— Итак, — Тина хмурится и сжимает губы. — Что мне делать, если она появится в магазине? Я не хочу, чтобы она снова устроила сцену. Она отвадит всех моих покупателей, — она выглядит озадаченной. Я встаю, подхожу к холодильнику и беру две банки газировки. Я снова сажусь и ставлю одну перед ней. Она даже не пытается поблагодарить меня, открывает её и отпивает, как будто она играет с нами в «Уно» много лет. Я отвечаю: — Оставь это мне. Если она вернётся в магазин, позвони мне. Сразу. Кивнув, она играет с кольцом от банки содовой и поворачивается, чтобы посмотреть время на часах на стене. Она вскакивает и кричит: — Ё-моё! Я пробыла здесь целый час. Я должна возвращаться. Она смотрит вокруг стола, улыбается и говорит: — Приятно было познакомиться со всеми вами. Надеюсь скоро увидеть вас снова. Ё-моё? Она поворачивается ко мне, кладет свою маленькую руку мне на плечо: — Спасибо, Ник. Я ценю это. Ребята смотреть ей вслед. Ну, если быть точнее, они смотрят на покачивание её задницы. Болваны. Ловкач широко улыбается, все ещё глядя на дверь. Он заявляет: — Она мне нравится! Да... Мне тоже. Глава четвертая Я просто была неподалёку Я резко просыпаюсь. Пот льется по моему лицу, живот скрутило, и грудь тяжело поднимается с каждым вздохом. Сидя, я прислоняюсь спиной к изголовью кровати. Я не просыпалась так, по крайней мере, три месяца. Я привыкла к такому пробуждению каждую ночь, иногда несколько раз. За окном еще темно. Я искоса смотрю на цифровой будильник на ночном столике — 4:57 утра. Чертовски замечательно. Мне нужно собираться на работу только через полтора часа, но я уже проснулась. После потери моей дочери и мамы, у меня были проблемы со сном в течение долгого времени. Я продолжала слышать плач Мии среди ночи и оказывалась плачущей в ее пустой спальне. Я действительно нуждаюсь в тебе прямо сейчас, мама. Чего мне не хватает больше всего — это объятий моей мамы. Я родом из хорватской семьи и была воспитана в любви и нежности. Я бы никогда не выходила из дома, не поцеловав родителей на прощанье. Даже в самый плохой день теплые объятия мамы успокаивали, делали так, как будто всё в порядке. Каждый раз, когда я была в плохом настроении, она спрашивала: — Что с тобой, Duso (прим.: с хорватского — дорогая)? — и всегда старалась удостовериться, что я рассказала ей обо всем, что меня беспокоило. И я изливала душу. Выпечка даёт выход моим эмоциям. Я люблю печь, моя специализация — кексы. Я знаю, что они хороши. На самом деле хороши — это мягко сказано. Мои кексы — просто бомба. Пора выбираться из постели. Время заняться выпечкой. Я резко встаю и отбрасываю одеяло. Бдыщ-Дыдыщ-Мяу. Упс. Я прошу прощения у своего любимого кота: — Прости, Медведь. Иди сюда, дорогой. Он тянется и подходит ко мне. Я беру его на руки и глажу. Когда начинаю чесать его мордочку, он мурлычет громче и пускает слюни. Я говорю ему нежно: — Медведь, контролируй себя. Когда Мии был годик, она сказала свое первое слово, которым было слово «кот». В качестве награды для моей суперумной дочери, я завела Медведя. Я взяла его из приюта; он был очень толстым, но после нескольких месяцев диеты пришел в норму. Медведь очень нежный и ласковый — таких кошек я люблю. Он белый с тремя большими черными пятнами на спине, полностью черным хвостом и выглядит, как будто одел черную маску Зорро. Я смотрю на своего кошачьего друга. — Давай пойдем завтракать, малыш. Медведь ходит рядом со мной, когда я выхожу из комнаты и иду в ванную, чтобы почистить зубы и умыться. Я захожу на кухню, прикрываю рот рукой и зеваю. Медведь уже на кухне и исполняет дай-мне-поесть танец. Он скачет назад и вперед, громко мурлыча и натыкаясь головой на случайные вещи. Он вопросительно смотрит на меня, как бы говоря: «Мой танец же сработал, да?» Я наклоняюсь и достаю одну из его многочисленных мисок, накладываю корм и ставлю на столешницу. Он мурлычет, когда ест. Я чешу его голову и говорю жеманным голосом: — Маленький праздник для моего чудесного зверя. — Я люблю Медведя, он идеальный кот. — У тебя есть пять минут на еду, приятель. Я должна заняться выпечкой. Медведь заканчивает есть и спрыгивает со столешницы. Я протираю ее с дезинфицирующим спреем и иду за ингредиентами. Я размещаю их на столешнице, на скорую руку делаю шоколадное тесто и раскладываю по формочкам. Я засовываю их в духовку, чтобы испечь и направляюсь в ванную, чтобы принять душ. Я громко пою в душе «Working 9 to 5’».[1] После душа я иду в гостиную, и вкусный запах шоколадных кексов ударяет в нос. У меня текут слюнки, и я знаю, что один из них, я слопаю на завтрак. Когда я иду на кухню, таймер духовки начинает звенеть. Идеальный расчёт времени. Я достаю их из духовки, накрываю полотенцем и ставлю на столешницу, чтобы охладились. После я нагреваю сливки на печи, но не довожу до кипения. Я вливаю теплые сливки на полусладкий шоколад и медленно помешиваю, затем откладываю кастрюльку в сторону и жду, пока глазурь остынет. Ням. Мой желудок урчит, и я глажу живот. Скоро, мой хороший. Я возвращаюсь в свою комнату, чтобы переодеться для работы. Я решила надеть льняные брюки и блузку. Туфли на каблуках и вуаля! Я просматриваю свою косметику в ванной. Я не наношу много макияжа. В редких случаях, когда иду на вечеринку или свидание, я делаю его немного темнее. Я никогда не крашу губы помадой, только прозрачным или неярким блеском. Мне нравится естественный цвет моих губ.