— Когда ты прекратишь меня бить? — спросила Сесилия. — Сколько тебе лет? Ты давно уже не соплячка какая-нибудь. Я снова ударила ее. — Проклятье! — воскликнула Сесилия. — Что такое? — крикнула мама с веранды. — Она меня бьет! — крикнула Сесилия. — Франческа меня бьет! Всегда первым делом нажаловаться маме. Сесилия никогда не вырастет. И кто из нас еще соплячка? — Прекрати, Франческа! — визгливо крикнула мама с веранды. — Немедленно прекрати! — Это я в шутку! — крикнула я в ответ. — Все равно — перестань! — Если ты не прекратишь, она придет сюда и уж точно не обрадуется, — сказала Сесилия. По-прежнему потирая руку, она кивнула в сторону фляжки и портсигара. — Ты и правда ведешь себя как сумасшедшая, Франческа. — Подозреваю, что и ты вела бы себя неидеально, если бы потеряла лучшего друга. — Я потеряла сестру, — ответила Сесилия и выкинула горящий окурок в озеро. Что-то кольнуло меня в нос. — Это твой выбор, — ответила я. — Поскольку ты не веришь мне. Разве не так ведут себя сестры — верят друг другу? — В прошлый раз я тебе поверила, — сказала Сесилия. — Мы все тебе поверили. — С точностью до наоборот — вы мне не поверили. — Я больше не в состоянии это обсуждать, — вздохнула Сесилия. — Честно, сил больше нет, Фран. Некоторое время мы сидели молча, глядя на воду. — Ты помнишь соревнование? — спросила я наконец. — Какое соревнование? — Кто дольше сможет продержаться под водой. — Как я могла бы о таком забыть? — Я просто хотела тебе помочь. Помочь, чтобы ты не всплывала раньше времени. — Ощущение было немного другое. — Ты и впрямь подумала, что я хотела утопить тебя? Сесилия долго сидела молча. Наконец она ответила: — Не помню, что я подумала. Память у меня не настолько хороша, как твоя. — Она у тебя работает выборочно, — сказала я. — К чему ты вообще сейчас об этом вспомнила? Прошло лет десять, не меньше. — Девять. Почти ровно девять. — Ну и к чему ты клонишь? — Я клоню к тому, что и ты иногда скрываешь правду. Ты так и не сказала маме и папе, что понимала — я не хотела тебя утопить. Ты не сказала им, что это была игра. — Так это была игра? — спросила Сесилия. Стемнело. Мы с Сесилией пошли обратно к дому. — Помнишь птичьи яйца? — спросила Сесилия. — Может, хватит уже на сегодня воспоминаний? — буркнула я. — А, так только тебе можно вспоминать всякие эпизоды из прошлого? Я подумала, как все это предсказуемо — что Сесилия вернется домой и начнет напоминать мне обо всяких ужасах. Неужели она забыла, что у меня депрессия? Однажды летом мы нашли у воды крошечные яйца чайки, подумали, что мать их бросила, и забрали с собой. Принесли в мою комнату, чтобы обогревать их и чтоб из них вылупились птенчики. Проблема заключалась в том, что я человек ненадежный. Мне показалось, что я продержала яйца под лампой целую вечность, и мне захотелось заглянуть под скорлупки — происходит ли там что-нибудь… До сих пор помню кровавое месиво. Оно вывалилось мне на покрывало, пятна так до конца и не удалось оттереть. — Знаешь, что говорят о детях, которые убивают животных? — спросила Сесилия. — Нет. — Что у них с головой не в порядке, что они психопаты. — Я их не убивала, — возразила я. — По крайней мере, не нарочно. Просто хотела, чтобы они поскорее вылупились. — Ты могла бы сообразить, что они умрут, — прошипела Сесилия. — Что птичьи зародыши умирают, если разрушить скорлупу. — Так и ты могла бы сообразить! Ты забыла, что ты меня на год старше и что ты тоже была там? — Но разбила-то их не я, — возразила Сесилия. — Я к ним даже не прикасалась. 49 Закрыв глаза, Чарли ожидала, как ее сейчас вытащат из ее укрытия. И тут раздался звонок мобильного телефона. Неизвестный выскочил из комнаты. Она услышала, как он сбегает вниз по лестнице, а потом… тишина. Сколько времени она пролежала после этого под кроватью? Полчаса? Час? Казалось, прошла целая вечность. Когда она на дрожащих ногах выбралась из дома и заперлась в машине, то первым делом позвонила Улофу. — Вы его взяли? — спросила она. — Вы взяли Ивана Хедлунда? — Нет, мы… — Вот дьявол! — Не ругайся, — сказал Улоф. — И дай договорить. — Не говори мне, черт подери, чего мне делать и чего не делать! — Мы выехали к нему, но его не оказалось дома. — Наверное, потому, что вы опоздали, а он тем временем охотится за мной. — Что? — Я говорю, что он охотится за мной! — отрезала Чарли и, прежде чем Улоф успел спросить у нее подробности, она закричала, что они должны немедленно найти его — пока еще кто-нибудь не пострадал. После этого она швырнула телефон на пассажирское сидение. Взгляд упал на тетрадку, обнаруженную под матрасом у Франчески. Чарли хотела прочесть ее в спокойной обстановке. Заведя машину, она умчалась из Гудхаммара, поглядывая в зеркало заднего вида с интервалом в несколько секунд. Похоже, ее никто не преследовал. Пятнадцать минут спустя она свернула на дорожку, ведущую в Люккебу. Выбравшись из машины, она долго прислушивалась, не раздастся ли со стороны большой дороги шум мотора. Но до нее доносились только чириканье птиц и шелест ветра в кронах. Табличка с надписью «Люккебу» почти совсем вросла в землю. Когда Чарли взялась за нее, чтобы вернуть на место, кусок сгнившего дерева оторвался и остался у нее в руках. Тогда она бросила эту затею и пошла к дому. Этим летом, когда она впервые побывала здесь — впервые с четырнадцатилетнего возраста, — нервы у нее были напряжены до предела. Ей мерещились образы той ночи — Бетти, полулежащая на макияжном столике, жужжащие вокруг ее тела мухи, бессмысленные попытки вернуть ее к жизни. Ей пришло сообщение. Микке писал, что Ивана забрали для допроса. Чарли набрала его в тот момент, когда наклонилась у крыльца, сложенного из поддонов, достала из битого терракотового горшка ключ и отперла входную дверь. Микке не отвечал. В прихожей было темно, Чарли пришлось снова включить фонарик в мобильнике. Только войдя на кухню, она заметила, что что-то не так. На старом кухонном столе стояло несколько пустых бутылок из-под вина. Когда она покидала дом летом, все здесь было по-другому. Она точно помнила, что выставила все пустые бутылки на крыльцо. Здесь кто-то побывал. Может быть, он и сейчас здесь. Долго-долго она простояла неподвижно, прислушиваясь, но до нее доносилось лишь обычное потрескивание, знакомое с детства. Может, она все же сама не убрала бутылки? Просто собиралась это сделать, а потом забыла? Разыскав свечи, Чарли зажгла их. Потом открыла тетрадку с заголовком «Провалы во времени» и начала читать. С каждой страницей она все глубже погружалась в мир Франчески.