Часть 2 из 60 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Пикники в парке, независимо от погоды, были моей излюбленной стратегией первого свидания. Они позволяли мне избегать многолюдных ресторанов и хотя бы сохранять осторожность. Либо так, либо у меня дома, а последний парень, которого я пригласила на ужин к себе домой, предположил, что мое приглашение означало секс на первом свидании.
– Какого черта он привел свою мать?
Я пожала плечами.
– Он посвятил ее в наши планы, а она сказала, что никогда не бывала в этом парке.
Вот что я получала за то, что честно рассказывала мужчинам о своих проблемах – меня считали странной. Но не страх заставлял меня скрывать, что я не могла ходить на свидания как обычная двадцатипятилетняя женщина. Меня не слишком волновало, что многие мужчины быстро исчезали, когда я рассказывала им о себе, используя такие слова, как агорафобия[2] и тревога. Что, в свою очередь, означало, что бассейн потенциальных свиданий нуждался в ведре хлорки.
Поняв, что наша беседа отвлекла меня и помогла подавить надвигавшуюся полноценную паническую атаку, я сказала:
– Кстати, спасибо. Мне уже намного лучше. Я только съеду на пустую парковку, выйду и сделаю несколько растяжек.
Док улыбнулся, зная, что йога была одним из моих собственных средств успокоения.
– Молодец, девочка!
Остальная часть поездки прошла почти спокойно – без лишних крюков, а Док болтал по сотовому телефону со своей подругой, сделав при этом такой громкий звук, что мне было слышно, как она напомнила ему выписать рецепт на «Виагру». Я не спешила, так что мы прибыли на Манхэттен среди ночи, по возможности избегая интенсивного движения, и были счастливы, захватив парковочное место на улице, поскольку не шло и речи о том, чтобы заехать в гараж. Мой верный психотерапевт собирался остановиться в отеле, находившемся всего через полквартала от квартиры моего отца.
– Док. Просыпайтесь. Мы на месте.
Спросонья он выглядел смущенным, и я почувствовала себя неловко от того, что вообще прервала его сон.
– Что? А? Ох. Ладно. На месте. Да. Хорошо.
Я проводила его до отеля и немного подождала на улице, чтобы убедиться, что он зарегистрировался без проблем.
– Еще раз спасибо за то, что поехали со мной, Док. Позвоните мне, если надумаете утром позавтракать. Я понимаю, что сейчас слишком поздно, может быть, пообедаем вместе.
Док похлопал меня по плечу.
– Позвоните мне, если я вам понадоблюсь. В любое время, Лука. И сегодня вы отлично справились. Правда, отлично. Я горжусь вами.
Я поняла, что он говорит то, что думает.
Несмотря на то что я устала, проведя несколько часов за рулем, войдя в папину квартиру, я внезапно взбодрилась. Я чувствовала себя очень странно, когда расхаживала по жилищу моего отца, когда его там уже не было. Прошел год с тех пор, как он умер, хотя, глядя на его квартиру, вы этого не сказали бы. Миссис Каскио, папина соседка, раз в несколько дней наведывалась сюда, вынимала почту и вообще не давала дому зарасти паутиной.
Обойдя квартиру, я открыла окна, потому что свежий воздух помогал мне избавиться от ощущения того, что я попала в ловушку. На папиных книжных полках по-прежнему стояли рядком фотографии; за пять лет после смерти мамы ни одна из них не покинула своего места. Я сняла с полки маленькую двойную серебряную рамку. С левой стороны была моя фотография в форме скаута, а справа – та, на которой я сижу на коленях у папы, наклонившись вперед и задувая свечи на торте в свой день рождения. Наверное, мне исполнялось лет шесть. Свадебную фотографию родителей обрамляла широкая рамка из слоновой кости. Я провела пальцем по маминой длинной фате. Мне всегда говорили, что я очень похожа на маму, но, подрастая, я не находила сходства. Впрочем, теперь я стала точной маминой копией. Было трудно поверить, что оба они умерли.
На небольшом обеденном столе лежала стопка почты. Папину почту пересылали мне, поэтому здесь были главным образом каталоги и всякая макулатура. Раз в месяц миссис Каскио отправляла мне всю приходящую почту, хотя я говорила ей, что в этом нет нужды. Я небрежно перебирала стопку, не ожидая найти там ничего стоящего, но наткнулась на конверт, адресованный мне, ну, нет, не мне, а Луке Райан. Давно я не слышала этого имени. Во втором классе миссис Райан, моя учительница, запустила программу дружеской переписки с маленьким городком в Англии. Для безопасности нам не разрешили подписываться своими настоящими фамилиями, поэтому весь класс воспользовался ее фамилией, с тех пор я стала Лукой Райан.
