«Доктор Нулан говорит, что человеческая память ненадежна и изменчива. Она может пропадать, поддаваться манипуляциям и выдавать ложные воспоминания, а если добавить такие вещи, как транквилизаторы, алкоголь и наркотики, то она, ясное дело, становится еще более ненадежной. Вывод: мои воспоминания о вечере, когда происходил осенний бал, не обязательно соответствуют действительности. Желтая роза, мокрая одежда компании с королевскими именами… все это может оказаться пьяным угаром, обманом зрения, галлюцинацией. И как бы я этого ни желала, говорит доктор Нулан, я не могу вызвать события из забвения. Я не могу заполнить пробелы. Это комплексный процесс, которым невозможно управлять усилием воли. Поэтому вместе того, чтобы мучить себя, пытаясь вспомнить, мне следует подумать о чем-то другом, считает доктор Нулан. Мне надо позабыть обо всем. Я хотела бы сказать доктору Нулану, что забывание — комплексный процесс, которым невозможно управлять усилием воли». Далее следовал абзац, который раз и навсегда дал понять Чарли, что ночные визиты с Бетти в Гудхаммар происходили в реальности: «Сегодня ночью в дверь постучали. Я слышала, как мама разбудила папу. Слышала, как он сбежал вниз по лестнице, слышала плач женщины и его гневный голос: «Уходите отсюда!» Когда я выглянула в окно, то увидела женщину с маленьким ребенком, удаляющуюся по аллее». Слова были написаны мелко и неразборчиво. Франческа, похоже, мало заботилась о связности текста. Посреди рассказа о ночной прогулке в своей школе она вставляла стих, который прочел ей Поль: Жизнь наша — сказка, мгновение, сон, Капля, что падает в реку времён. Радуга в ней отразится на миг И разлетится на тысячи брызг.[20] Раздался легкий щелчок. Чарли, прекрасно знавшая дом, мгновенно определила, что это. Входная дверь. Кто-то вошел. Чарли вскочила и кинулась к ящику с приборами, из которого выхватила первый попавшийся под руку нож. — Стоять! — крикнула Чарли силуэту в прихожей. — Не шевелись. Выйди вперед, чтобы я увидела тебя. — Я не могу выйти вперед, если мне при этом нельзя шевелиться, — произнес девический голос. Чарли опустила нож. — Сара? — воскликнула она. — Что ты тут делаешь? 50 — Прости меня за вино. — Сара кивнула на пустые бутылки на столе. — Но в подвале и земляном погребе оставалось еще так много и… — Забудем о вине, — ответила Чарли. Они сидели за кухонным столом напротив друг друга. При свете свечей лицо Сары казалось белым. — И за то, что я пробралась в твой дом. — Ничего страшного, — ответила Чарли. — Даже хорошо, что от него есть хоть какая-то польза. — Приятно иметь такое место, где можно побыть одной. — Понимаю. Чарли положила ладонь на руку Сары, лежащую на столе. — Папа умер, — проговорила Сара. — Я слышала. Очень тебе сочувствую. — Наверное, я психопатка. Я ничего не чувствую. — Ты в состоянии шока. У тебя была возможность с кем-нибудь поговорить? Сара покачала головой. — Дома сейчас моя тетушка, но я не хочу с ней разговаривать — ни с кем не хочу. У тебя найдется сигарета? Чарли кивнула, достала пачку и протянула девочке сигарету. Наклонившись вперед, Сара прикурила от горящей свечи. Чарли сделала то же самое. Некоторое время они молча сидели и курили. — Однажды мы поехали с ним в Стокгольм, — сказала Сара. — Мы с папой. Мама отвезла меня на станцию, где мы должны были встретиться. Это было тогда, когда я еще жила неделю у папы, неделю у нее — до того, как она свалила. Папа шел нам навстречу по перрону, шатаясь, и на нем были огромные очки — знаешь, такие смешные очки, как у клоуна. Он и мне такие же купил. Сара улыбнулась, словно это были прекрасные воспоминания. — Мама сказала ему, чтобы он взял себя в руки, а то я не поеду с ним, если он будет так себя вести. Она спросила меня, действительно ли я хочу поехать с папой в Стокгольм. Само собой, не очень, потом что он был пьян вдрызг, но я не хотела его расстраивать и ответила маме, что да. Поездка получилась кошмарная, могу тебе сказать. Сара покачала головой. — Папа был гребаный алкаш, но я его любила. Я ему не говорила этого с тех пор, как… даже уже не помню, когда в последний раз говорила, а теперь уже поздно. — Он знал об этом, — сказала Чарли. Сама она почувствовала, как в горле встал ком — она увидела себя на коленях у безжизненного тела Бетти, вспомнила, как пыталась вдохнуть жизнь в то, что уже умерло. «Мама, я люблю тебя. Я люблю тебя. Мама!» — Даже не знаю, остались ли у меня еще силы, — проговорила Сара. — У меня такое чувство, что все кончилось — что и моя жизнь теперь закончится. Чарли хотелось сказать девочке, что жизнь на этом далеко не кончается, что ей всего четырнадцать, но тут дело не в годах, и она прекрасно это знала. С другой стороны стола на нее смотрели глаза, принадлежавшие не юной девушке. Это был взгляд человека, видевшего слишком много тьмы. Пришло сообщение от Микке. «Ты чего-то хотела?» — Я должна позвонить, — сказала Чарли Саре. — Всего пару минут. Поднявшись, она вышла в гостиную. — Иван признался? — спросила она, когда Микке снял трубку. — Да, он признался в избиении. — Почему? — спросила Чарли. — Мотивы? — Юхан позвонил ему и хотел поговорить. Иван как раз заехал в плавильню, чтобы забрать какие-то инструменты для сварки, а Юхан приехал туда и… — Но почему? Мотивы? — Он утверждает, что его переклинивает, когда к нему подходят слишком близко. Его избивали в детстве и… Юхан наседал на него, он его оттолкнул, тогда Юхан ударил его и… он говорит, что у него под рукой ничего не было, просто Юхан неудачно упал. Он сразу не понял, насколько все серьезно, только позднее осознал и очень испугался. Поэтому он ничего сразу не рассказал. — Каков сказочник! — воскликнула Чарли. — Не надо насмехаться надо мной только потому, что я пересказываю его слова. Я даже не обязан тебе все это говорить. — Вы обязаны раскрыть это дело, — отрезала Чарли. — Вы должны понять, что все это взаимосвязано, что мы должны продолжать раскапывать обстоятельства исчезновения Франчески. Его нельзя просто взять и отбросить. — Ты мне не начальник, — заявил Микке. — Не ты решаешь, что мне раскапывать. — Он уже дрался раньше, — продолжала Чарли. — Иван Хедлунд дерется не в первый раз. — Я знаю. — А тебе известно, из-за чего вышла драка тогда? — Это было недоразумение, если я правильно понял. Рикарду Мильду, отцу Франчески, показалось, что у них отношения, но дело обстояло не так — она встречалась с другим. — С кем? — Понятия не имею. Франческа