и тем же делом, только с разных концов. – Такое случается. В дверном проеме палаты появился высокий худощавый врач в круглых очках и нетерпеливо похлопал сиреневой папкой себя по бедру: – Две минуты, господа. Я дал вам две минуты. – Еще раз спасибо, – поднялась Ольга. – Поправляйся, Стас. – Подождите меня в машине, Ольга Викторовна, – попросил Гуров. – Буквально минуту. – Хорошо. Старовойтова вышла из палаты, в то время как Лев занял ее место на краю кровати Станислава и дружески подмигнул напарнику: – Я рад, что успел привезти тебя вовремя. Счет шел буквально на секунды. Так что… Считай, ты с того света вернулся, Стас. – Спасибо, Лева. Я – твой должник. – Но это еще не все. – Гуров обернулся на застывшего в дверном проеме врача. Тот демонстративно постучал указательным пальцем по циферблату наручных часов. Лев кивнул и снова посмотрел на Крячко: – Я сделал для тебя еще кое-что, Стас. Чтобы ты потом никогда не говорил, что я тебя не слушаю или поверхностно отношусь к твоим проблемам личного характера… В общем, это касается твоей беременной в кавычках подружки. – Почему в кавычках? – живо отреагировал Станислав. – В этом-то и суть дела. Я навел справки, надавил немного на врача, к которому она обращалась. Беременность ее «липовая», Стас. То есть нет никакой беременности. Девушка просто решила таким нехитрым способом выскочить за тебя замуж… – Ах ты!.. Вот же!.. – Крячко блаженно закатил глаза. – Слава тебе господи! Ты ей сказал об этом? – Нет. Подумал, что тебе будет приятно сделать это самому. – Гуров поднялся. – Она, кстати, тут. В больнице. Уламывает персонал, чтобы ей тоже предоставили двухминутное свидание с тобой. Так что жди… И это… Поправляйся, старик. Мне без напарника тяжеловато придется. – С этими словами он покинул палату и прикрыл за собой дверь. – Вот ведь облом! – сокрушенно молвил Лозинский. – Ты о чем? – Ты собирался стать папой, а, оказывается, тебя просто водили за нос. – Я не собирался становиться папой. У меня другие планы, – сухо ответил Станислав. – Так что нет никакого облома. – Не скажи, – многозначительно протянул психолог. – Может, это был твой последний шанс, Стас. Неизвестно ведь, как прошла операция. Что-то не так подрезали… Где-то не то удалили… Всякое бывает, знаешь ли. Вон и майор Старовойтова загадочно так сказала: «Обсудим это после твоей выписки». Подозрительно как-то. Тебе не показалось? А она ведь уже общалась с врачами… – Слушай, мозгоправ, – процедил сквозь зубы Крячко. – Когда мне разрешат вставать, ты лучше совсем не спи. Вот тогда для тебя точно ад начнется. Пить нельзя, курить нельзя и спать нельзя. Прикинь? – Я же по-дружески посочувствовал. Только и всего. – Ты мне – не друг. – Ошибаешься…