Я взглянула на обратный адрес, чтобы увидеть имя отправителя: Г. Куин
Неужели? Не может быть.
Я внимательно рассмотрела почтовую марку. На письме был указан абонентский ящик в Калифорнии, не в Англии, но я не знала никакого другого Куина, кроме Гриффина. И почерк показался мне довольно знакомым. Но прошло почти восемь лет с тех пор, как мы обменивались письмами. К чему бы ему теперь писать?
Я с любопытством разорвала конверт и сразу же взглянула на подпись. Сомневаться не приходилось, письмо пришло от Гриффина. Я начала читать с самого начала.
Дорогая Лука!
Ты любишь виски? Помню, ты говорила, что тебе не нравится вкус пива. Но мы с тобой так и не удосужились сравнить свои вкусы в плане крепких напитков. Почему, могла бы ты спросить. Позволь напомнить тебе – потому, что ты перестала отвечать на мои письма примерно восемь лет назад, черт побери.
Хочу, чтобы ты знала: меня по-прежнему бесит, что я долго помню обиды. Так всегда говорила моя мама. Но я предпочитаю думать, что я помню факты. А факт заключается в том, что ты – отстой. Да, я сказал это. Я долго держал это дерьмо в себе.
Не заблуждайся, я – не маньяк или что-то в этом роде. Я не сижу целыми днями дома, думая о тебе. На самом деле, долгие месяцы мне на ум не приходили даже мысли о тебе. Но потом в моей голове неожиданно всплыло воспоминание. Кажется, я увидел ребенка в детской коляске, который ел лакричную конфету, и я подумал о тебе. Кстати, я уже взрослым попробовал их снова и по-прежнему думаю, что на вкус они – как подошва от моих ботинок, то есть, возможно, поэтому ты не обладаешь никаким вкусом. Возможно, тебе также не нравится виски.
Как бы то ни было, я уверен, что это письмо не дойдет до тебя. Или, если каким-то чудом дойдет, ты не ответишь. Но если ты его прочтешь, то должна узнать две вещи.
1. Стоит потратиться на виски «Macallan 1926». Идет как по маслу.
2. Ты – ОТСТОЙ.
До скорого, предатель.
Гриффин
Какого черта?
Глава 2
Лука
Ты – отстой.
Ты – отстой.
Ты – отстой.
С тех пор как я распечатала это письмо, я не могла сосредоточиться ни на чем другом.
Когда я упаковала большую часть папиного барахла, мой ум наводнили мысли о мальчишке – ну, теперь уже мужчине, – который когда-то был близок мне и дорог моему сердцу.
Мое ментальное путешествие по волнам памяти прервало сообщение.
Док: Могу поклясться, что только что видел в Центральном парке синицу.
Синицу?
Лука: Что?
Док: Евразийскую голубую синицу, лазоревку. Одну из самых изящных птиц этого семейства.
Лука: А, вы наблюдаете за птицами. Мне следовало бы знать об этом.
Док: Это неперелетная птица, обнаруженная за океаном, то есть, возможно, это не она. Но если это не синица, тогда кто? В последний раз я видел такую в Англии.
То, что он упомянул Англию, звучало странно – почти так же странно, как сигнал из космоса, пришедший с письмом Гриффина. Хотя формально письмо прислали из Калифорнии. Мне действительно нужно было глотнуть свежего воздуха и поговорить об этом с Доком. Никогда прежде я не рассказывала ему о Гриффине.
Лука: Мне нужно кое о чем поговорить с вами. Не могли бы вы зайти ко мне?
Док: Думаю, проветриться вам было бы полезно.
Я вздохнула, понимая, что он прав. Впрочем, мне нужно было убедиться, что он находится не в многолюдном месте.
Лука: В парке сейчас много народа?
Док: Нет. В любом случае не там, где я сейчас сижу.
Лука: Хорошо. Не могли бы вы сообщить мне, где именно я могу вас найти?
* * *
Когда я подошла к статуе сокольничего в Центральном парке, Док сидел на скамейке. Его бинокль смотрел в небо, и когда он опустил его до уровня глаз, то подпрыгнул, словно я напугала его.
– Что же, похоже, вы нашли свое тотемное животное, – поддразнила я. – Полагаю, пошел слух, что в городе находится самый большой любитель птиц, который когда-либо посещал Нью-Йорк.
– Надеюсь. Это все хлеб. Чтобы привлечь их внимание, много не нужно. Беда в том, что они не понимают, когда корм заканчивается. Вы тут же поймете, что попали в фильм Альфреда Хичкока. – Повернувшись ко мне, он вгляделся в мое лицо. – Что происходит, Лука? Кажется, вы выглядите встревоженной. Вас что-то сильно беспокоит?